Саймона треснул; кабина наполнилась дымом, и горячий осколок, просвистев у его
щеки, врезался в экран автопилота.
автопилоту. - Пусть дух твой летит до Небесного Света! Если у тебя есть дух...
повезло: луч ударил в лобовую броню, а рас- стояние было слишком большим, чтобы
прожечь металлоке-рамический щит. Робот, однако, стал двигаться без прежней
резвости. Переборов искушение добить его, Саймон сбросил скорость и свернул в
ближайший переулок - и весьма вовремя. Сзади что-то грохнуло, кабину снова
наполнил удушливый дым, и глайдер с протяжным предсмертным стоном лег на
дорогу. Эти машины отличались полной безопасностью; взрываться в них было
нечему, а корпус был практически несгораем и плавился только под лазерным
лучом.
снаряжением, метнулся в ближайшую подворотню. Там он замер, прислушиваясь и
стараясь не втягивать носом воздух - вонь от тлеющего пластика была
омерзительной.
антеннами, напоролся прямо на излучатель Саймона, который в одно мгновение
срезал эмиттеры, прошелся по опорным стержням и за пару секунд прожег отверстие
в металлокерамике - рядом с фабричной маркой, буквами "CD" в обрамлении
лавровых ветвей и крохотных шестиугольных звезд. Робот дрыгнул остатками опор и
затих, а Саймон, потирая виски, в изумлении уставился на клеймо "Кибернетик
Юнион".
без всяких комплексов вроде Первого Закона роботехники! Способный палить в
человека! Остряки, ничего не скажешь!
были ракетные комплексы и сети - "Арес", "Ариман", "Георгий Победоносец",
"Вальхалла", "Апокалипсис"; была автоматика на боевых машинах и космолетах,
были тактические и стратегические компьютеры, мобильные и наземные, способные
командовать армией или разыграть войну на сорок ходов вперед. Но роботов не
было. Робот - это не компьютер и даже не танк, снабженный компьютером; робот в
определенном смысле эквивалентен человеку, в данном случае - солдату. Он должен
опознавать своих и чужих, управляться с любым оружием, оценивать обстановку,
знать, когда идти в атаку и когда отступать, когда уместны героизм и
самопожертвование, а когда лучше удариться в бегство. Словом, он должен не
только действовать, но и думать!
пока что громоздкими и не могли тягаться с человеком на поле брани. Во всяком
случае, героизма они проявлять не умели и своих от чужих отличали с большим
трудом - обычно не по внешности, а с помощью паролей. Война же - как, впрочем,
и полицейская служба - была столь непростой формой человеческой деятельности,
что ее механизация в низовом звене казалась полной фантастикой.
палящего по любой живой мишени - или, к примеру, по двуногой. Задачу можно
упростить, запрограммировав такую тварь на поражение всего, что движется и
шевелится... Вероятно, в "Кибернетик Юнион" пошли таким путем - если вспомнить
про сожженного краба-уборщика.
проспекту. Дворы утопали в зелени и цветах, лилиях и ярких осенних георгинах, а
ближе к тротуару стоял киоск с прохладительными напитками, под серебристым
тентом, в окружении карликовых пальм. Тут Саймон дождался подбитого робота,
влепив ему полный заряд в ребристое брюхо. Все же у партизанской тактики есть
свои преимущества, подумал он, довольно усмехаясь; потом вызвал новый глайдер
(на сей раз - "Линкольн-Фрегат") уселся в него и покатил к холму. Мимо парков и
роскошных зданий, мимо суетившихся у обочин уборщиков, мимо двух застывших
тварей и двух статуй с Божественной троицей, готовой творить и судить. В этом
таилась какая-то нелепость, и Саймон, наморщив лоб, понял, что именно его
раздражает. Стоило ли трудиться и создавать Вселенную, а в ней - человека, чтоб
затем выпустить в мир уйму всяких грехов и предать согрешивших Страшному
Суду?.. Вариант первородного хаоса или всеобщего и неизменного рая казался ему
более логичным. Но на сей счет у богов, у Иеговы, Аллаха и Будды, было свое
мнение.
зеленым - верный знак, что замки и запоры не устояли. Саймон приладил за
плечами ранец, толкнул тяжелую створку и вошел. В руках его хищно покачивался
разрядник - ни дать ни взять сатана, попавший в храм. Но стрелять было не в
кого; многоногие машины не появлялись, и под гигантским куполом, вознесенным на
стометро-ную высоту, царили мрак и тишина.
Люминесцентные светильники опоясывали круглый зал кольцом; стены его были
гладкими, пустыми и суровыми, но на полу, выложенная всеми оттенками алой,
красной и багряной смальты, сияла картина грядущего Апокалипсиса. В дальнем
конце, напротив врат, высился крест с распятым Христом и небольшая кафедра на
подиуме из черного камня. Больше ничего. Строгое убранство храма как бы
контрастировало с уютным, мирным и зеленым городом Авалоном, напоминая про
тщету земных усилий и грядущий День Расплаты.
