меня, пока я еще не родился, а когда ей это не удалось, она, убив моего
отца, бросила меня расти свиньей среди палаток. Я мог бы стать королем,
если бы она не совалась куда не следует. - Но когда я сказал все это, то
почувствовал, каким затхлым стало мое вечное, так часто используемое
обвинение.
королевство, если бы захотел, в любой части света, какую ты выберешь.
Никто не сделал бы тебя королем, Зерван. Ты сам сделал себя тем, что ты
есть. Радуйся этому, ибо это лучше.
возможности сравнить.
что-то предложить тебе. Для себя она надеялась меньше, чем на ничто.
коленях, - сказал я, - вот почему ты веришь им.
раскрылись еще шире, словно для того, чтобы видеть меня яснее.
которая должна быть разгадана, только и всего. Так ты теперь отведешь меня
к ней? Если понадобится, я найду ее и один. Я проделал слишком долгий
путь, чтобы отступать.
через остров.
Мы пошли по берегу, за костры, к тому месту, где мы
могли бы пересечь океан так, чтобы нас не видели. Мы не
сговаривались об этом, но меня не удивила схожесть на-
ших мыслей. Я спросил ее, как долго старая дорога про-
держится над водой, потому что опять начинался прилив.
Она сказала мне, что дорога исчезнет до того, как мы до-
стигнем острова. Она не спрашивала, хватит ли у меня
Силы проделать полный переход по воде.
или светильники душ, или души погибших воинов, светящиеся своей славой
перед смертью. Теперь мне говорят, что звезды - это только другие миры или
пламенные сферы, как Солнце. Это большое разочарование для меня.
затененной глубины безжизненного пруда.
наверняка, что Земля круглая и вращается.
ногами. Мы идем по гребням волн. Ты веришь в это, но не можешь поверить в
то, что Земля круглая.
серебряного облака над горой. От ветра ее волосы развевались у нее за
спиной, как языки пламени. Клянусь, я никогда не видел ничего более
красивого, чем она, ступающая по темному океану, темнее, чем вода, но
бледнее, чем звезды, с волосами, как крылья распростертыми по ветру.
должен получить объяснения из ее собственных уст.
поговорила со мной, потому что мне нелегко было воспринимать ее рядом с
собой, если она не говорила своим мелодичным голосом. Она выглядела
нереальной, или, что было еще хуже, более реальной, чем все остальное,
скорее как легендарные руины города выглядели бы реальнее, если бы я стоял
в космосе, до того как были сотворены море, берег и небо. Мне не
понравилось воздействие, которое оказывала она на меня. Идя на встречу с
хозяйкой этих владений, я не мог позволить себе опуститься на колени перед
ее рабыней. Я сказал:
воспитательную работу.
она рассказала мне о Белой горе и моей матери. Злясь на себя, я жадно
ловил каждое слово, голодный до новостей, которых ждал двадцать один год.
произносила имя Карраказ, выдавал нежность и уважение. Казалось, что во
время повествования дочь превращается в мать. Рессаверн восхищалась ею и
одновременно жалела ее. И вдруг мне стало интересно, к какому сословию
волшебников она восходит и не пришел ли я к ней слишком поздно.
затянувшимся оцепенением, выжила в смерти, унесшей ее народ. Она прошла
через самые разные заблуждения и через все круги ада, чтобы понять, кто
она. Это было время борьбы. Она забрела на северные земли, затем пошла на
юг и там, где-нибудь около Бар-Айбитни или Симы, она услышала рассказы
моряков о западных землях, о руинах, сокровищах и о белокурой расе. Для
нес это было слишком большое искушение, чтобы устоять перед ним.
Какой-нибудь предшественник Джари отвез ее на запад. Возможно, ее
путешествие удалось в большей мере, чем мое.
раньше и узнала в них постройки своих предков. Испытав однажды ужас таких
мест, она боялась Потерянных и того, что их кровь течет в ней. Со временем
она сбросила этот ужас как старую кожу. Каким-то причудливым образом она
даже чувствовала ностальгию, бродя среди остатков величия всего того, что
сохранилось от мест ее детства.
Интуитивно к ней стремились за исцелением. Вскоре она встретила брошенного
белокурого ребенка. (Я прервал Рессаверн, чтобы спросить, не она ли была
этой самой первой, самой старшей лекторрас. Я хотел подловить ее, но она
улыбнулась и сказала: "Нет". Какое то мгновение она выглядела, как игривая
девушка, окутывающая свое происхождение тайной, но затем ее лицо опять
стало торжественным.) Она сказала, что из своего жизненного опыта я мог бы
понять, какое одиночество чувствовала Карраказ - богиня среди смертных. Я
тут же повторил в ответ, что у нее уже родился сын и она не была бы
одинока. Карраказ сама создала свое одиночество, но, встретив
младенца-альбиноса, откровенно атавистическую кровь ее собственной
Потерянной Расы, она наверняка догадалась, что ребенок будет похож на нее
и его можно научить тому, что умеет она, если в нем дремлет Сила.
поля цветов, дикие пчелы, море вокруг, переливающееся голубым, как сапфир,
- все это было как мифический рай, в котором должны жить боги. Независимо
от своего желания она не могла избежать обожествления, хотя и презирала
его. Из какой-то деревни она взяла няню для детей, потому что вскоре ей
принесли второго ребенка, - слух о ее интересе разлетелся по окрестностям.
Няня была женщина, любящая детей, добродушная, но бездетная крестьянка.
Карраказ выбирала других подобных ей на то время, когда ее воспитанникам
требовалось материнское внимание. Сама же она, когда дети подросли,
свободные, как дикая природа острова, начала раскрывать в них те
магические силы, которые расцветали из крови Потерянной Расы вместе с их
белизной.
исключительно для того, чтобы к ним не привились никакие догмы или правила
общества варваров или цивилизованных людей, чтобы никакая несправедливость
не победила их. Она могла читать в их умах и делала это. Они не знали, что
такое разочарование. Все, что могло воспрепятствовать психическому
наследству, держалось под замком. Любовь к жизни, праздник тела и разума,
девственная чистота и бесстрашие рассуждений, это был рог изобилия, из
которого она щедро поливала их. Она дала им все то, в чем так небрежно
отказала мне. Они должны были бы стать лучше, чем стали.
горы за тем несвободным, несовершенным, скучным и скованным миром. Она не
рассчитывала, что так случится, так же как не предполагала, что в них
проявится их биология. До этого они были только счастливы, теперь же, видя
несовершенство внешнего мира, заметили, что они боги.
своей матери-ведьмы и что разделяет вину Карраказ, ее зловещую печаль и
сожаление.
она скрыла от меня, что тоже ребенок этой колдуньи, потому что убеждена,
что я тогда отнесусь к ней враждебно. Казалось, она могла бы понять, что я
не споткнусь на этом откровении, раз мы были так непохожи по внешности. Я
подумал о ее отце, размышляя, была ли знакома с ним моя сестра и презирала
ли она его так же, как какого-нибудь смертного. Она упоминала об очищении
огнем, но в этой удобной и безопасной жизни не было места трудностям.
доказательств. К этому времени мы достигли берега острова. Длинный шлейф
кристаллического льда тянулся из прибрежных скал, купающихся в прозрачной
темноте ночи. Серебряные кучевые облака осели на горную вершину. Все
выглядело так, будто масрийский художник рисовал какую-то святую гору с
вершиной, утопающей в белых облаках. Несомненно, это таинственное место
подходило для своей роли.