Маврикиосом, скорее всего, вместе работали над ним после заката солнца.
от возбуждения.
он. - Мы устроим хороший капкан и захватим в него неорганизованное стадо
варваров.
сомневался в правоте второй. План Маврикиоса вызвал в его памяти сражение
при Каннах, когда Ганнибал загнал римлян в ловушку, подобную той, о
которой говорил Император.
на тебя, ты сумеешь зажечь своих солдат горячей боевой речью.
Марк, если стал столь снисходительным к племяннику своего злейшего врага.
в моих воинах.
что его мог услышать только трибун. Старший центурион как-то имел счастье
выслушать одну из таких речей и был не слишком вдохновлен ею. Впрочем,
сейчас это не имело большого значения.
Императора, и знал, что старый вояка хорошо выполнит свой долг. Все (за
исключением, пожалуй, Ортайяса Сфранцеза) знали, что левое крыло
принадлежит Комносу.
затем начали снова, теперь уже все вместе. Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум.
Звуки барабанов тупой сверлящей болью отдавались в голове. К гулкой дроби
присоединились резкие крики каздов:
Маврикиоса, желая увидеть его реакцию на этот вызов. Император встретил
его взгляд, подняв левую бровь.
игру.
единого облачка. Глаза трибуна покраснели и запали. Он сел завтракать и
зачерпнул ложкой каши. Барабаны стучали всю ночь, а когда ему удалось
наконец сомкнуть глаза, его начали мучить кошмары. Все в лагере зевали.
ее в свой походный мешок. Он тоже зевал, но не слишком беспокоился из-за
этого.
- сказал он.
группируясь у западной части видессианского лагеря возле большого черного
шатра. Скаурус догадался, что шатер принадлежал Авшару.
опасался, кочевники пытались удержать имперскую армию в осаде, но
Маврикиос был достойным противником каздов. Лучники, стреляя из-за
прикрытия валов, удерживали врагов на расстоянии, а когда стрелков
поддержали тяжелые дротики катапульты, казды отступили. В соответствии со
своим планом Император выслал вперед легкую кавалерию, создав заслон, под
прикрытием которого основная армия могла развернуть свои силы.
Римляне стояли в левой части сильно укрепленного центра. Слева от них
находился отряд кавалерии катришей, который соединял центр с левым флангом
Ортайяса Сфранцеза. Командир катришей, рябой от оспин солдат по имени Лаон
Пакимер, увидел трибуна и помахал ему рукой. Марк ответил на приветствие,
махнув в ответ. После встречи с Тасо Ванесом он полюбил катришей и
предпочитал иметь на своем фланге именно их, а не пардрайских каморов,
которые сегодня были весьма мрачны. Скаурус не мог винить их за это после
того, как их союзники-видессиане по ошибке убили нескольких их воинов во
время вчерашней стычки.
бледная кожа очень пострадала от палящего видессианского солнца: она
покраснела и начала облезать, но вовсе не загорела, что могло бы
предохранить ее от ожогов.
выжженная степь и камни вместо зеленого леса... К тому же теперь мы воюем
вместе, а не друг с другом.
все равно, драка сегодня будет хорошая.
началу битвы. Римляне выступили без всяких церемоний, но трибун был рад,
что его солдат окружает военная музыка. Он не чувствовал себя таким уж
одиноким, и ему не казалось, что все казды избрали своей мишенью именно
его.
неровной волной, набегающей на берег, - отряд здесь, отряд там. Авшара
было легко узнать даже на расстоянии, разделяющем обе армии. Он решил
возглавить свое воинство на левом фланге, в отличие от Маврикиоса,
оказавшегося в центре. Его белые одежды развевались под легким ветерком.
Авшар гарцевал на черном, без единого пятнышка жеребце. Флаг Казда лениво
колыхался за его спиной.
напоминает мне повязку, пропитанную засохшей кровью.
поскольку исходило от римского офицера. Оно больше подошло бы Горгидасу.
землю.
Маврикиос подвел своего горячего скакуна к солдатам, желая ободрить их
речью.
самое. Армия каздов тоже остановилась: Авшар и другие вожди напутствовали
солдат перед боем.
разрушениях и горе, которые принес Казд Видессосу, сказал им о том, что
бог воюет на их стороне (трибун готов был поспорить, что Авшар говорил
своим воинам те же самые слова) и коротко объяснил им тактику боя, которую
он планировал. Трибун не слишком следил за словами Маврикиоса - главная
мысль Императора была ему ясна после пяти-шести фраз. Куда интереснее было
послушать отрывки из речи Ортайяса Сфранцеза, которую тот составил
заранее. Изо всех сил пытаясь придать своему срывающемуся фальцету
внушительность, юный дворянин распинался перед своими солдатами. До Марка
доносились пространные фразы.
врагом! Казды стоят по ту сторону добра. Мир и добро - яд для них, а их
любовь к сражениям - кровавая дань жестокому богу. Несправедливость часто
бывает сильна, но в конце концов она всегда терпит поражение. Я сам буду
руководить битвой, и пусть мое горячее желание сразиться с врагом сольется
с вашим. Если я не буду страдать вместе с вами - это и будет для меня
самым большим страданием...
тут Маврикиос замолчал, и солдаты разразились ликующими криками. Когда же
они затихли, стало слышно, что Ортайяс все еще говорит. Солдаты на левом
фланге слушали вяло, переминаясь с ноги на ногу и переговариваясь друг с
другом. Они нуждались в короткой зажигательной речи, а племянник Севастоса
только-только успел добраться до своего "пламенного" заключения:
сегодняшнюю битву, пусть никто не присоединится к нам ради трофеев и
грабежа. Только тот, кто отважен и не боится опасности, бросится в бой на
врага! Так вперед на неприятеля, и пусть планы стратегов воплотятся в
нашей победе.
солдаты наградили обоих Гаврасов. Но он не услышал ничего, кроме
нескольких жидких хлопков и двух-трех криков.
Представь себе наемную армию, которая не грабит! Удивляюсь, что он еще не
посоветовал им не пьянствовать и трахаться с девками.
его по спине и попытался успокоить, а заодно и защитить армию от дурацких
речей Ортайяса.
армии приближались друг к другу, а ближние конники уже обменивались
стрелами. Скаурус почувствовал привычный холодок в животе и автоматически
подавил страх. Первые минуты перед боем обычно самые страшные. Когда
залезаешь в драку по уши, для страха уже не остается времени.
шлемах, обнаженных мечах, наконечниках копий, видел флаги на их высоко