Чтение 68–й страницы книги ~Экипаж "Меконга"~

обозрение. Николай, пользуясь преимуществом роста, от нечего делать стал
просматривать через плечо гражданина газетные заголовки. Его
заинтересовала заметка о выставке "Трофейная техника шпионажа и диверсий",
открытой недавно после ремонта. В заметке описывались новые экспонаты.
Остатки самолета-разведчика одной заморской державы, сбитого нашими
летчиками... Бесшумные пистолеты... Портативные рации... Отравленная
булавка... Оборудование итальянского диверсанта из пресловутой Десятой
флотилии, который погиб в 1942 году в одном из Каспийских портов, - его
тело было случайно найдено в прошлом году в подземелье. Диверсант,
очевидно, принадлежал к ордену иезуитов, так как носил на шее толстую
пластинку с выгравированными начальными буквами...

Что такое?.. Николай подался вперед и впился взглядом в петитные
строчки.

"...Начальными буквами девиза иезуитов "AMDG"...

Кожаное пальто раздраженно сказало:

- Не люблю, молодой человек, когда мне в ухо дышат.

- Извините, - пробормотал Николай и кинулся к газетному киоску. -
"Московскую правду", пожалуйста.

Он схватил газету и тут же, у прилавка "Союзпечати", стал перечитывать
про итальянца.

Вдруг он почувствовал чей-то пристальный взгляд. Досадливо покосился на
соседку - ту самую, в черной шубке. И даже головой дернул, как от удара в
челюсть: рядом с ним стояла Маргарита Павловна.

- Вы... вы в Москве? - растерянно сказал он.

- Как видите. - Она пристально смотрела на него, глаза у нее были
невеселые.

- А я в командировке... - Николай кашлянул и начал складывать газету.

"Дурак! - выругал он себя. - Очень ей интересно, что ты в
командировке..."

- Вы едете домой? - спросила Рита, наблюдая за нервными движениями его
пальцев.

- Да. Хочу на среду взять билет. А вы?

- Завтра уезжаю.

Николай сунул многократно сложенную газету в карман. Рита повернулась к
продавщице:

- Я возьму эти открытки.

Она отложила пять или шесть открыток с цветными репродукциями. Николай
рассеянно взглянул на них. Какой-то северный пейзаж. Левитановский "Март".
"Вирсавия". Картинка в билибинском духе: корабль с выгнутым парусом, на
котором изображено солнце, подходит к пристани, где бородатые люди в
длинных кафтанах стоят у пушек, окутанных клубами дыма...

Он сказал первое, что пришло в голову:

- "Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят".

- Да. - Рита расплатилась с продавщицей и сунула открытки в сумочку. -
С детства люблю эту сказку.

- Я тоже, - сказал Николай. - Когда-то в детстве я перерисовывал эту
картинку.

- Перерисовывал? - Рита резко повернулась к нему и посмотрела в упор. -
А рисунок никому не дарили?

У Николая перехватило дыхание. Во все глаза он смотрел на это милое,
переменчивое, вопрошающее лицо - и вдруг увидел... Проступили давно
знакомые черты... задорный нос, обсыпанный веснушками, озорная улыбка,
желтые воинственные косички...

- Желтая Рысь? - прошептал он.

10. "КЛЮЧ ТАЙНЫ" ИСЧЕЗАЕТ И СНОВА ПОЯВЛЯЕТСЯ МАТВЕЕВСКИЙ НОЖ

Черный крест на груди итальянца,

Ни резьбы, ни узора, ни глянца...

Молодой уроженец Неаполя!

Что оставил в России ты на поле?

М.Светлов, "Итальянец"

Что делала Рита в Москве?

Подруга встретила ее на вокзале и привезла к себе. В тот же день Рита
отправилась на Пироговскую и записалась на прием к известному
профессору-невропатологу. Профессор принял ее через два дня и внимательно
выслушал взволнованный Ритин рассказ.

- Специальный курс лечения, - сказал он. - Только это поможет вашему
мужу. Курс нелегкий и длительный, но в кем единственное спасение. У вас в
городе успешно практикует доктор Халилов, мой ученик. Вы должны убедить
мужа лечь к нему в больницу. Дело в том, что закон разрешает лечение от
наркомании только с согласия самого больного. Употребите все свое влияние,
чтобы получить согласие мужа. Чем скорее, тем лучше. Я дам вам письмо к
доктору Халилову.

Рита встревожилась еще больше. Решила, не дожидаясь конца каникул,
выехать домой. Но подруга уговорила ее остаться в Москве еще хотя бы на
неделю.

