не прав. Мне, правда, пришлось на горьком опыте убедиться, что быть правым
- это одно, а быть любимым - совсем другое. Я больше никогда не позволю
себе хоть словечком обидеть Хильду. Я теперь буду долго, терпеливо и
старательно хранить молчание.
радиооператором и никоим образом не следовало вести себя так грубо - да,
грубо! - с его начальником. А уж садиться в двенадцати милях, то есть в
девятнадцати километрах, от того места, где указано - разве это подобает
гостям?
дверцу, чтобы выйти самому и помочь выйти Хильде, но вдруг услышал, как
она сказала: "Будем ждать". Еще она добавила:
в режиме маневрирования. Запри люк в переборке.
только внутренние?
капитан.
линейная?
землетрясения.
упустили. То, что я буду им говорить, пускай звучит помощнее.
плечу. Выше семи децибел я поднимать громкость не стану - если только ты
не захочешь использовать звук как оружие. Но для разговоров между собой
придется все выключать, потом включать снова. Как с теми русскими,
помнишь?
кому-то понадобится что-нибудь сказать мне, дайте знать Зебби...
пальца. Без особой нужды просить об этом не надо.
нам: с нашей стороны было бы вежливо пойти к ним навстречу. Во всяком
случае, мы можем открыть дверцу для переговоров - это же не русские. - Я
был просто не в состоянии спокойно смотреть, как моя дорогая берется за
это деликатное дело с такой явной - чего уж там: грубостью!
взлететь в любое мгновение. Доложите о готовности к выходу в космос.
Астронавигатор.
открывать. Все! Готов к выходу в космос. Но Хильда, я не думаю...
палец, как только ты подал голос. Отставить разговоры! Первому пилоту
включить наши динамики, как только они заговорят. Второй пилот, прошу
называть меня капитаном, как это делают все остальные. Устав есть устав, о
семейных отношениях мы поговорим позже, в более подходящей обстановке.
что все это мне очень не нравилось. Не нравилось? Да я самым серьезным
образом встревожился по поводу того, что временное и неуместное обретение
Хильдой власти может повлечь за собой необратимые пагубные последствия для
ее личности.
приближался к нам в сопровождении двух подручных. Во всяком случае,
униформа его больше подходила для музыкальной комедии, чем для нормальной
воинской службы. Эффект довершали свирепые усы, красное обветренное лицо,
нашивки за выслугу лет и стек.
нашивок; скорее всего это были сержанты. Мне не удалось разглядеть, что у
офицера на погонах. По-моему, там имелась корона, но были ли звездочки?
когда Хильда жестко произнесла:
Берроуз совершила посадку согласно указаниям и ожидает встречи с ним.
аэродроме! Пограничный контроль, таможенный, санитарный, визы,
туристические карточки, контрразведка...
несмотря на звукоизоляцию в корпусе Аи. Зеб уменьшил громкость, и она
продолжила:
генерал-губернатору с сообщением от меня. А пока мы ждем, назовите свое
имя, звание и полк: я сообщу о вашем поведении.
Хильда, - раз уж вы так настаиваете. Вы мне свое имя не сообщаете, но
другие его узнают. Казначей. Генерал-губернатор. Все, кому следует. - Она
снова положила руку Зебу на плечо. - Передайте мое сообщение!
мальчик у вас на посылках! Открывайте! Я не замедлю отправить вас к
генерал-губернатору - под арестом!
приблизиться еще на два шага и только тогда сказала:
двинулся на нас. Хильда, видимо, пихнула Зеба - он ответил поднятием
большого пальца.
землетрясение.
вот, подполковник, предупреждаю вас: ради вашей собственной безопасности
не подходите ближе.
мышки свой стек. Сержанты следовали за ним - медленно, на почтительном
расстоянии. Хильда дала ему подойти к моей дверце - я разглядел узор
склеротических сосудов у него на носу - и во второй раз за двое суток в
дверцу Аи стали стучать. Он поднял свой стек...
оказались далеко. Они замедлили бег, остановились и повернулись в нашу
сторону. Я посмотрел вниз сквозь стекло моей дверцы, увидел пару ног и
стек и заключил, что здесь же должно находиться и туловище.
законченный алкоголик.
Возможно, замертво.
помощников забрать его?
не будет.
его. По дороге он пришел в себя, вырвался у них из рук и отослал одного из
подручных за оставленным стеком. Молодой человек встретился со мной
взглядом и подмигнул. Я понял, что любовью подчиненных Брамби не
пользуется.
раньше кто-то был, но после того как мы подняли шум, их и след простыл.
Первый этаж Имперского Дворца дверей по фасаду не имел, главным этажом был
второй, и подниматься туда нужно было по широкой, пологой лестнице.
Человек, стоявший наверху, был невысок ростом, щеголеват, одет в штатское.
Подойдя к нему, Брамби остановился, отсалютовал, и они заговорили. Брамби
держался навытяжку, так что нетрудно было догадаться, кто есть кто.