Чтение 67–й страницы книги ~Башня гоблинов. Часы Ираза.~

письме. А ты был с отцом в Иразе?

- Нет. Мы жили тогда в Кортолии, в городе Ардамэ, отец оставил нас на
несколько месяцев ради этого контракта. Похоже, ваш король надул его, не
заплатив и половины. Выдумал какой-то бешеный налог с денег, вывозимых за
пределы королевства. Ладно, продолжай.

- Ну вот. Король Шаштай пожелал, чтобы на камне было высечено его
собственное имя, а не имя архитектора. Когда Кумашар предложил высечь на
башне два имени, король страшно разгневался.

- Ты слишком много на себя берешь, - предупредил он Кумашара, - не
пришлось бы пожалеть.

Но Кумашар был не из тех, кто легко сдается. При постройке башни он
сделал на стене небольшое углубление и собственноручно высек там надпись:
"Здание возведено Кумашаром, сыном Юнды, на две тысячи тридцатом году
правления джуктарской династии". Затем он выровнял стену, замазав углубление
толстым слоем штукатурки, а сверху написал имя короля, как и было приказано.

Несколько лет на башне красовалось имя короля Шаштая. Потом штукатурка
размякла от зимних дождей и отслоилась, обнажив первоначальную надпись.

Король Шаштай пришел в ярость, узнав, как насмеялся над ним Кумашар.
Архитектору пришлось бы несладко, если бы он - к счастью или к несчастью,
это как посмотреть, - не умер к тому времени своей смертью.

Король повелел сточить надпись, оскорбительную для него, и высечь новую,
угодную его величеству. Но чиновники, от которых это зависело, были высокого
мнения о Кумашаре, а Шаштая Капризного не очень-то уважали, притом в те годы
он был уже дряхлым стариком. Так что на королевские капризы они почтительно
кивали, а потом работы бесконечно откладывались под самыми разными
предлогами. То денег в казне не доставало, то возникали непредвиденные
технические трудности, то еще что-нибудь. Вскоре король Шаштай в свою
очередь скончался, а надпись так и осталась нетронутой.

- Вот-вот. Даже власть могущественных монархов ограничена людским
своеволием, - заметил Джориан. - Я прочувствовал это на себе, пока правил
Ксиларом. Одно дело отдать какой-нибудь приказ и услышать в ответ: "Да, сир.
Слушаюсь и повинуюсь". И совсем другое - проследить, как этот приказ
передается по цепочке сверху вниз, чтобы не застрял где-нибудь на полдороги.
А что за человек ваш нынешний король?

- Король Ишбахар? - На лице Зерлика застыла напряженная улыбка; это
искусственное выражение Джориан не раз замечал у чиновников и придворных,
когда был королем Ксилара. - Ах, сударь, что это за чудесный правитель!
Поистине образец мудрости, справедливости, мужества, благонравия,
рассудительности, достоинства, щедрости и благородства.

- Что-то уж слишком хорошо. Это подозрительно. Совсем никаких
недостатков?

- Сохрани Угролук! Конечно, никаких. Правда, я рискнул бы назвать его
гурманом. Большую часть времени он предается невинным гастрономическим
удовольствиям, а управление государством благоразумно доверяет людям
сведущим, в подробности не входит, разве поможет иногда добрым советом. По
королевству разъезжать тоже не любит: зачем рисковать драгоценным здоровьем
да еще заставлять местные власти тратиться на пышные приемы? К тому же он
считает бестактностью вмешиваться в дела провинциальных чиновников и
военачальников, навязывая им свое мнение. Ишбахар - славный король, живет
себе поживает во дворце, никому не мешает.

"Иначе говоря, - подумал Джориан, - это ленивая прожорливая свинья,
которая хрюкает у себя в хлеву над золоченым корытом и знать не хочет, что
там делается в королевстве".

Холмы постепенно переходили в широкую долину реки Льеп, в устье которой
раскинулся огромный Ираз. "Летучая рыба" не спеша миновала пригород Жактан,
расположенный на левом берегу. Зерлик указал на большое строение с
многочисленными шпилями, золочеными куполами и башенками, сверкающими в
лучах полуденного солнца.

- Храм Нубалиаги, - сказал он.

- Кто такая Нубалиага?

- Богиня луны, любви и плодородия. Подальше за ним - ипподром. Принято
считать, будто под рекой прорыт потайной ход, соединяющий храм с королевским
дворцом. Говорят, его вырыли при короле Хошче, обошелся он очень дорого и
должен был служить королю в ночи Священного брака. Но я еще не встречал
человека, который видел бы этот ход своими глазами.

- Если он когда и был, его уж давно залило водой, - заметил Джориан. -
Протечки в таких случаях неизбежны. Чтобы спасти этот ход, надо было целую
армию содержать с тряпками и ведрами. А что это за Священный брак?

- В ночи полнолуния храм Нубалиаги празднует свадьбу Нубалиаги с
Угролуком, богом солнца, штормов и войны. Роль Угролука играет король, а
Нубалиаги - верховная жрица. Чолиш, верховный жрец Угролука, и верховная
жрица Сахмет формально считаются мужем и женой, как того требует их сан. Но
в действительности они давно уже жестоко враждуют, никак не поделят сферы
влияния. А рассорились десять лет назад из-за пророчеств о спасении.

