бывает, и в таких случаях она не раскрывается, как другие, не призывает
людей в свидетели, не ищет сочувствия, а, наоборот, замыкается, становится
похожей на тот цветок, который от холода собирает лепестки и
"скукочивается", как она выразилась.
небольшим садом, в котором цветут яблони (белый налив и ранет, антоновка
почему-то в Сморгони не приживается), груши (знаменитая бэра, твердая и
коричневая), поросенок в сарае да куры. Домик этот расположен не на окраине,
а в самом центре города, у парка, и мимо него по улице проходит раз в
полчаса автобус без номера, потому что зачем ему номер, если и без того все
знают, что идет он от больницы до вокзала.
Придет, к примеру, на базу "грамотная" продавщица, и ей там всучивают белые
женские замшевые туфли сорокового и даже сорок первого размера. Брать или не
брать? Конечно, брать! Их за милую душу раскупят парни-пижоны, только им для
облегчения эту обувь надо поставить в мужской отдел.
восемь часов на ногах, даже сесть нельзя, когда нет покупателей, да и не на
что садиться. А часовых в армии и то через каждые два часа сменяют..."
Разве это мастерство? Сделать план на дефиците и дурак сможет! К сожалению,
учеба продавщиц идет под лозунгом: чего нельзя или чего не нужно делать.
Нельзя ругаться с покупателем, нельзя излишне красить глаза и т. д. А что
нужно, чтобы стать мастером дела? Увы, неизвестно. Хоть бы кто рассказал
девушкам, что улыбка - не цель, а средство продать товар!
и беззаботную, и ужасно гордую своим спутником да собственным видом, и
думает: ты же в моих сапогах идешь, которые я тебе на прошлой неделе
продала! Что бы ты без "моих" сапог делала? Стал бы на тебя морячок
смотреть, когда ты в резиновых ботах, вся потная, давилась в очереди,
ругаясь ужасными словами? Ты мне счастьем обязана, я тебя одела, во всем
моем идешь, - спасибо хоть скажешь?
подругах-продавщицах. Отвечает через паузу удивительно точными словами:
"Каждая себя стоит".
на собрание!
Дидечко: "Откройте мне, Тамара Ивановна, хоть один настоящий секрет
торговли, который бы я, покупатель, не знал". Задумалась. Покачала головой.
"Вроде, - сказала, - таких секретов нет". А жаль! В каждой профессии есть: у
шоферов, может, тыщи, у каменщиков - сотни, у парикмахеров - десятки, даже у
писателей! А тут - торговля, можно сказать, искусство, ловкость рук, они же
фокусниками должны быть! Знатоками человеческих (покупательских) душ,
психологами, ораторами, воспитателями... Увы, Тамара Ивановна призналась
мне, что тонкостей девочкам "не дает", а больше нажимает на "общие места":
будьте культурными, внимательными, отвечайте на вопросы, не грубите, не
сорите, не плюйте на пол, храните деньги в сберегательной кассе, стойте
справа, проходите слева, - впрочем, это я, кажется, уже из другой оперы, но
очень похожей. Короче, наука и искусство торговать складывается из суммы
заклинаний, а вот как их осуществлять - неизвестно. Парадокс!
только журчит вдоль главной улицы ручеек, впадающий в Вилию, что протекает в
полутора километрах от города. Куда податься молодым? Маслозавод да
лесопилка, да начали строить гравийно-песочный комбинат. Ну, еще мельница...
процитировал эти куски. Из них в очерк, напечатанный в "Комсомольской
правде", вошло, быть может, строк двадцать-тридцать, не больше, но не в этом
дело. Главное то, что перепечатка блокнота есть первая обработка материала,
в результате которой образуются кусочки текста, только и ждущие мгновения,
чтобы, словно готовые кирпичики, встать на свое место в очерке. Разумеется,
тексты еще сырые, но в роли полуфабрикатов вполне приемлемые.
представить себе его основательность. Проглядев, положим, все эпизоды под
рубрикой "Черты биографии", насквозь или все "Психологии", то есть мысленно
сведя отдельные смысловые и тематические кусочки в единый большой кусок, я
получаю возможность определить и "взвесить" направления будущего очерка,
подсобрать воедино доказательства какой-то мысли, а потом то ли замахнуться,
то ли не замахиваться на самостоятельные главки. Была концепция, под которую
я собирал ма-териал, и что же? Собрал? Концепция устояла? Теперь вижу: да.
материале, прекрасно его зная. Я почти готов писать. "Почти" - потому что
факты и сведения еще не уложены в той логической последовательности, которая
укрепляет авторскую позицию. В конце концов, можно было бы принести в газету
разработку и положить на стол редакторам. Что бы они сказали, прочитав?
"Материал есть, но он не организован". Как часто говорят нам в редакции эти
слова, даже когда мы приносим готовые очерки! И как они роняют наш
авторитет. Чем, собственно, такие очерки отличаются от разработок? Да ничем!
Материал есть, но, увы, "не уложен". И мы начинаем "укладывать", по
два-три-четыре раза переписывая работу. Между тем мечта каждого журналиста -
сдать очерк с первого предъявления. Разве это невозможно?
облегчаемая предварительным составлением плана. Я понимаю, как трудно
творческому человеку смириться с "планированием", тем более что иным из нас
еще в школе отбили желание составлять планы сочинений именно тем, что
требовали планы формальные. Мы так и делали: сначала писали сочинение, а
потом по готовому тексту "лепили" план. Однако подобное отношение к
журналистской работе мне кажется ошибочным, потому что в принципе облегчает
возможность н е думать, н е размышлять, н е подчинять себя, а вместе с собой
и читателя л о г и к е.
мы никуда не сбиваемся, шагаем уверенно к цели, не теряя здравого смысла, и
ведем за собой читателя самой короткой дорогой к тому, во имя чего пишем
очерк. К сожалению, далеко не все прошли ликбез "холодной обработки
материала", без чего невозможно составление плана. М. Горький говорил, имея
в виду именно очерк: "...Надо поставить себе определенные рамки, нужно иметь
какой-то чертеж, ясно представлять себе форму того, что хочешь сделать" [7].
голосе появятся угрожающие нотки, мол, без составления плана не видать
журналисту того-сего, пятого-десятого - и это было бы несправедливо. Многие
газетчики прекрасно работают без "холодной обработки", пишут легко и ясно,
логично и просто и достигают даже большего, чем "плановики". Вот бы, кстати,
хорошо и им поделиться своим опытом, чтобы молодые журналисты, примерив оба
костюма, взяли в носку тот, что им по плечу и по характеру! Я нашел у М.
Горького такое высказывание: "План никогда не делаю, план создается сам
собой в процессе работы, его вырабатывают сами герои. Нахожу, что
действующим лицам нельзя подсказывать, как они должны себя вести" [8].
Откровенно говоря, только у литераторов имеется завидная возможность
отдавать себя в плен своим героям. Композиторы и художники, например, не
могут поручить нотам, чтобы они сами сочиняли музыку, и краскам, чтобы они
рисовали картины. Впрочем, М. Горькому принадлежат и такие слова: "В общих
чертах план, конечно, есть, я только не пишу его на бумаге" [9]. Так или
иначе, но окончательный вывод просится сам собой: журналист может работать
по плану и без него, но только не насилуя собственную индивидуальность. Надо
пробовать!
приходят сами собой!" [10]