поймал такси. На счастье, свободная машина нашлась тотчас же, и Мэнди
осторожно пристроили на заднее сиденье, поставив рядом чемоданчик с ее
пожитками.
Шилу. - Молодые сейчас очень самостоятельные. Слова им не скажи.
из-под его куртки.
имею в виду, что ты будешь с ней делать потом. Ведь она наркоманка...
самом деле, едва увидев Мэнди в ее легком платьице, он решил, что никогда с
ней не расстанется.
наблюдать за поведением часового на вышке.
"Монгли" и слушал музыку по акустическому микрочипу, что категорически
запрещалось уставом сторожевой службы. Одним словом, часовой не принимал
всерьез грозящую ему в перспективе опасность.
надписи "пост номер пять". Затем завел мотор и поехал вглубь города, чтобы
соблюсти основы конспирации.
сомневался, что постовая служба на базе почти заброшена, однако он знал
много случаев, когда отличные специалисты прогорали, понадеявшись на авось,
дескать, пронесет. Он, Густав Пютч, не имел никакого права рисковать
собственной шкурой - он отвечал за жизни не только нескольких друзей на
Малибу, но и за жизни железной гвардии генерала Фолсберри, а также за честь
и славу штурмового крыла "Когуар", разбойной вольницы отмороженных спецов,
базирующихся на спутниках Эль-Архаима.
имперской армии от событий на Малибу. В них Густав не сомневался, так что и
ему самому оставалось отработать точно и профессионально.
солнечный зайчик полоснул его по глазам.
притормаживая перед старухой, переводившей через дорогу облезлого жирного
шпица.
запретит на планете проживание собак старше четырех лет. А может быть, и
старух старше шестидесяти. Хочешь жить дальше, съезжай отсюда или подыхай.
куда придется бежать самому, когда он перешагнет шестидесятилетний рубеж.
отрезал он и даже сам поверил этому бреду. Как и любой ортодоксальный
атеист, он не сомневался, что бессмертен.
Пончики он любил. Особенно посыпанные сахарной пудрой. К тому же это был
один из лучших способов перекусить, когда находишься в секрете или
наблюдаешь за врагом.
сахарной пудрой?
неплохо.
менее учтиво добавил: - Шевелись, Коперник, разве не видишь, что печка
вертится, масло кипит, а теста еще нет.
следующую секунду в раскаленное масло стали падать порционные кусочки теста
и в воздухе поплыл умопомрачительный аромат.
в бумажный пакет, именно такой, какие так любил Густав. Пластиковые, с
аляповатыми картинками, вызывали нем глухую злобу и полное неприятие. А
упаковки из настоящего целлюлозного бутрума радовали глаз и создавали
иллюзию единения с природой. А единение с природой было Птючу вовсе не
чуждо.
пудрой из старой чугунной дробилки. Потом он потряс пакет, чтобы пончики
покрылись ровным слоем сахара, и только после этого протянул пакет Густаву:
- Пожалуйста, сэр. С вас полтора кредита.
была традиция - платить за пончики не меньше пяти кредитов.
предупредительным и необыкновенно внимательным, хотя иным посетителям он
незаметно мог и плюнуть в пакет, пока они рылись в кошельках, выискивая
мелочь.
своей суровости, не замечая ласкового солнца, красивых девушек и сонного
полуденного ветерка.
на дорогу, снова направившись в сторону базы. Ему оставалось
проинспектировать всего две пулеметные вышки, ну а потом можно будет
позволить себе съесть все двенадцать пончиков. Они так и манили, расслабляя
решимость Густава и наполняя салон машины нестерпимым ароматом, вызывающим
судороги голодного желудка.
хранила следы покраски. Должно быть, военные хотели гармонично вписать базу
в гражданские постройки города, но потом плюнули на это, и теперь бетонная
стена была похожа на шкуру дохлого животного, пролежавшего на солнце не
менее недели.
небольшой магазинчик, торговавший всякой мелочью и не приносивший ни гроша
прибыли, да и не рассчитанный на это.
вышку, зашел в магазин.
трехнедельной седой щетиной на впалых щеках.
меня?
увидел меня за этим прилавком. Он закричал: мистер Салливан, это вы? А я ему
сказал: а в чем дело? А он мне и говорит, слышал, дескать, что вы умерли...
рот.
прикидывая, что бы такое купить для оправдания визита.
алезийских огурцов?
огурец срывают, из него этим штопором выкручивают косточку и выбрасывают...
А огурец можно съесть.
разбираюсь.
предмет. А Густав снова оглянулся и посмотрел на вышку через грязное стекло
витрины.
положил на прилавок старый нож для прививки саженцев. - С вас двадцать
кредитов.
вышки и стену.
одно.
ненужный ему предмет.
морды выставляют - стреляй не хочу. Но это еще ерунда, вот если подняться в
мою комнату, на второй этаж, то прямо из окна можно увидеть электрический
щиток, который висит на стенке вышки. Одна пуля - и пожалуйста, замыкание. А
замыкание - девяносто процентов, что ворота сами откроются.
прослужил в императорской армии. В отставку вышел сержантом, получаю пенсию.
ладно, всего вам хорошего...
стену. Теперь он знал, где у нее слабое место.
одного, почувствовал себя почти счастливым.