Чтение 67–й страницы книги ~Государственные игры~

Отец его, Максимиллиан Хаузен, проходил службу в "люфтваффе". Будучи
специалистом по ведению ночного боя, он участвовал в испытаниях самолетов
Хейнкеля и во время первого же боевого вылета на своем He-219 сбил пять
английских бомбардировщиков "ланкастер". В голосе Хаузена не было
извиняющихся интонаций за военные подвиги отца. Служба в армии была
неизбежна, и она не уменьшила ни сыновней любви, ни уважения. И все же, пока
немец рассказывал о делах своего родителя, Полу трудно было не думать о
семьях тех молодых членов экипажей, что были сбиты вместе с "ланкастерами".

По-видимому, как-то ощутив мысли Худа, Хаузен сменил тему.

- А ваш отец проходил службу? - спросил он американца - Мой отец был
медиком. Он служил в Форт-Маклеллане, это в штате Алабама, сращивал
сломанные кости и лечил... - Худ бросил взгляд на Элизабет, - м-м.., в общем
разные болезни.

- Я вас понял, - сказал Хаузен.

- Я тоже, - вставила Элизабет.

Пол почувствовал себя, как если бы он снова очутился в Оперативном центре
и старается пройти по натянутому канату между политической корректностью и
дискриминацией по половому признаку.

- И вам никогда не хотелось стать врачом? - продолжал допытываться
Хаузен.

- Нет, - признался Худ. - Мне хотелось помогать людям, и я счел, что
политика тут лучший из способов. Некоторые представители моего поколения
думали, что решением могла бы стать революция. Но я предпочел поработать с
так называемым истеблишментом.

- Это мудрый выбор, - одобрил Хаузен. - Революция редко становится
решением.

- А как насчет вас? - поинтересовался Худ. - Вы всегда хотели стать
политиком?

Хаузен отрицательно покачал головой.

- С того момента, как я научился ходить, я хотел летать, - ответил он. -
Когда мне было семь лет, мы жили на ферме в Вестфалии, неподалеку от Рейна.
Отец научил меня летать на моноплане "фоккер-спайдер" девятьсот тринадцатого
года выпуска, который он сам же и восстановил. Когда мне исполнилось десять
и я учился в боннской начальной школе, я на близлежащем летном поле пересел
на двухместный биплан "букер". - Хаузен улыбнулся. - Но я видел, как то, что
казалось прекрасным сверху, превращалось в убожество, когда я был на земле.
И повзрослев, подобно вам, решил помогать людям.

- Должно быть, родители испытывают за вас гордость, - заметил Худ.

Хаузен слегка помрачнел.

- Не сказал бы. Ситуация была довольно сложной. У отца было вполне
определенное мировоззрение, в том числе и на то, чем должен заниматься его
сын, чтобы зарабатывать на жизнь.

- И он хотел, чтобы вы летали, - утвердительно сказал Худ.

- Да, он хотел, чтобы я оставался с ним.

- Почему? Ведь вы даже не предавали какого-то семейного бизнеса.

- Хуже того, - ответил Хаузен. - Я предал отцовские надежды.

- Понимаю. И они по-прежнему никак не простят вас?

- Папа умер два года назад. Незадолго до его смерти нам удалось
поговорить, правда, многое, очень многое так и осталось не досказанным. С
мамой мы беседуем постоянно, хотя она и очень изменилась после смерти отца.

Слушая Хаузена, Худ не мог не вспомнить замечания Байона о том, что
замминистра гоняется за мельканием своего имени в газетных заголовках.
Будучи сам политиком, Худ понимал, что хорошая пресса - дело важное. Но ему
очень хотелось надеяться, что этот человек был искренен. В любом случае
никакого освещения прессой во Франции не предвиделось.

Политическая "уловка-22", подумал Худ, криво усмехнувшись. Никто не
сообщит о нашем триумфе в случае успеха, но и никто не расскажет о нашем
аресте в случае провала.

Худ и сам уже собирался вернуться в салон, но тут послышались
настоятельные призывы Столла.

- Шеф, идите сюда! Тут что-то не так с компьютером! В речи опцентровского
компьютерного гения больше не проскальзывало испуганного тремоло. Голос
Матта Столла звучал озабоченно, но очень твердо. Худ быстро направился к
нему по белому мягкому ковру.

- Что там у вас не так?

- Посмотрите, что только что влезло в мою игру. Худ уселся справа от
него. Нэнси покинула свое место по другую сторону салона и устроилась справа
от Мэтта. Столл опустил шторку на иллюминаторе, чтобы было лучше видно. Все
уставились на экран.

