read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



выбитых скотом покосов -- Пеструхи-меньшой нигде не было. По второй,
Осиновской россохе снова свалились под гору, в речку. Тут нам встретились
бредущие с Фокинского улуса бабы и сказали, что на заимках медведь задрал
корову, а русамага (росомаха) будто бы чью-то нетель исцарапала.
-- 0-о-ой! -- запричитала бабушка. -- Спаси и помилуй, мать --
Пресвятая Богородица! -- И на меня: -- Ну чЕ, нахозяевали?! Ходко у вас без
бабушки дело-то идетЯ с тебя шкуру спущу, если што...
Долго мы метались по речке, по горам и косогорам. Бабушка за сердце
хваталась, ноги ее начинали вянуть и заплетаться. Я упал на брюхо, стал
хватать ртом воду из речки, болтанул мордой в холодной воде и, утираясь
подолом рубахи, заявил:
-- Я ее, курву, как найду, тут же и зарежу!
-- Зарежешь? А потом че? -- черпая ладонями воду и припивая со скрипом
глоток с руки, задышливо спросила бабушка.
-- Съем!
-- Эко, эко! Таку грозу да не дай Бог к ноче! Ты эдак-то разойдешься,
глядишь, и всю деревню вырежешь, нас с дедушкой порешишь...
-- Дедушку оставлю.
-- Конешно-конешно. Союз у вас. Опчество. Бабушку уж на мыло пора
переводить. Не любишь бабушку-то?
-- Не знаю, -- уклонился я от прямого ответа.
-- Не любишь, не любишь. Да и за чЕ любить-то? Кормит, обстирыват,
обмыват, хворово лечит и оплакиват. Всего и делов-то...
-- Вот она, красавица, является! -- кивнул я, увидев, как из лога
бежит-трюхает Пеструха на голос бабушки и протяжно мычит, жалуясь ей на
меня, искариота, истязателя, и радуясь ей.
-- Да доча ты моя! Да золотко ты мое золотое! Да разумница ты из
разумниц. Да красавица ты из красавиц!
Как только Пеструха приблизилась, я изо всей-то силушки пнул ее под
брюхо и загнул такую матерщину, что бабушка и та оробела, сказала, уж спустя
время, и не сказала -- выдохнула:
-- Вот, дорогие граждане, как мы умеем! Вот каку грамоту постигли!
Я еще раз пнул Пеструху.
-- По вымечку попадешь, товды чЕ?
Я зашел сзаду и пнул Пеструху, норовя угодить под хвост, но до цели не
достал, угодил по костям. А ноги-то у меня босые. Я завыл, схватил с дороги
черемуховую хворостину, начал вытягивать телку по хребту, гнал ее домой,
наскакивал петухом и без устали лупцевал.
Бабушка, не поспевая за мной, ужасалась:
-- Де-эдушко, де-эдушко родимай!.. Ой, забьет, ой, забьет коровенку!
Пеструха трусила впереди меня и орала-жаловалась: "Сам дак бродяжишь
дни и ночи, мне дак уж и на часок нельзя отлучиться! Не зря бабушка тебя
варнаком кличет. Не зря. 0-ой, мамочка моя! 0-ой, родимая! Забьет он меня,
забьет!"
Ворота были открыты, двери в стайку полы и Пеструха-меньшая, набравши
разгон, ворвалась в стайку, чуть не сшибла там маму Пеструху.
-- Вот! Получайте свою красавицу в целости-сохранности! -- сказал я
бабушке, запиравшей ворота, и деду, пеньком торчащему на крыльце, с хрустом
изломал об колено хворостину, бросил ее и, утирая злые слезы рукавом, пошел
со двора, хватанув воротами так, что все задребезжало: и ворота, и стекла в
рамах, и сам дом.
-- Ты далеко ли это на ночь-то глядя? -- окликнула бабушка.
Я не отозвался, ушел на берег Енисея, сел на яру и, уткнувшись лицом в
колени, плакал до тех пор, пока не иссякли слезы.

Тем временем вечер прошел, в деревне все смолкло, с задов и от моста
послышалась гармошка, гуще и чадней сделался запах горящего под ярами
навоза, огни бакенов, засвеченные братаном Мишей, пустили тени бегучего
света на воду, где-то, еще далеко-далеко, шлепал плицами пароход, правясь на
их призывный свет; тупо стукались бревна, обреченно плывущие вдоль боны,
спускаемые с Манской запани, сами боны поскрипывали и крякали в ночи
дергачами, уже начавшими летовать в лугах, но отсюда, с реки, из-за огорода
и домов, неслышимыми...
В переулке послышались шаги. Я узнал, чьи это шаги, но не повернулся.
Сзади меня протяжно вздохнула бабушка.
-- И долго тут сидеть будешь?
-- Захочу, дак до утра.
-- А простудишься? А рематизня опять загибать начнет?
-- Пущай загибат.
-- Эко он. эко с бабушкой-то? Ласково да приветно как? Не жрамши ведь.
-- Не подохну.
-- Ага, ага, не подохнешь. Это я, несчастна, скоро от вас подохну...
Я промолчал. Бабушка долго стояла, не двигаясь, позади меня, смотрела
на реку, слушала ночь. Потом бросила к моим ногам лопотинку, обутки,
фуражку, удочку и сказала:
-- На, нечистый дух! Знаю ить, знаю, до утра не явишься, во зле кипеть
будешь... -- и тоненько запела: -- ЧЕ из тебя токо и будет?
-- Каторжанец! Артист! Сама пророчишь...
-- Не-э, токо каторжанец! Артисты -- оне веселы и добры.
-- Много ты понимаешь! Оне только изображают добрых да веселых. Вон
Митряхин сынок -- Бубен птичек мучат, крыс и мышов палит живьем, а в
спектакле смешного попа продергивает. Это как по-твоему?
-- Как? Да такой же безбожник, как и ты. Дак не пойдешь домой-то?
-- Не пойду.
-- Дедушка меня запилит, во ступе истолчет -- "выгнала, заела бедного
робенка...".
Я хотел сказать: "Тебя запилишь", но сдержался.
-- Мотри, не вздумай на бону лезти, на бревнах вертеться. Утонешь --
домой не являйся!
-- И утону! И буду к тебе ночью утопленником являться! Ы-ы-ы! --
оскалился я и попер на бабушку. Она аж отшатнулась от меня, потом смазала
мне по затылку и ушла домой, на ходу ругаясь:
-- Я ить смотрю, смотрю...

