его. Не оставь от него ничего.
меня.
Снаружи возникла большая суета, но я знала, что никакой враг на нас не
напал. А затем заснула еще более глубоким сном.
зияющий, проклятый. В лагере все еще царила суматоха - безумная и
неистовая из-за потерянных в огне богатств. Один из мелких пожаров,
рассудили они, распространился, и сжег город дотла. Грабителей погибло
немного, для этого слишком быстро подняли тревогу.
не заговаривала. Вазкор, если он что-то и заподозрил, никак своих
подозрений не проявил. Призом этот город был небольшим. Его жестокое
уничтожение могло быть для Вазкора ценнее, чем стоящая у него в тылу
брошенная пустая скорлупа, которую мог захватить враг.
утешения, ибо я сожгла не собственное безобразие, а только его символ. И
все же...
беглецы из Ораша, так сказала нам та жрица, оставив отражать нас только
храмовую стражу. Мы наткнулись на затвердевшие на морозе колом оставленные
в снегу их фургоны, но бегство их было быстрым. Единственные настигнутые
нами отставшие были трупами, брошенными там, где они рухнули.
вытянувшиеся деревья. Снег в этом году лежал долго.
мерзла, и меня постоянно слегка лихорадило, что приводило к коротким, но
странным галлюцинациям, так что я несколько раз видела Белханнор прежде,
чем мы действительно добрались до него. Кровотечения у меня не было сорок
два дня, и я не желала думать о том, что это означает.
небом, черный силуэт бледного Города, белого, как Ораш.
ушла к себе в шатер и лежала там, не спя и не бодрствуя, покуда на нас
наползала черная ночь. На рассвете затрубили новые трубы по другую сторону
долины. Белханнор, похоже, приготовился биться по-старому, отвечая вызовом
на вызов.
бесила меня. Я вышла и велела привести мне белого коня, но когда он
явился, я едва сумела забраться в седло. Перед глазами у меня все плыло, и
весь мир лагеря, деревьев, гор, равнины, отдаленной армии, отдаленного
Города вращался, словно гончарный круг. Никто не спорил со мной, что я
должна скакать в бой вместе с войсками Вазкора. Наверное, я выглядела
лучше, чем чувствовала себя.
трубившим наступление, и рассекли утро от макушки до пояса гремящим желтым
клинком. Суматоха движения, пролетающая внизу черно-белая, как разбитая
мостовая, земля, свинцовое небо с единственной прорехой линяло-оранжевого
цвета. Впереди - силы Белханнора, большая кружащаяся масса, не белая, а
железная. Однако это была не та битва, на какую они надеялись. С нашего
левого фланга заговорили сгустками дыма и света амматские пушки.
Белханнорские шеренги сломались и повалились, словно игрушки.
по-своему, и вскоре вонь от пороха и раскаленного металла довела его до
бешенства, но он не сбежал. Обезумевши так же, как и я, преисполнившись,
наверное, такой же, как и я, неистовой решимости с головой окунуться в
омут войны, он внезапно рванулся вперед, оставив всякие следы подчинения в
прошлом. Шеренги наших собственных солдат расступились и дали нам дорогу.
Я не очень хорошо помню, как вырвалась вперед и бросилась на изувеченную
пушками переднюю шеренгу, бывшую Белханнором.
швырнула меня в гущу вражеских рядов. Я радовалась, я ликовала, ибо здесь
ждало полное забытье. Я подняла меч обеими руками и была больше не
безликой женщиной в капкане земли, а первым всадником, лучником,
колесничим, воином. Я была Дараком, я была Вазкором, я была Смертью. Их
лица - в шлемах, в масках или ничем вообще не закрытые - накатывались и
отлетали от меня, словно головки цветов, и огромный белый зверь у меня
между бедер плясал на их умирающих телах. Небо стало багровым от пушечных
залпов. Я слышала, как огромные ядра летали у меня над головой, словно
железные птицы, и знала, что для меня самой опасности нет. В том смерче
ненависти и радости я нашла красоту боли, победоносную какофонию ужаса,
которая казалась музыкой. Огромный нарастающий гимн, последнее соитие с
тьмой, где последняя нота - оглушительный, пронзительный, оргазмический
крик мучительной боли.
поводья и медленно упала вбок, сознавая только движение падения, конь тоже
падал, еще более медленно, до тех пор, пока мы не лежали бок о бок,
опустошенные этим актом любви или смерти.
с его кучей одеял. Затем в глазах у меня немного прояснилось, и я увидела,
что тут большая занавешенная комната в пятнах от малого количества огней
светильников. В ногах постели шевельнулись две неотчетливые женские
фигуры. Одна поднялась, вышла за двери и через несколько минут вернулась,
приведя высокого темного человека. Глаза у меня, похоже, не могли четко
различить его, и я не могла поднять головы. Человек подошел и остановился
около меня, возвышаясь надо мной.
последним на какое-то время, как мне представляется.
думала, он меня не услышит, но он расслышал.
его. Джавховор явно умен и сообразил, что сопротивление бесполезно.
Ухаживающие за тобой в данную минуту дамы - принцессы Белханнора. Они
жаждут сделать все, что могут, для твоего удобства. Снаружи, конечно,
стоит стража - из твоих собственных воинов.
меня лишенной сознания и беспомощной с этими женщинами - я ведь была в
конце концов все еще ценна для него. Теперь я видела лучше и различила их
бледные испуганные лица. А за дверью стоял Мазлек.
ты пала, Мазлек и его отряд прорубили к тебе дорогу. Белый конь погиб.
и боль, чтобы он не увидел их. - Когда мы выступаем?
Кмисса. Остальные выступают завтра на рассвете.
быстро, определила я, моим ранам не зажить.
о своей беременности. Я думаю, мы больше не смеем рисковать ребенком.
существует.
просто бросил убеждать, считая, что уже все доказал, но потом увидела, что
он выпроводил моих сиделок, и в комнату вошла горбунья в одежде из грубой
ткани, изнуренная смуглым безобразием темнокожей. Она подошла с Вазкором к
постели и стояла, глядя на меня невыразительным лицом без маски, которое
само по себе было маской, и двумя сверкающими рептильными глазами,
резными, черными и пустыми.
мне сообщили, очень умелая. Я прошу извинить за нее. Ну вот. Тебе крайне
необходимо понять свое состояние, - он повернулся к старой ведьме и
произнес несколько слов на деревенской речи, указания для обследования.
этой старухи не осталось никаких эмоций. Он выбрал обдуманно и хорошо.
Щупавшие меня руки были сухими и жестокими, а он стоял и смотрел на нас,
когда она тыкала и изучала мое побитое и измученное тело, и добавила к
старым болям несколько новых. Наконец она отошла, кивнула и что-то
пробормотала. Вазкор взмахом руки велел ей убираться, и она вышла. И он и
я знали, что сказала она, но мы взаимно притворялись, будто я не знаю.
Донашивать тебе еще, по всей вероятности, дней двести. В Эзланне твой срок
наступил бы в месяц Павлина, - он чуть улыбнулся. - Белханнор безопасен, и
ты останешься здесь под защитой Атторла. Твоя личная стража, естественно,
тоже останется.
заявила:
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Беляев Александр
Чернецов Андрей
Конан-Дойль Артур
Никитин Юрий