Там пошло изображение пергаментного свитка с готическим текстом. Одна
белая рука держала свиток сверху, другая - снизу. Текст гласил:

"Внимание, граждане!

Ради Бога простите нас за это вторжение. Знаете ли вы, что согласно
данным Программы о приговорах и Группы по защите общественных интересов
треть всех чернокожих в возрасте от двадцати до двадцати девяти лет
находятся в тюрьмах, под надзором или осуждены условно? Знаете ли вы, что
эта цифра была на десять процентов меньше каких-то пять лет назад? Знаете ли
вы, что эти черные ежегодно обходятся государству более чем в шесть
миллиардов долларов? Следите за нашим сообщением через восемьдесят три
минуты..."

- Мэтт, откуда это взялось? - спросил Худ.

- Понятия не имею.

- Обычно прерывания происходят через порты интерактивных терминалов, -
заговорила Нэнси, - или порты передачи файлов...

- Или порты электронной почты, да, - добавил Столл. - Но это прерывание
начинается не из Оперативного центра, а откуда-то еще. И это "где-то еще"
скорей всего очень хорошо спрятано.

- Что вы имеете в виду? - не понял Худ.

- Сложные прерывания вроде этого обычно проходят через серию компьютеров.

- Так не могли бы вы их отследить, просто двигаясь в обратную сторону? -
спросил Худ. Столл покачал головой.

- Вы правы, что эти олухи используют свой компьютер для того, чтобы
влезть в другой, затем используют тот, чтобы влезть в следующий, и так
далее. Но это не так, как в случае с линией, последовательно соединяющей
точки, где каждая остановка представляет собой единственную точку. Дело в
том, что каждый компьютер представляет собой тысячи возможных путей. Это
скорее походит на вокзал с сотнями путей, разбегающихся в разных
направлениях.

Экран очистился, и появился следующий текст:

"Знаете ли вы, что уровень безработицы среди черных мужчин и женщин вдвое
выше, чем среди белых? Знаете ли вы, что в среднем девять из десяти
национальных рекордов за этот год установлены черными и что ваши белые
дочери и возлюбленные покупают записи, состоящие на шестьдесят процентов из
так называемой музыки чернокожих? Знаете ли вы, что в нашей стране только
пять процентов книг покупается черными? Следите за нашим сообщением через
восемьдесят две минуты".

- А где-нибудь еще это появляется? - спросил Худ. Пальцы Столла уже
летали над клавиатурой.

- Сейчас проверим, - сказал он, набирая электронный адрес
"listserv@cfrvm.sfc.ufs.stn". - Это адрес группы, которая обсуждает
гон-конгские кинобоевики. Самый малоизвестный электронный адрес, который я
помню.

Через мгновение экран изменился.

"Я все-таки думаю, что Джеки Чан интерпретирует Вонг Фей Хонга достаточно
точно. И хотя личностные внеэкранные черты Джеки просматриваются в фильме,
он заставляет сработать и их".

- Вроде чисто, - сообщил Столл. - Значит, взломщиков интересуют только
игроки.

- Что имеет полный смысл, - вставила Нэнси, - если они собираются скинуть
расистские игры на этот рынок.

- Это было бы уж слишком, не станут же они их предлагать всем подряд, -
засомневался Худ. - Я имею в виду, не станет же кто-то искать их объявления,
к примеру, на "желтых страницах" в Интернете?

- Нет, - согласился Столл. - Однако слухи расходятся быстро. Если кому-то
захочется в них поиграть, он уже будет знать, где их найти.

- А вместе с "наслажджойстиком", обеспечивающим дополнительный интерес,
детишки, которые не встречались с чем-то стоящим, конечно же, захотят
поиграть, - подытожил Худ.

- А как же насчет законов? - поинтересовалась Нэнси. - Я думала,
существуют ограничения на то, что можно пересылать по Интернету.

- Они действительно существуют, - подтвердил Столл. Он вернул на экран
посторонние вставки, вклинившиеся в его игру. На данный момент все страхи
Мэтта явно были забыты. - Там те же законы, что и в других местах.
Производителей детской порнографии преследуют и отлавливают. Объявления для
наемных убийц тоже незаконны. Но трубить о фактах вроде этих, фактах,
которые можно отыскать в любом приличном справочнике, будет вполне законно.
Даже если намерения откровенно расистские. Единственное, что можно
инкриминировать этим людям - это то, что они врываются в "чужие квартиры". И
я гарантирую, что не пройдет и нескольких часов, как эти послания исчезнут,
но это произойдет прежде, чем интернетовские чиновники сумеют вычислить их
источник.

Нэнси посмотрела на Худа.

- Ты, конечно же, думаешь, что это дело рук Доминика?

- Для этого у него есть все возможности, не так ли?