Чтение 67–й страницы книги ~Кингсблад, потомок королей~

- Скорее всего рады будете ноги унести, не то что еще о деньгах думать.

Нийл сообщил Вестл:

- А все-таки я его ударю!

- Не надо! Ведь он этого и добивается!

Вандер сказал со смешком:

- Правильно, Кингсблад, разомнемся малость, а?

Вестл крепко держала руку Нийла.

Стопл умасливал их:

- Успокойтесь, друзья, успокойтесь. У нас же деловой разговор. Так вот,
Нийл, по истечении суток я вам предложу гораздо более низкую цену, но до
тех пор вы можете известить меня по телефону в любое время дня и ночи...
Что ж, джентльмены, кажется, все ясно, но я хотел бы перед уходом заверить
Нийла и его женушку в наших самых теплых чувствах. Всего хорошего! Сюда,
джентльмены.

Вестл бросилась ему на шею:

- Милый мой, милый Нийл! Я начинаю понимать своей глупой головой, что
все это значит. Плюнь ты на этих доморощенных нацистов. Мы никуда не
уйдем.

- Но ты понимаешь, чем это грозит?

- Ну и пусть!

Тень Софи Конкорд печально улыбнулась Нийлу, и благословив его,
растаяла.

Нийл сокрушался:

- Почему ты не дала мне побить Вандера?

- Тебя бы арестовали, дело попало бы в газеты, и это был бы прекрасный
козырь против нас. А кроме того, - добавила она рассудительно, - я думаю,
что мистер Вандер одолел бы тебя, а я вовсе этого не желаю. Ты мне нужен.
Ну, Нийл, теперь мы будем жить по-настоящему, хоть бы это и стоило нам
жизни!

49

Но на следующее утро Нийл снова брел по улицам, стараясь не
поскользнуться, и ему было холодно и тошно. Сейчас он не мог себе
позволить роскошь ломать ноги, - они должны были носить его, пока он не
найдет работу.

И совсем неожиданно в этот мартовский день он получил работу.

Он зашел в садоводство Брандля на Белтрами-авеню купить Вестл пучок
крокусов. Уютный маленький баварец Ульрих Брандль, который продавал ему
орхидеи в дни былого величия (белое кашне и белые лайковые перчатки,
улыбка и вечерний туалет Вестл и "все, чем белый человек живет"), встретил
его приветливо:

- Ах, капитан, доставьте мне удовольствие, позвольте подарить вам этот
букетик. Я слышал о вашем мужестве. Я это понимаю, потому что родился
немцем, и хотя я ненавидел Гитлера и всяческое угнетение и тридцать пять
лет был добрым американцем, все же, заходя в бар выпить кружку пива, я
часто слышу: "Единственный хороший немец - это мертвый немец".
Предрассудки всегда одинаковы. Разрешите пожать вашу руку.

- А работы у вас случайно для меня не найдется?

- Возможно, что и найдется. Мне было бы очень лестно, если бы вы у меня
работали.

Так Нийл стал продавцом в цветочном магазине, хотя в цветах и обращении
с ними знал толк меньше, чем кто бы то ни было, кроме разве Хэка Райли с
Майо-стрит. Но он очень старался, и покупатели, казалось, не приходили в
ужас оттого, что их обслуживает негр. Влажная жара, золоченая фольга,
стопки гладкой папиросной бумаги - все это давало отдохновение после
многомильных хождений по заводам и жестких стульев перед дверью хозяйского
кабинета.

Целыми днями он вел дружелюбные споры с мистером Брандлем, который
поносил всякие предрассудки и нетерпимость и сам, как выяснилось,
относился терпимо ко всему на свете, кроме англичан, евреев, бразильцев,
ирландцев, мормонов, жевательной резинки, цветов подсолнуха, Генриха Гейне
и двухместных автомобилей.

Но на свою пенсию и на жалованье, которое ему предстояло получать у
Брандля, Нийл не мог содержать дом, ставший для него последним символом
независимости и самоуважения. Нужно было заняться - чем?

И тут его предали в собственном доме.

Последнее время он совсем перестал понимать, как ему быть с
родственниками, и в его отношении к ним своеобразно мешались юмор и
глубокое сознание вины. Раза два-три в неделю он навещал мать и Джоан и
видел, что они превращаются в отшельниц. Он говорил себе, что не он,
глупые предрассудки сделали их неграми, но для него это было слабым
утешением, а для них и подавно.