После возникновения колхоза имени товарища Щетинкина оставшиеся без
молока, хлеба и мяса члены новой артели и единоличники села Овсянки
постановили на собрании кормить ребятишек при школе, сбили столы из теса,
снятого с крыши пустующего кулацкого дома, скамьи из заплота двора того же
дома, собрали по селу ложки, кружки, чашки, назначили поварихой Василису
Вахромеевну, из-за припадков негодную к работе на пашне и покосе, и она со
своими девчонками пилила тут и колола дрова, мыла посуду и полы, скоблила
столы и кормила нас, как помнится мне, не очень чтоб сытно, однако жить
можно было.
Главное -- тогда я узнал слова "обшэственно питанье", попривык к
шумному ребячьему коллективу и выучил наставленья типа: "Когда я ем, то глух
и нем", которые где-то услышала старшая дочь Василисы Вахромеевны, Зойка.
Была она в мать статна, красива и строга. Нам доставляло радость слушаться
Зойку и повторять за нею хорошие слова -- худых-то мы уже наслушались и
запомнили дополна.
Однажды нам дали в чашках горячие щи, по одной котлете и по кусочку
хлеба. От ребят в тот день по "куфне" дежурил Микешка, сын колдуньи Тришихи.
Шубы на нем уже не было, подстрижен Микешка под гребень, и от этого волосья
его тыкучие торчали во все стороны, и вся голова была, что осенний репей. На
Микешке хоть и мятая, зато с галстуком, с пионерским, рубаха.
-- Лопай, как свое! -- оскалил клык в рассеченной губе Микешка,
поставив передо мной чашку. -- Мясо в супе и котлета -- из Пеструхи!..
-- Ка-ак? Из какой Пеструхи?
-- Из вашей! Она не хотела доиться, оказывала сопротивле- ние властям,
легалась -- ее и пустили на котлеты...
Не помню, как я выскочил из-за "обшэственного" стола и с ревом ринулся
домой, к бабушке. Она прижала мое мокрое лицо к животу, гладила меня по
голове.
-- Ну вот ревешь... А сам говорил, зарежу и съем...
-- Дак я же понарошке-е-э-э.
-- И оне: Ганька Болтухин, Шимка Вершков, Танька наша, да и все
горлопаны -- тоже понарошке, согнали скотину в одну кучу, думали, вокруг нее
плясать да речи говорить будут, а коровы имя молока за это... Не-эт, не зря
говорено: хозяйство вести -- не штанами трясти. Вокруг скотины не токо
напляшешь- ся, но и напашешься, и наплачешься... Корова на дворе -- харч на
столе, да у ей, у коровы-то, молоко на языке, ее поить-кормить надобно, да
штоб с руки, с ласковой, да штоб обиходно, штоб пастух не каторжанец, штоб
сена зелены, солома ворохлива... 0-хо-хо! ЧЕ будет? ЧЕ будет? Может, ты
ошибился? Может, не нашу Пеструху?..
-- На-ашу-у. Я шкуру видел.
-- Ладно, ладно, не реви. Большой уж. Скотину грех оплаки- вать.
Человеки ею взрастают, но ее же и съедают. Чисто волки свою матку аль
отца... И нечево нюнить...
-- Да как же это, ба-аб-а?
-- А так вот. Поживешь -- поймешь. Вся жизнь така.
-- Я не хочу-у.
-- ЧЕ не хочешь-то?
-- Жи-ыть так.
-- А куда ж от ее, от жизни, денешься, батюшко? Никуда не денешься. И
реветь нечево. Ишшо нареве-ошься, побереги слезы-то. Пригодятся...
Тогда, после ссоры с бабушкой из-за Пеструхи, просидел я всю ночь на
яру, почти до утра. Закинул удочку и сидел недвижно. О чем-то думал. Грустно
мне было, и трогало сердце печалью, мне еще незнакомой, необъятной. Зло на
Пеструху, на бабушку и на все на свете прошло у меня. Мне было и спокойно, и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 [ 68 ] 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.