не только дом, но и весь его фундамент. Свет тревожно замигал и погас. Дружно
зарыдали не только дети, но и женщины. Послышались панические возгласы:
"Завалило!", "Задохнемся!", "Заживо сгорим!"
хоть и клубилась пыль, но дневной свет сквозь нее пробивался, а это означало,
что связь с внешним миром сохранилась. Такая весть немного успокоила обитателей
бомбоубежища. Кое-где на нарах зажглись свечи.
дети, хотели пить, но воды в подвале не оказалось, как, впрочем, и многих
других необходимых вещей - пищи, медикаментов, одеял.
установку по обеззараживанию воды, находится в смежном помещении, однако на его
дверях висел надежный замок, ключи от которого остались у коменданта - того
самого типа с противогазом, загонявшего людей в бомбоубежище.
что им еще повезло. Ход в подвал уцелел просто чудом, а вот лестничную площадку
первого этажа завалило кирпичом и рухнувшими перекрытиями. Дверь подъезда
вообще бесследно исчезла, остались только искореженные завесы.
а убитых и раненых убрали. Примерно в том месте, где утром находился комендант,
осталась лужа крови, уже припорошенная пылью, и клочья противогаза.
реже, чем раньше, зато вовсю трещали автоматы. Это могло означать только одно -
в городе начались уличные бои.
не могли плакать. Проклятый замок пробовали открыть и шпильками для волос, и
ножами, и отвертками - но все безуспешно.
семидесяти лет от роду. - Как стемнеет, надо туда наведаться. Хоть чем-нибудь,
да разживемся.
одетая в одну только ночную рубашку.
подвала. - В военное время все прежние законы отменяются.
Горели ближайшие дома, в небе одна за другой вспыхивали осветительные ракеты,
проклятые огненные шары, выискивая жертвы, плавно скользили над городом. Сквозь
треск автоматов и взрывы гранат теперь слышались и редкие одиночные выстрелы -
привет от снайперов.
При штурме Будапешта и не такое видел.
жажды умирают.
приемником. - Набрал мешок жратвы и сбежал. Очень ему нужно с нами делиться.
детских стонов, Костя спросил:
будет.
Тот коммерческий. В нем раньше даже шпротами торговали.
возьмите! Минералки! Напитка! Детского питания! Спичек! Свечей! Хлеба!
сделать.
присматриваясь к обстановке. До коммерческого магазина, хорошо видного отсюда,
было метров двести пустого и совсем не безопасного пространства. Поэтому Костя
решил сначала наведаться в гастроном.
старик, и парнишка - оба были здесь. Дряхлый фронтовик, похоже, даже не успел
проникнуть внутрь, а в судорожно сведенных пальцах подростка был зажат
надкушенный батон. Под другую сторону крыльца лежало еще несколько мертвецов.
гастроном. Отблески пожаров и свет ракет позволяли свободно ориентироваться
внутри. Сразу стало ясно, что здесь уже успели пошуровать. Касса была взломана,
полки разорены, прилавки опустошены. Однако хлеба и газированной воды в
пластмассовых бутылях еще хватало. Тут же нашелся и пустой мешок из-под сахара.
Предыдущих посыльных. скорее всего срезал снайпер, и, дабы избежать его пули,
Костя решил бежать зигзагами, как теща из знаменитого анекдота о сердитом
ковбое. Конечно, он понимал всю мизерность своих шансов, но иного выхода просто
не видел. Легче было погибнуть самому, чем присутствовать при медленном
умирании детей.
улицу и угодил прямо в лапы вооруженному детине, одетому по меньшей мере
странно. Камуфляжную гимнастерку и форменное кепи дополняли синие галифе с
широкими красными лампасами и щегольские сапожки со шпорами. Очевидно, это был
казак - земляк сотника-заочника Бубенцова.
товарищи.
другие кровь проливают! На человеческом горе наживаешься! К стенке, сука!
мешок из рук не выпустил - очень уж тот дорого ему достался.
- Это не мне! Это детям! Здесь рядом дети умирают от жажды!
без сдачи!
пьян. Сейчас у него не вымолила бы пощады и мать родная. Обидно было принимать
смерть из рук этой скотины с глазами-стекляшками и лицом столь тупым, что сразу
было понятно - он не читал не то что Бубенцова, а даже Шолохова.
гондоном!
казака стронул спусковой крючок автомата. Однако очереди не последовало, а
раздался звук, словно палкой ударили по спелому арбузу. Под глазом казака
появилась дыра, из которой обильно хлынула черная кровь.
бросился наутек. Правда, сделать ему удалось от силы шагов пять - правую ногу
рвануло так, словно она в волчий капкан угодила.
этого спас ему жизнь, или кто-то из приятелей погибшего казака, - так и
осталось тайной. По крайней мере, последние уже ничего не могли сказать на сей
счет. Один из вездесущих светящихся шаров вдруг резко пошел на снижение, и
крытый армейский грузовик, а равно и весь его экипаж превратились в столб
ревущего пламени.
даже доставил по назначению свой драгоценный груз. Когда женщины, к этому
времени уже утратившие всякую надежду, стали делить его, в мешке обнаружилось
еще два пулевых отверстия.
флакончик одеколона) и забинтовали клочьями белья, однако крови он успел
потерять столько, что вскоре впал в глубокое забытье.
хныкали дети.
отходил. Теперь пусть другие идут".
набилось много других людей, от которых пахло табаком, бензином и пороховой
гарью.
ранен?
употребить вместе с пивом. В свете фонарика мелькнул его паспорт, тут же
разорванный на клочья, а затем и лауреатский диплом, вызвавший куда более
пристальное внимание.
наверх. Он нам еще пригодится, если не сдохнет, конечно...
заточить в другой, еще более темный да вдобавок и вонючий. Там отсутствовали
даже нары, зато людей набилось, как сельдей в бочку. На сей раз это были сплошь
мужчины, большинство из которых страдало от ран и контузий.
себя. Раненая нога распухла, как колода, и горела так, что к ней нельзя было
даже прикоснуться.