надо. Пуфть один будет. Только он долвен быть прилифный,
фтоб его детям мовно было покавывать.
подписи наших ученых, обивал пороги разных инстанций, в
конце концов связался лично с Гениалиссимусом.
Гениалиссимус обладает огромной властью, но, когда дело
доходит до Редакционной Комиссии, тут даже и он почти
бессилен. Он сделал все, что мог, а потом позвонил мне и
сказал, что надо уступить им хотя бы немного. Уступить
малое, чтобы сохранить основное. У меня не было выхода...
я в ужасе.
кастрировал. Ну что вам сказать? Конечно, в нем что-то
осталось. Он такой добросовестный. И посуду моет, и полы
подметает, и белье стирает. А все остальное ушло. Но зато
умеет петь женским голосом.
профессорскую лабораторию. Что за странное заведение в
котором с человеком обращаются как с какой-нибудь мухой.
Сначала с ним вытворяют разные опыты, а потом аннигилируют,
бальзамируют, утилизируют и кастрируют.
В углу скромный письменный стол. Над ним на стене большой
портрет Гениалиссимуса в полной форме и во всех орденах.
Сбоку висела, показавшаяся мне довольно странной, фотография
Два престарелых алкаша чокаются пластмассовыми стаканами.
сказать, особенно не заинтересовало. Помню, там был
какой-то большой сосуд из нержавеющей стали. В нем что-то,
видимо, кипятилось. Из сосуда выходило множество каких-то
разноцветных стеклянных трубок, соединенных с различного
рода змеевиками. Было много приборов, показывающих
температуру, давление и еще что-то. В конце концов вся эта
система раздваивалась, и каждая половина заканчивалась одной
трубкой и пластмассовым стаканчиком, то есть всего
стаканчиков было два.
нарисованы череп с костями.
стаканчика.
чуть позади, внимательно за мной наблюдает.
самогонного аппарата.
смеялся, что весь покраснел, а на глазах у него выступили
слезы.
самогонный аппарат. Это идеальный самогонный аппарат.
Только гонит он не самогон, а что?
ладоши. - Не можете? Сдаетесь?
Вы видите то, что до вас видели только два человека я и еще
один, и этот один был не кто иной, как сам Гениалиссимус.
Это он перед последним отлетом в космос посетил мою
лабораторию и стоял на том же самом месте, где сейчас стоите
вы.
отступил на шаг в сторону.
что я сделал самое величайшее в истории человечества
открытие. Я изобрел... Впрочем, смотрите. Вы видите эту
ранку на моем пальце? Это я сегодня порезался разбитой
пробиркой. А теперь смотрите, я беру одну только каплю
моего самогона, смазываю ранку, и вот, видите, она вся
затянулась, исчезла. Теперь-то вы понимаете, что это такое?
профессор. - Или, как я его назвал, НБГ - Напиток
Бессмертия Гениалиссимуса.
воспринимал никаких объяснений и, по сути дела, даже ничего
не запомнил. Помню только, что профессор говорил мне, будто
в организме человека есть какие-то два вида то ли какой-то
жидкости, то ли чего-то еще, что он условно называл плазмой
жизни и плазмой смерти. И что будто бы эти две плазмы между
собой перемешаны и находятся в постоянной борьбе, причем
плазма смерти постепенно плазму жизни одолевает. И вот
главное было не только открыть, но и разделить эти плазмы,
чего он, профессор, в конце концов и достиг.
розой и спросил, хочу ли я это попробовать.
этого зелья, я понял, что лучше умру прямо на месте, чем
буду продлевать свою жизнь таким способом.
скажем, не очень. Но для вечной жизни можно выпить и не
такое.
вежливости я промолчал.
фотографию и подумайте, кто запечатлен.
них показался мне похожим на Гениалиссимуса. Разница между
висевшим тут же официальным портретом и лицом, изображенным
на карточке, была огромной, но меня уже ничто не удивляло.
А этот дряхлый и абсолютно лысый старикан с проваленным
ртом... Я перевел взгляд на Эдисона Ксенофонтовича.
Правда, очень отдаленное.
вглядитесь в меня внимательно, не найдете ли вы во мне
сходства еще с кем-нибудь?
которым меня лет примерно восемьдесят тому назад в Доме
журналиста познакомил Лешка Букашев. - Это ты?
посмотрел на него анфас и в профиль. Я даже пощупал его, но
какие-то сомнения все-таки оставались.
это...
том, что должно было бы оставаться в тайне. - Разве ты сам
не догадался?
истина лежала прямо передо мной. Но мне не хватило
воображения, чтобы ее принять.
будто я подтвердил какую- то выношенную им мысль. - В
том-то и дело, что мы до сих пор не доверяем нашему
воображению. Мы не понимаем своего совершенства, и нам
кажется, что есть какая- то объективная картина мира,
которая никак не зависит от того, как мы на нее смотрим.
рассказывать. Первичное вторично, вторичное первично, я это
уже слышал.
воображения. Ты знаешь, я, между прочим, кроме всего,
изучал всяких сумасшедших, страдающих разными
галлюцинациями. И я пришел к выводу, что никаких
галлюцинаций не бывает. Просто галлюцинирующий видит то,
чего мы не видим, а мы видим то, что не видно ему.
видятся черти, они существуют реально?
реально, а в моем, пока я трезв...
Грабб Джеф
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман