Чтение 68–й страницы книги ~Призвание варяга~

и простила все эти долги. Так что к началу Правления Павла Кредитный Банк
стал опять приносить некий доход.

Когда Павел потребовал от своих слуг об(r)яснений, Директор Кредитного
Банка встал на колени и закричал:

- "Вы ж меня без ножа режете! Лучше увольте, но не заставляйте давать
денег русским! Они же -- не отдают!"

Павел весьма изумился. Но проверка банковских записей показала
удивительную картину: русские и вправду не отдавали долгов. На Руси весьма
своеобразные понятия Чести: проигранное отдают любою ценой. Зато долг
процентщику отдадут лишь по пьянке, иль в каком ином состоянии
умопомешательства. При этом на полном серьезе кредитные деньги
воспринимаются как "дурно нажитое" и сплошь и рядом к ним относятся: "легко
пришло, легко и уходит". Возвращать же долги никто и не думает!

Иное дело -- поляки. Эти воспитались в нормальных рыночных отношениях и
собственную деловую репутацию ставят превыше всего. Поэтому польский помещик
отдавал деньги исправно и в срок. В соответствии с Указами моей бабушки
"исправный должник" получал льготу -- в увеличении кредита. В итоге те же
московские магнаты Кесьлевские к 1812 году к весне брали в Банке кредит на
два миллиона рублей серебром и успели вернуть его до начала Войны со всеми
процентами -- именно потому, что начиналась Война и поляки Кесьлевские
боялись, что русские заподозрят их в желании не отдать под шумок!

А какой русский решился бы на сей подвиг?! Кесьлевские ведь -- отдали
долг не имея еще прибылей с урожая... Но люди сии заботились о своей деловой
репутации!

Это -- Кесьлевские. В то же самое время кредитный предел для русских
помещиков в Московской губернии составлял... вы не поверите. Полторы тысячи
рублей. При невозврате сей суммы -- новый кредит не выдавался. С 1810 года
ни один русский помещик в Московской губернии не мог получить денег в
кредит, ибо был должен Кредитному Банку по счетам прошлых лет.

Почувствуйте разницу. Одни просят и получают два миллиона рублей
серебром под Честное Слово, а другим не дают и полутора тысяч! Это и
называется -- разницей в деловой репутации.

Вы по-прежнему удивляетесь, что за сорок лет горстка изгнанников смогла
подмять под себя две трети земель Московской губернии, да производить четыре
пятых ее урожаев?! А вы не задумывались над тем, что у этих поляков --
помимо всего и урожайность на квадрат почему-то в полтора-два раза выше, чем
у русских, да еще и на худшей земле?! Почему? А вот -- потому.

Павел осознав эту реальность впал в состояние комы. Когда он из нее
вышел, он собрал у себя всех русских, подписавших сию ябеду и сказал так:

- "Почему вы долга не платите?"

На сие ему отвечали:

- "У нас -- недород. У нас -- обстоятельства!"

Тогда Павел расчувствовался и заявил:

- "Коль русским у нас в стране будет плохо, плохо будет и всей Империи.
А может быть и -- всему Миру".

Без комментариев.

На основании этих слов Павел уволил Директора Кредитного Банка и
собственного казначея, приказав выдать денег всем русским помещикам под их
Честное Слово. (Полякам же велели больше не давать и копейки!)

На русский рынок обрушился невиданный "дождь" дешевых рублей. Это при
закрытии "Латвийской границы", бойкоте русских товаров средь "северных
стран" и очередной Войне на Кавказе...

За 1797 год рубль обесценился в восемь раз. Но даже столь дешевые рубли
в Кредитный Банк не вернули и с такою инфляцией! Так русская казна начала
свое неуклонное движение в бездну, а Павел к своей могиле.

В конце 1800 года Россия окончательно обанкротилась, - первым рухнул
Кредитный Банк под грудой невозвращенных долгов... С октября 1800 года в
русской армии не выплачивали никому жалованья, - это просто удивительно, что
Павел дожил до марта 1801 года! И это случилось с той самой страной, которой
моя бабушка оставила недурную казну в тридцать миллионов рублей серебром!

Да не в павловских ценах, иль ассигнациях Александра, но -- бабушкиных
"полновесных рублях"! Нет, недаром ее кличут -- Великой!

Все сии безобразия до глубины души возмутили "польскую партию". (Павел
запретил давать кредиты только полякам и они увидели в том особую обиду в
свой адрес.) И если до сего дня "поляки" на Руси грызлись с "немцами",
теперь мы впервые оказались с ними -- "товарищи по несчастью". Что
любопытно, полякам все равно нужны были деньги и они обратились к кошельку
моей матушки. В чем им не было отказано. Мало того, - на сей случай матушка
нарочно ввела "мягкий кредит" и поляки получали у нее средства под меньший
процент. Если угодно -- в те дни мы впервые увидели друг в друге не просто
врагов, но торговых партнеров и сие стало прологом к нынешнему "Золотому
Веку" Империи.