Сестра Китти Сэйворд теперь не находила для него других слов, кроме:
"Да, что такое?" Из всей семьи только в кузине Пат Саксинар великое
событие пробудило задор, а может быть, и радость. Она переселилась в
учительское общежитие в Саутвест-энд, много работала и, видимо, не
жаловалась на судьбу - она была хорошая женщина - только порядочная
женщина может быть такой хорошей.

А брата Роберта ему приходилось избегать - очень уж враждебно
относилась к Нийлу Элис, во всем слушавшаяся своего брата Харолда
В.Уиттика. Она была скверная женщина - только порядочная женщина может
быть такой скверной. В марте она начала дело о разводе, обвинял Роберта в
жестокости, оскорблении и обмане, поскольку он до женитьбы не сообщил ей,
что он "цветной".

Когда Нийл пришел с этой новостью к Вестл, та отозвалась не сразу. С
мужской точки зрения она была недостаточно возмущена, но все же
высказалась:

- Эта Элис всегда искала в браке только выгоды. И все ее родственники
донимают ее, чтобы она от него ушла. Я-то знаю. Послушать моего отца и
сестру, так я их предала тем, что не хочу от тебя уйти. Но до сих пор мне
удавалось от них отбиваться. Не могу я вырвать тебя из сердца, из души, из
тела. Ох, Нийл!

Так бывало в начале их брака, когда их внезапно, посреди разговора,
бросало друг к другу. Он чувствовал, что она натянута, как струна, ее
глаза улыбались ему, ничего, кроме него, не видя, губы были полуоткрыты,
дыхание прерывалось. Он шагнул вперед, и они приникли друг к другу, словно
их тела жили своей особой жизнью, над которой они не были властны.

Он понял, что бессознательно она впитала в себя легенду о том, что все
негры, даже конторские служащие и усталые, нервные мужи науки, наделены
исключительной мужской силой, и что эта новая вспышка страсти - плод
самовнушения, будто ее сжимает в объятиях потомок Ксавье Пика, к тому же
никогда не существовавшего. Но сейчас психологические изыскания были не ко
времени, и он поцеловал ее, а она глубоко вздохнула.

Раз она решила остаться с ним, подумал он, ей следует занять свое место
рядом с Мартой Дэвис и Коринной Брустер. Преданность жены, обожание дочки,
дружба Аша, да если Вестл подружится с Мартой, - чего еще желать человеку?

Он сказал, что хотел бы пригласить Аша и Марту к обеду. Вестл
поморщилась:

- Ты думаешь, это будет правильно? Я не сомневаюсь, что они прекрасные
люди, но, может быть, им будет неловко? Может, это нетактично по отношению
к ним?

- Аш - известный химик, в Париже они обедали у Рица с профессорами
Сорбонны, так, авось, как-нибудь выдержат нашу роскошную обстановку!

- Не кричи на меня. Пожалуйста, приглашай их, если тебе так хочется. Но
откуда ты знаешь, что они обедали с профессорами у Рица? Они что,
хвастаются такими вещами?

- Аш и Марта никогда ничем не хвастаются! А насчет Рица я просто
думаю...

- Что за интерес сорбоннским профессорам приглашать на обед доктора
Дэвиса? Разве он такой уж знаменитый химик? А если так, что ему за интерес
обедать у нас? Мы-то из химии только и знаем, что в кофе лучше не класть
соли.

- Я говорил тебе, для меня он не только химик.

- Ты этого не говорил, но пусть будет так.

- Для меня он прежде всего - самый обаятельный человек, какого я знаю.

- Ты забываешь, что я с ним знакома. Он как будто очень приятный и
воспитанный, но никакой такой особой обаятельности я в нем не заметила.

- Заметила бы, если б посмотрела внимательно.

- Возможно, возможно. Что ж, пригласим их сюда, и я на них обоих
посмотрю очень внимательно.

Нет, добра этот разговор не предвещал. И Аш в ответ на приглашение
сказал по телефону:

- А вы уверены, что миссис Кингсблад это будет по душе?

Дэвисы явились - прекрасно одетые, безупречно любезные, но до того
сдержанные, словно присутствовала только их внешняя оболочка. Почти все
время они ограничивались ответами на замечания Вестл, а поскольку
замечаний было мало, то и отвечать почти не требовалось. Нийлу одному