велика, что, глядя в окно, можно было заметить, как удлиняются и растут
черные, всепоглощающие тени космического пространства. Когда тень покрывала
часть какого-нибудь автомата, казалось, будто его перерубили пополам.
приемники и внимательно прислушивались к глухому шуму в репродукторе. Вдруг
в хаосе звуков, похожих на темные волны, появлялись веселые звуки позывных
"Геи". Установив временные мачты передатчика, мы каждый вечер поддерживали с
кораблем телевизионную связь. Мы видели товарищей, обменивались с ними
информацией, рассказывали о том, как продвигается работа; иногда Зорин
просил помочь ему в расчетах.
За это время мы хотели закончить основные работы по закладке фундамента
большого атомного склада, который должен был возникнуть на месте нашего
временного.
на площади в несколько квадратных километров места, где шла работа, а потом,
не заходя в бронекамеру (мы говорили "домой"), отправлялись на прогулку,
ежедневно меняя маршрут.
миниатюре. Она имела уродливые очертания: я вспомнил, что издали она
напоминала плавающий в межзвездном пространстве выветрившийся горный хребет.
Во время прогулки наш горизонт то расширялся на несколько километров, то
внезапно сужался. На северо-востоке, в тридцати километрах от нашего "дома",
плоская равнина заканчивалась обрывом, за которым до самого горизонта
тянулась странная чаща - застывший каменный лес. Это не было следствием
естественной эрозии, действия воды, ветра и силы тяжести. Это просто был
какой-то паноптикум чудовищных, невообразимых форм: окаменевшие булавы и
огромные зубчатые осколки, груды вертикальных каменных столбов, ожидающих
лишь неосторожного движения, чтобы медленно и лениво, как в ночном кошмаре,
сползти вниз. Взобравшись на выступ, господствующий над окружающей
местностью, мы видели лес скелетов, простиравшийся под звездным небом,
отделенный от него полосой яркого света. Над этим мертвым пейзажем всегда
одинаково двигалось солнце. В зависимости от того, находились, ли мы в зоне,
освещенной солнцем, где почва нагревалась до ста градусов, или попадали в
тень, автоматические климатические устройства скафандра неустанно
переключались из одного крайнего положения в другое.
часами молчал, то произносил длинные монологи. Постороннему наша совместная
жизнь могла показаться не очень приятной, но это было бы неправдой. Зорин
был очень милым собеседником только с чужими; со мной он вел себя точно так,
как раньше с Аметой. Его манера внезапно замолкать и задумываться, как бы
впадая в летаргический сон, что-то проворчать в ответ, бросить полслова
радовала меня. Хотя мы никогда не говорили об Амете, даже не произносили его
имени, он каким-то удивительным образом так ощутимо присутствовал среди нас,
что часто, когда на прогулке мы открывали местечко, еще более
фантастическое, чем другие, я хотел оглянуться, чтобы посмотреть, разделяет
ли маленький пилот наши ощущения.
вершине. Солнце, окруженное яркими космами протуберанцев, висело на западе;
второе солнце - солнце А - приближалось к нему в виде маленького
ослепительного диска. Мы вышли наружу, потому что хотели увидеть высчитанное
заранее затмение одного солнца другим. Когда маленький диск почти
прикоснулся к большому, оба выбросили в направлении друг друга огненные
щупальца, которые сразу же слились вместе; образовалось странное грушевидное
тело, испускающее яркий стальной блеск; потом меньшая, продолговатая часть
груши - солнце А - начала медленно скрываться за большей. Сила света не
менялась.
ответил:
гигантах?
автоматические ракеты. Они были очень велики - до сорока тысяч тонн весом. В
расчетах была допущена какая-то ошибка, и эти уроды роковым образом
нагревались до нескольких сот градусов. Их перестали строить, а несколько
десятков готовых ракет направили на линию Титан-Земля. Они должны были
перевозить серу. Уже во время первого рейса несколько ракет взорвалось.
Прессованная сера превращалась в газ и разрывала ракету, как детский шарик.
Эти ракеты доставили много хлопот: вернуть на Землю их было невозможно,
посылать туда людей нельзя, автоматы тоже жаль - такая дрянь каждую минуту
может взорваться. В конце концов повернули всю эскадру по радио и послали к
черту: пусть летят за пределы нашей системы, всей Вселенной серой не
загадят. Прошел год, ракеты перестали отвечать на радиосигналы, и работники
звездоплавательных станций вздохнули спокойно. Но через тридцать лет - бах!
- первая катастрофа, за ней вторая.