Давайте начистоту. Россия -- единственная страна во всем мире, в коей
политикой занимаются все, кто угодно, кроме "титульной нации". Дело в
российской Природе.

Во всех иных странах становление национальных партий происходило на
основании интересов экономических, - обычно на производстве тех, иль иных
продуктов питания. На Руси ж -- вся земля "зона рискованного земледелия", а
на сих рисках не выстроить регулярную экономику. И из этого --
последовательную политику.

Поэтому до начала "промышленной революции" на Руси и не могло быть
никаких политических партий -- столь слабая база в сельском хозяйстве не
могла обеспечить общности интересов.

Но, когда на Россию пришел "промышленный бум", здесь уже пронеслась и
"бироновщина", и "избиения немцев" так что вопросы национальные вышли на
первый план.

Легче всего в любой стране поднимается "промышленность легкая" -
пищевая, мануфактура и прочее. Наиболее развиты сии отрасли в
"легкомысленной" Франции и ее восточной союзнице -- Польше. Так что первые
же мануфактуры в России возводились только поляками и -- для поляков. (Они
опасались, что русские учудят в их отношении нечто подобное расправе над
курляндским правлением и надеялись, что разрушение мануфактур без поляков --
остановят русский погром. Расчет их был верен.)

Так возникла "польская партия". Сегодня в ней уже больше русских, чем
чисто поляков, но по сей день -- сии люди выступают за поблажки сфере
обслуживания, легкой промышленности и ресторанам.

Но вслед за "легкой промышленностью" во всех странах подымается
промышленность и "тяжелая". Шахты, выплавка стали, горное дело, военная
индустрия всегда были любимым коньком всех германских племен. Так возникла
"немецкая партия" Российской Империи. Партия пушек, верфей, шахт и железных
дорог.

Обратите внимание на одну тонкость. Начинали-то мы все по --
национальному признаку. Но деньги не имеют национальности. Потихоньку все в
нашем кругу перемешались, да переженились между собой, так что сегодня --
полным-полно немцев в пекарнях, равно как и поляков -- в литейных. "Партии"
же сохраняют свои имена только лишь на основании былых экономических
приоритетов.

Обратите внимание -- экономических. Все же решения Павла были
продиктованы чем угодно, но только не экономическим смыслом. Неудивительно,
что в первые же полгода правления на него ополчились как "немцы", так и -
"поляки".

(Вся же вражда наших партий свелась сегодня к прениям над бюджетом и
вопросам налогообложения, иль напротив -- поблажки тем, иль иным областям
индустрии. Если так будет и дальше, когда-нибудь мы дорастем до нормальной
парламентской демократии. Конечно, хотелось бы -- раньше, но -- всякому
овощу свое время.)

x x x

Осенью 1798 годя указом Императора Павла я был произведен в прапорщики
Лейб-Гвардии Семеновского полка. Государь пошел на сие, скрепя сердце, но
его принудила международная обстановка. Когда "обозначились контуры"
павловского режима, все инородцы поспешили прочь из столицы. Лютеране с
иудеями живо укрылись в матушкиной Риге, хуже пришлось католикам, которые
бежали к Наследнику Константину в его полу-католический Киев.

Если такие горести были у армейских чинов, вообразите, что творилось на
флоте! Россия "вышла к морю" на нашей памяти и все высшие флотские должности
были по праву за "инородцами", имевшими морское образование.

Причем большая часть адмиралов была именно католиками! Ведь моряки по
характеру не любят перемен и по добру никто из них не пойдет к чужим берегам
проситься на службу. Поэтому русскую форму надевали прежде всего выходцы из
Данцига и Курляндии, обученные в польских мореходных училищах, - все прочее
побережье было насквозь лютеранским и католическим капитанам было непросто
даже бросать якорь в ином порту.

Немногим лютеранам и тут повезло: согласно договору меж бабушкой и
матушкой - Балтийский флот был наделен правами "экстерриториальности", так
что команда корабля, бросившего якорь в Риге, Ревеле, или Рогервике,
надевала черную форму, а вернувшись в Кронштадт и Питер - поднимала
бабушкины цвета.

Хуже пришлось католикам. Они не могли пристать к Константину и это
породило "эпоху русских географических открытий". Если вспомнить, что
адмирала Крузенштерна звали Адам, а адмирала Беллинсгаузена - Тадеуш, можно
понять насколько им стало туго.

От хорошей жизни не поплывешь открывать Антарктиду, или - вокруг
света...

Завершение же эпохи "русских открытий" связано с тем, что ныне все
флотские капитаны с адмиралами - воспитанники Рижской мореходки. (А русская
флотская форма не "петровско-андреевская" белая с синим, но "лютеранская" -
черная с белым.)