как у ребенка. После такого удара на ней обязательно появятся синяки. С
невероятной нежностью Сареван коснулся того места, где отпечаталась его
ладонь.
с радостью пожертвовал бы своим обручем и своими клятвами ряди того,
чтобы она оставалась со мной. Я с радостью сделал бы ее моей королевой.
И все же эта радость живет во мне не только потому, что Джания -
женщина, наделенная красотой и возвышенной душой. Я испытываю эту
радость еще и потому, что Джания - точная копия своего брата. - Хирел
молчал. Сареван горячо продолжал: - Я не могу быть твоим любовником,
Хирел. Я не создан для этого. Но к моей душе и ее желаниям Джания не
имеет никакого отношения. Хирел - это совсем другое дело. - Сареван
сглотнул. - Боюсь, я люблю тебя, маленький брат.
мокры от слез. - Ты не должен!
Голос Хирела сорвался. - Не должен!
можем быть друзьями. Мы можем быть братьями. Мы можем...
слишком спокойным.
его лицо. - Я не сказал тебе правду. Пока я изображал из себя ревнивого
влюбленного, пришла весть. Его армии вторглись в Асаниан. Сареван
нахмурился.
умереть, и даже если бы я мог помешать этому, то не стал бы этого
делать. А обычай повелевает, чтобы казнью королевских заложников
командовал Высокий принц.
что его замысел провалился и все обстоит даже хуже, чем он опасался. Он
еще не понял, что война началась и что ему предстоит умереть. Реальной и
ощутимой была лишь боль Хирела. Он обнял его и принялся укачивать, не
говоря ни слова. Хирел не сопротивлялся: так глубока была его боль. -
Твой отец, разумеется, не верит в то, что мы убьем тебя. Он ждет, что мы
отступим, испугавшись угрозы мести, что мы начнем торговаться, извлекая
выгоду из твоей жизни. И поэтому, - сказал Хирел, - ты должен умереть. -
Завтра? Хирел задрожал.
ночь, - сказал Сареван. - Ты не веришь! - вскричал Хирел. - Ты думаешь,
что мы не решимся на это. Но мы решимся, Сареван. Я уверен в этом точно
так же, как и в том, что буду сидеть на Золотом троне.
непокорностью. - Я не боюсь смерти. Я даже не испытываю большого
сожаления. Мне только хотелось бы познать женщину. Хотя бы раз. В моем
собственном теле. Хирел отпрянул. - Я приведу ее к тебе.
ней. Даже ради продолжения моего рода, - а она забеременела бы. Хирел.
Это точно. Но я не могу оставить ее с наследником Солнцерожденного в
самом сердце Асаниана. - Я воспитал бы его как своего собственного. -
Как твоего наследника? Хирел не ответил.
превзошел бы любого наследника, которого бы ты родил и которого
провозгласил своим преемником. Ничто не смогло бы остановить его. Мы,
принцы варьяни, рождены, чтобы править. Мы не терпим противников. - Да,
- сказал Хирел. - Вы покоряете их. Вы заставляете их любить себя.
Глава 18
не успев открыть глаза, и яростно зашипел: - Не будите его. Не
заставляйте его делать это. Возьмите меня, и пусть все закончится. -
Солнечный принц.
веселье? Сареван взглянул сквозь спутанные космы, упавшие ему на лицо, и
отбросил их назад. На него с большим интересом смотрел принц Аранос.
Сареван испытал облегчение, но все же напрягся.
будет кончено.
видели его глаза. Комната с шелковыми драпировками исчезла. Вокруг него
вздымались каменные стены, мощные и ничем не украшенные, пол тоже был из
камня, а с высокого сводчатого потолка свисало несколько ламп. Ни одна
из них не горела. Свет, заливавший комнату, проникал через высокое
круглое окно - солнечный свет, яркий, но холодный.
неуместная в этом суровом помещении, и на ней свернулся Хирел. Шрамы на
его боку и бедре уже затянулись, но все еще оставались
мертвенно-бледными. Безжалостный свет делал их еще заметнее.
Сареван уже видел его прежде, но, потрясенный происходящим, был не в
состоянии вспомнить, где именно.
из сопровождавших его был маг, одетый в фиолетовую мантию повелителя
тьмы. Другой оказался жрецом Аварьяна с косичкой и обручем; на его плече
устроился его спутник.
которое он дал, и об участии, которое приняла в этом деле гильдия магов.
- Кажется, - сказал он, - я должен начать все сначала. Доброе утро,
господа. Где же магистр гильдии, и что это за место?
Эндроса не сказал ничего, но улыбнулся. Эта улыбка подбодрила Саревана и
в то же время испугала. Он совершенно запутался и не нашел ничего лучше,
чем спросить:
сказано все. Путь показался Саревану долгим; в мрачном каменном коридоре
было холодно, то тут, то там попадались высокие окна. Где бы ни
находилось это место, но только не в Кундри'дж-Асане. Слишком чистым был
здесь воздух.
захотелось смеяться. Его заговор, его предательство, его многочисленные
грехи - все это осталось в каком-то сне, который он почти забыл,
оказавшись здесь.
После третьей неудачной попытки Сареван недовольно замолчал. Он не
привык к тому, чтобы им пренебрегали. Возможно, это был замок. От камней
и лестницы с узкими ступенями исходил дух крепости. В конце концов они
пришли в зал, похожий на большой парадный зал лорда: очаг в центре, пол,
выложенный каменными плитами, и стены, увешанные поблекшими гобеленами.
Но в отличие от парадного зала, здесь было пусто. Обрамленные колоннами
ниши вдоль стен, где люди обычно спали, играли и хранили свои пожитки, а
часто принимали женщину или двух, были темны. Здесь не было ни собак, ни
охотничьих кошек, ни соколов на шестах. Ни певцов у огня, ни стражи у
дверей, ни предупредительных слуг, готовых выполнить любое желание
сидящих в тепле.
***
колдунью зхил'ари и ее внука, молча застывшего у ее ног. В этот момент в
зале собрались и жрец, и маг, и принц. Еще здесь была Орозия из Магрина,
а рядом с ней - тот, кого Сареван никак не ожидал увидеть: Орсан из
Хан-Гилена, волосы которого за неполных три года, прошедших с их
последней встречи, из огненных превратились в пепельные. Однако его тело
оставалось все таким же сильным, а глаза блестели, словно черные
бриллианты на смуглом бронзовом лице.
исключением...
Какого-нибудь императора или двух?
от обиды. Даже в минуты наивысшей строгости, даже наказывая своего
строптивого внука, князь Орсан никогда не выглядел так, как в эту
минуту: холодный, сдержанный, чужой.
получу ответы на мои вопросы? Или меня будут судить за мои грехи? Их
молчание сводило его с ума.
спектакля.
Сареван. - Я пока еще не законченный идиот. Я совершил убийство,
применив силу мага. Я предал моего отца и мою империю. Я продал душу
своему злейшему врагу. Теперь я стою перед вашим тайным могущественным
союзом, после чего меня ждет неминуемая смерть. Вы явно не намерены
отвечать на мои вопросы и не желаете удостоить меня хотя бы минутной
милости, чтобы я имел основания вести себя прилично. Вы не хотите
рассказать мне даже то, какие пышные поминки справите по моей знаменитой
красоте.
Корнев Павел
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Березин Федор
Чернецов Андрей
Сертаков Виталий