оказались в сфере притяжения Юпитера, который, конечно, расправился с ними
по-своему, заставив лететь по какой-то незамкнутой орбите типа параболы. С
этого времени они обращаются так: на несколько лет удаляются от Солнца?
сидят в афелии и возвращаются вновь. Когда они залетают далеко от Солнца,
сера на холоде остается твердой. Когда они возвращаются, уже где-то около
орбиты Марса начинают нагреваться, а на траверсе Земли лопаются, как мыльные
пузыри. Представляешь себе? Двадцать тысяч тонн серы превращаются в сжатый
газ. Ракета взрывается, возникает газовая туча диаметром около ста тысяч
километров, которая рассеивается через несколько недель. Но, если недалеко
проходит какой-нибудь астероид, он увлекает такую тучу и тянет ее за собой
целыми месяцами.
что газ кристаллизуется в пустоте: снаружи что-то похожее на пушистую
оболочку, а внутри - твердое каменное ядро. Туман этот обнаружить в
пространстве крайне трудно: летишь и, пока его заметишь, уже сидишь у него в
середине, как в кастрюле. Свет не проходит, луч локатора увязает, как в
тесте, ничего не видно - ни звезд, ни сигналов - никакой ориентировки, того
и гляди врежешься в ядро. Надо сразу выключать двигатели и при помощи
гравиметров искать астероид, поворачивать прочь от него, включать сразу
максимальное ускорение и удирать. Это, конечно, легко сказать, а когда
влезешь в такой суп, невольно теряешь голову. Хуже всего, однако, с
автоматами: подумай сам, ведь на планетах нет и не может быть естественных
"сернистых атмосфер", так что ни один пилот-автомат не приспособлен к таким
чудесам.
детей. Их ракета попала в такой вот сернистый туман, окружающий астероид,
который, впрочем - и это очень важно, - был невелик: диаметром не превышал
двадцати километров. Пилот-автомат прежде всего попытался маневрировать, а
под конец предпринял единственно правильный шаг: выключил двигатели. Этим он
избежал катастрофы; притягиваемая астероидом ракета начала снижаться, но,
понятно, крайне медленно - такое "падение" может длиться целые недели. Дети
отправились с Марса одни: учительнице нужно было выйти на первой
звездоплавательной станции.
вероятно, были, но не очень ясные. Бывает такое - теперь реже, чем раньше,
но бывает. Это был как раз такой случай, который происходит "раз в сто тысяч
лет". Так вот, когда локаторная связь стала отказывать, пилот-автомат
выключил двигатели. Трудно описать, что происходило в это время. Тревога
подняла на ноги все Северное полушарие; санитарные ракеты волнами шли с
Луны, с Марса, с Земли - около шестисот ракет. Впервые за тридцать лет во
второй зоне Марса было на несколько часов прекращено все грузовое движение.
один человек. Это был пилот Института скоростных полетов, который проводил
испытание ракеты, рассчитанной на очень высокие скорости. Горючее у него
было на исходе, и он уже возвращался на базу, как вдруг услышал радиосигнал:
он сошел с курса, а так как его ракета развивала громадную скорость, то уже
через четверть часа оказалась в тумане. Некоторое время он кружил, пока
наконец не услышал детский плач. Конечно, этот плач передавался по радио из
ракеты. Радио, работало на очень длинных волнах, и он не мог определить
направление, зато мог разговаривать с детьми. Он немедленно выключил
двигатели и, в свою очередь, начал снижаться по направлению к астероиду.
пространство в двести миллиардов кубических километров, и ты мог бы искать
всю жизнь и не найти ничего. А снижаясь, в конце концов он мог приблизиться
к ней на пятнадцать-двадцать километров, потому что, повторяю, астероид был
очень мал. Так он снижался с выключенными двигателями и разговаривал с
детьми. У них было всего вдоволь: продовольствия, воздуха, воды, но они
боялись, и он до самой ночи рассказывал им сказки. Когда они уснули, он
продолжал бодрствовать, а рано утром снова начал рассказывать. Испытательный
полет продолжается обычно, часа два. У него было с собой лишь несколько
укрепляющих таблеток и немного кофе, которым он время от времени смачивал
горло, чтобы не потерять голос. Ты представляешь себе? Это была не обычная
ракета, а машина Института скоростных полетов, пилот лежал в пневматическом
гамаке, весь обвязанный с головы до ног, в темноте, с микрофоном, прижатым к
шее, и рассказывал сказки. Первые спасательные ракеты прилетели лишь на
следующий день, но прошло еще несколько часов, пока они нашли его и детей.
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Шилова Юлия