- Сумасшедшая, тебе надо рассеяться, отвлечься, набраться сил, -
говорила она. - Посмотри, на кого ты стала похожа. Прежде чем браться за
лечение своего муженька, приведи себя в порядок! Свежий воздух и снег -
вот что тебе нужно. Завтра мы смотрим чехословацкий балет на льду. В
воскресенье возьмем лыжи и поедем за город...

Каждый вечер она водила Риту то на каток, то в театр, то на стадион. Ни
на шаг не отпускала от себя. Но днем, когда подруга была на работе, в
своей архитектурной мастерской, Рита оставалась одна в пустой квартире.
Она читала, слушала утренние концерты по радио или отправлялась бродить по
городу.

Дважды к ней наведывался гость.

Опрятин приехал в Москву тем же поездом, что и Рита. Морозным утром,
когда поезд стоял в Минеральных Водах и Рита прогуливалась по перрону,
Опрятин подошел к ней, заговорил. В Харькове они снова встретились на
перроне, и Рита дала ему номер телефона подруги.

Итак, дважды ее навещал Опрятин. В его присутствии она чувствовала себя
неспокойно. Казалось, будто за ним стоит тень ее мужа. Что-то грозное,
тревожное наплывало вдруг...

Опрятин говорил мягко, сочувственно. Он был согласен с мнением
профессора: Анатолию Петровичу следует пройти курс лечения. Он, Опрятин,
поможет ему получить отпуск любой продолжительности. Маргарита Павловна не
должна беспокоиться: особо тревожных симптомов пока нет. Анатолий Петрович
бодр и увлечен работой.

"Работа! - думала Рита. - Каторжная, нескончаемая, бессмысленная. Она
отняла у меня Анатолия..."

Опрятин, угадывая ее мысли, говорил:

- Мы сейчас на правильном пути, Маргарита Павловна. Но учтите: срок
окончания работы во многом зависит от вас...

В третий раз Опрятин пришел сегодня утром.

За окнами выла метель. В комнате было тепло, из репродуктора лилась
беспокойная, напряженная музыка.

- Вальс из "Маскарада", - негромко сказала Рита.

Опрятин сидел на диване, закинув ногу на ногу, и отбивал такт носком
ботинка.

- Маргарита Павловна, - сказал он, когда скрипки, взлетев, оборвали
мелодию. - Я рискую надоесть вам, но вынужден снова говорить о ноже
Матвеева.

- Это становится невыносимо, - холодно ответила Рита. - Двадцать раз
говорила вам: нож утонул.

- Он у вас, - возразил Опрятин. - Не понимаю вашего упрямства.
Выслушайте меня и постарайтесь понять. Мы с Анатолием Петровичем создали
оригинальную установку. Если исключить тот случайный результат, который
наблюдал ваш предок в Индии, никто никогда не подходил так близко к
решению проблемы взаимной проницаемости вещества. Мы подошли. Речь идет о
крупном научном открытии, Маргарита Павловна. Имя вашего мужа станет в
один ряд с самыми блистательными именами эпохи...

- Не хочу! - вырвалось у Риты.

Она, закусив губу, отошла в дальний угол комнаты. И уже спокойней
продолжала:

- Не нужно ему никакой славы. Пусть вылечится и вернется домой. И...
забудет о проклятом ноже. Только об этом я думаю. Больше ни о чем. И... и
оставьте меня в покое.

- Хорошо. - Опрятин встал. - Я оставляю вас в покое. Но Бенедиктов к
вам не вернется. Прощайте.

Он пошел к двери.

- Стойте! - крикнула Рита. - Почему... почему он не вернется?

Опрятин резко обернулся.

- Потому что он медленно убивает себя. Потому что дозы, которые он
принимает, могут и слона свалить. Потому что он не переживет неудачи. А
удача зависит только от ножа. Нож гарантирует решение проблемы и вместе с
тем - выздоровление Бенедиктова.

Рита сжала ладонями виски. Глаза у нее были затравленные, больные.

Опрятин ждал. Метель кидала в оконные стекла пригоршни снега, и стекла
вздрагивали под ударами.

Деревянными шагами прошла Рита во вторую комнату. Щелкнул чемоданный
замочек...

Рита вернулась, бросила на стол нож.

Он упал с легким стуком. Странно легкий стук.

Опрятин неторопливо подошел к столу. Взял нож за рукоятку, впился
взглядом в узкое лезвие с дымчатым узором. И вдруг наискось вонзил его в