дверями. Он осмотрел их. За каждой дверью изгибались коридоры к левой и правой
башням; одна служила местом заседания Конклава, в другой размещалась
канцелярия. Немного поколебавшись, он свернул в правый проход и почти сразу же
натолкнулся на лестницу, скрытую скругле-нием стены. Серый мрамор, широкие
ступени, один пролет и площадка в конце... Саймон, озираясь и прислушиваясь,
спустился. Площадка встретила его мертвой тишиной и неярким светом, что
струился из молочной полусферы у потолка.
пробормотал:
прямо пойдешь - головы не спасешь.
двери.
тянулись наклонные металлические помосты, а напротив них стояли многоярусные
стеллажи - таких габаритов, что на каждой полке разместился бы тайя-хатский
кабан-носорог. Носорогов, впрочем, тут не водилось, а возлежали на полках
уборщики-крабы числом за сотню; каждый пристыковался к энергетическим разъемам,
торчавшим в стене, и будто бы дремал. Один стеллаж, пошире и покрупнее прочих,
был пуст, и Саймон, пересчитав полки - ровно четыре! - присвистнул и вымолвил:
зубастый... можно сказать, разбойник, а не принц. С такой ба-альшой штучкой! -
Он погладил вороненый ствол "сатаны" и выразительно хмыкнул.
а затем - обратно на площадку под лестницей. Итак, два варианта отпали;
оставался третий - последняя дверь и некое помещение, лежавшее за ней, прямо
под главным залом святилища. Судя по верхнему этажу, оно было немаленьким -
метров восемьдесят в поперечнике, как прикинул Саймон.
запоры? Весь этот мир был закрыт, а от птиц и зверей людские жилища стерегли
роботы. Правда, храмы охранялись тщательней, чем все остальное, но это лишь
указывало на их особую важность.
огромную, немного выпуклую линзу. Сквозь нее просачивался мягкий зеленоватый
свет, и на мгновение Саймону почудилось, будто он попал в дупло гигантского
дерева где-то на Тиде или в подводную пещеру близ одного из таитянских
островов. Но это помещение, правильной цилиндрической формы, с возвышавшимся в
центре лифтом, было создано человеческими руками. Не дупло, не подводный грот,
а некий холл, вестибюль, откуда можно попасть на подземные этажи... Сколько их
тут, под этим трехбашенным храмом?
кабинке лифта. Под его ногами разверзалась пропасть; он видел бесконечные
ярусы, кольцом обнимавшие шахтный ствол и тонувшие где-то внизу, в призрачной
зеленоватой дымке, он различал блеск хромированных мостиков, труб, панелей и
перил, изумрудные отсветы на крышках бесчисленных саркофагов, мигающие огни на
серповидных пультах, лес прозрачных округлых колонн, в которых в завораживающем
гипнотическом танце плавно струились разноцветные жидкости. Казалось, этот
колодец, полный нефритового сияния, пронизывает Сайдару, от южного полушария до
северного, проходит сквозь раскаленное планетное ядро, сквозь мантию, сквозь
твердь земную и воды океана; и храм, что высился над ним, казался лишь
крохотной пробкой. Соломоновой печатью на зачарованном магическом сосуде.
его: тут, под ногами, лежал настоящий Авалон. Не улицы и дома, не площади и
проспекты, не мосты над рекой, не фабрики, не банки и конторы, не сады, не
фонтаны, а люди... Мириады людей! Семьсот тридцать тысяч, если быть совсем
точным. И еще триста девяносто тысяч человек в Византии, двести семьдесят пять
тысяч - в Китеже, и около трех миллионов - в других градах и весях Сайдары...
некий завет, новую заповедь, которой не было на Моисеевых Скрижалях?
человек, - неудивительно, если вспомнить, сколько сотен тысяч лежали сейчас под
ним на бесконечных ярусах нефритового колодца. По окружности кабины, на высоте
двух человеческих ростов, шли надписи золотом, на русском, английском и
японском. "СПЯЩИЕ НЕ ГРЕШАТ, - прочитал Саймон, - И ВСЕ, ЧТО ОНИ УЗРЕЛИ ВО СНЕ,
НЕ ЕСТЬ ГРЕХ. БЛАГОСЛОВЕННЫ СПЯЩИЕ И ОЖИДАЮЩИЕ!"
Закону. Саймон мрачно кивнул, будто соглашаясь с написанным, и пробормотал:
Орловский Гай Юлий
Каргалов Вадим
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий
Витковский Евгений
Орловский Гай Юлий