вздрогнув.
раз, - закричал он, - он может призывать всех своих языческих богов и
самого дьявола.
улыбался его гневу, пока воины сжигали тела, чтобы не закапывать их, два
человека незаметно выскользнули из толпы, их видели только молчаливые
соседи. Один был племянник Эльфстана. Другой видел, как разрушили его дом
в схватке, к которой он не имел отношения. Распространившиеся по всему
округу слухи подсказали им, куда идти.
усталости после долгой езды, рассказывал новости. Армия Мерсии в Вессексе.
Король Альфред исчез, и никто не знает, где он. За миссионерами Пути
безжалостно охотятся. Церковь предала короля Альфреда и всех его союзников
анафеме, лишила всех прав, никто не должен ему помогать или давать приют.
отсутствует живой мертвец Вульфгар, распятия. Длинный перечень захваченных
людей: катапультеры, товарищи, ветераны битвы с Айваром. Торвин застонал,
ошеломленный, а список все продолжался и продолжался. А ведь погибшие не
принадлежали к его народу и лишь недавно обратились к вере в Путь. Шеф
продолжал сидеть на раскладном стуле, проводя пальцем по жестоким лицам на
точильном камне.
Торвину самому распространять веру. Он знал, что произойдет, догадывался.
Это значит, что он послал своих людей, англичан, которых сам поднял из
грязи, на верную смерть под пытками. И то же самое он сделал со своим
отцом. Я должен быть уверен, очень уверен, что он никогда не посмотрит на
меня с таким задумчивым выражением. Если я раньше и усомнился бы в том,
что он сын Отина, теперь я знаю.
Торвина, а не бродячих крестьян.
поесть и отдохнуть, повернулся лицом в совету, собравшемуся на освещенной
солнцем вершине холма: Торвин, Бранд, провидец Фарман, Бонифаций, как
всегда, держащий наготове чернила и бумагу.
Теперь церковь лишила его прав. Мы должны прийти ему на помощь.
момент для решительного удара, то именно сейчас. Королевство разделено.
Законный король, христианин, выступает на нашей стороне. Как часто в
прошлом христиане распространяли свою веру, обращая короля, а через него и
весь народ? Не только рабы будут с нами, но и фримены и половина танов.
Пришло время остановить наступление христиан. Не только в Норфолке, но и
повсюду.
отец. Кроме вас, все не христиане и не привыкли прощать своим врагам. Я
высказываюсь за выступление.
И нас ужалили. Надо было предвидеть это.
не ужалили, но я жду этого. Я предвижу это. Я говорю: давайте посмотрим на
своих врагов, прежде чем ударить. Пусть приходят к нам.
воскликнул Фарман.
противопоставлял свои аргументы. И в конце концов уговорил подождать с
неделю, получить более полные сведения.
не размягчила тебя. И всех нас. Нужно больше времени проводить с армией, а
меньше с этими остолопами в твоем суде.
советников, повернулся к отцу Бонифацию, который все время молчал и ждал
только знака, чтобы записать решение или сформулировать приказ.
покойных товарищей что-нибудь получше эля.
Рейна, но не пришел. И вообще уже четыре недели ни одного корабля с юга,
даже в Лондон не приходили. Я велю вскрыть бочонок лучшего медового
напитка. Может, ветер противный.
горизонт. В такую погоду, подумал он, я смог бы приплыть из устья Рейна к
Йаре в корыте моей матушки. А он говорит, что ветер противный! Что-то
противится нам, но не ветер.
одной мачтой, рыбацких шхун, больших, английских, франкских, фризийских, -
все выбирались из-под одеял, смотрели на небо над портом Дюнкерк, как
делали ежедневно больше месяца. Смотрели, какая погода. И думали, может,
их хозяева наконец соизволят пошевелиться.
река и ворота для сбора пошлины. По всему континенту этот свет озарял
собирающихся солдат, готовящиеся запасы продовольствия, конюхов, ведущих
лошадей.
Франкским морем, - свет касался вымпела на вершине каменного донжона в
деревянной крепости, охраняющей порт Дюнкерк. Командир стражи посмотрел на
него, кивнул. Трубач облизал губы, поджал их, испустил громкий звук из
своей металлической трубы. Со всех стен отозвались трубы, в крепости
солдаты начали сворачивать одеяла. И снаружи, в лагере у порта, в стойлах
лошадей, в открытых полях солдаты проверяли снаряжение и начинали день с
той же самой мыслью, что и моряки в порту: выступят ли сегодня их хозяева?
Даст ли наконец король Карл своим войскам и войскам, присланным ему
набожными братьями и племянниками, приказ начинать короткий бросок в
Англию?
западную стороны горизонта. Капитан корабля "Dieu aide", на котором
поплывет сам король, а также архиепископ Йорка и папский легат, ткнул
пальцем в флаг, развевающийся на мачте. Через четыре часа высшая точка
прилива. Тогда и еще немного времени спустя им будет помогать течение. И
ветер попутный и не стихает.
этом. Будет как будет. Но если король франков Карл, по прозвищу Лысый,
серьезно хочет выполнить приказ своего духовного владыки папы, объединить
старые владения своего деда Карла Великого, во имя святой цели разграбить
богатства Англии, лучшего случая у него не будет.
полумиле на донжоне снова загремела труба. На этот раз она возвещала не
рассвет, а что-то другое. И тут юго-западный ветер донес веселые крики.
Солдаты приветствовали решение. Не тратя слов, капитан "Dieu Aide" ткнул
пальцем в сторону лебедок и парусных рей, постучал по люку единственного
трюма корабля. Раскрыть люки. Спустить лебедки на берег. Они потребуются
для лошадей. Боевых коней, французских дестриеров.
идущим вдоль английского побережья из Хамбера, делая невозможным поднять
паруса. Но Айвару Рагнарсону, стоявшему на носу первого корабля, было все
равно. Гребцы работали равномерно, в таком темпе они могут грести по
восемь часов в день, если понадобится; они одновременно опускали тяжелые
весла в воду, действовали легко и привычно и продолжали разговаривать,
поднимая весла из воды.
на них старательно закреплены были полуторатонные онагры Эркенберта, все,
что сумели сделать кузницы Йоркского собора за несколько недель, данных
Айваром. Айвар гневался из-за их веса, требовал, чтобы их облегчили.
Невозможно, отвечал черный архидьякон. Так они описаны Вегецием. Но что
больше убедило Айвара - более легкие модели через несколько выстрелов
разлетались на куски. Пинок дикого осла - откуда произошло их название -
это удар бросающего плеча рычага о прочную поперечную балку. Без этой
балки камень не полетел бы с поразительной силой и скоростью. А легкая
балка, чем бы ее ни обивали, ломалась.
обслуживали двенадцать рабов, а во главе их всех, вопреки своему желанию