- Каких пророчеств?

- Сахмет возвестила, будто видела во сне Нубалиагу, которая сказала ей,
что Ираз спасет варвар, пришелец с севера. - Тут Зерлик внимательно
посмотрел на Джориана. - Ты случайно не подходишь? А что: варвар, пришедший
с севера.

- Я? Ну ты даешь, клянусь костяными сосками Астис! Я не варвар, и потом,
мне бы самому спастись, где уж тут спасать город. А что второй напророчил?

- Ну, прежде всего Чолиш, боясь, как бы его не превзошли, заявил, что вся
эта история с варваром-спасителем - просто бредни. К нему самому, мол, во
время транса явился бог Угролук и заявил, что для спасения Ираза необходимо,
чтобы шли часы на башне Кумашара. И с тех пор - никаких изменений, если не
считать бесконечных интриг и пакостей, которыми эта парочка отравляет друг
другу жизнь.

Наконец Джориан с Зерликом добрались до устья реки Льеп, где стояло на
якоре множество кораблей, больших и маленьких. Здесь были и высокие
купеческие галеры, и караки помельче, и каравеллы; маленькие каботажные суда
и рыбачьи лодки, баркасы и гуари, попадались и длинные, низкие, выкрашенные
в черное, смертоносные боевые галеры. Из всей массы судов выделялось
несколько огромных катамаранов с двойными корпусами, готовых вместить тысячи
гребцов, матросов и солдат. Галеры, украшенные золотом, как жар, горели на
солнце. На гюйс-штоках развивались флаги Пенембии - золотой фонарь на синем
фоне.

- Странно, что альгартийские пираты осмеливаются приближаться к Иразу,
если у него такой флот, - сказал Джориан.

Зерлик поморщился.

- Увы, он только с виду такой грозный.

- Почему же?

- За последнее время поднялись цены на труд, и его величество не в
состоянии держать на кораблях полные команды. А эти двухкорпусные чудовища
ужасно неповоротливы, если на них не достает гребцов. Еле тащатся - где им
справиться с пиратами! За последний год совсем недалеко от Ираза было
совершено несколько пиратских нападений. Да еще поговаривают, что стали
появляться разбойничьи бриги из-океана, которые тоже не прочь здесь
поживиться. Они, кажется, как-то напали на Ир?

- Да, совсем недавно.

С причала доносились приглушенные крики матросов, корабли прибывали, и
буксирные гуари тащили их со спущенными парусами на место стоянки. Другие
суда шли на буксире в противоположную сторону; затем, подняв паруса,
отправлялись в море.

Река осталась позади. "Летучая рыба" прибыла в порт города Ираза. Одни
суда отходили от пирсов и причалов, другие, наоборот, искали место для
стоянки, кругом слышались крики и ругань.

Деревянные краны, выстроившиеся вдоль берега и похожие на длинношеих
водяных птиц, медленно вращались, подымая и опуская груз. Они приводились в
действие огромными топчаками, которые, в свою очередь, вертели каторжники.
Дальше возвышалась городская стена, а над ней видны были купола и шпили
Ираза. Горячие лучи играли на медных кровлях, еще ярче сверкали купола,
обшитые золотом и серебром. За городом на холмах тянулся ряд мельниц,
которые неспешно крутились, подгоняемые легким ветерком.

- Где причаливать? - спросил Джориан.

- К-кажется, рыбачья пристань с южной стороны, - ответил Зерлик.

"Летучая рыба" миновала башню Кумашара, громадину высотой более ферлонга.
На всех четырех стенах посреди ровного желтоватого поля каменной кладки, на
полпути к верхушке, выделялись круглые циферблаты часов. На каждом
циферблате единственная стрелка показывала час Выдры. Джориан вытащил кольцо
на короткой мелкой цепочке и подвесил его, медленно повернув против солнца.
Наверху в кольце была проделана крохотная дырочка, сквозь нее внутрь
проникал лучик и, падая на отметки в нижней половине кольца, указывал время.

- Так я и знал, уже прошел час Голубя, - пробормотал Джориан.

- Если эта штуковина для определения времени в Ире, - заметил Зерлик, -
следует учесть, что мы сейчас гораздо южнее.

- Знаю, но даже с этой поправкой ясно, что ваши часы испорчены.

- Они стоят уже месяцы. Старик Йийим, придворный часовщик, все обещал,
что вот-вот их починит. Наконец Его Величество вышел из терпения. Доктор
Карадур давно склонял короля предоставить это ему, и Его Величество в конце
концов уступил. Тогда милейший доктор попросил его послать меня в Ираз за
тобой. И вот мы здесь! Извини, я пойду оденусь поприличнее.

Зерлик скрылся в каюте и вскоре показался оттуда совершенно
преображенный. На нем была шелковая рубашка с длинными рукавами, короткая
расшитая жилетка и юбка в складку, прикрывающая колени. На ногах красовались
туфли с загнутыми носами, на голове - иразская фетровая шляпа -
цилиндрической формы, без полей, напоминающая перевернутое ведерко.

- Переоделся бы тоже, - посоветовал он Джориану. - У тебя же есть наряд
получше. Хоть ты и не считаешь себя благородным, выглядеть прилично все же
не мешает, хотя бы для пользы дела.