деревья. Смотри, они ворвались во двор. Они выломают двери фабрики, как
сорвали ворота. Что может сделать Роберт? Ведь их там тьма! Господи, если бы
я была рядом с ним, если бы могла слышать его, говорить с ним! Я так хочу
помочь ему, - мое желание так велико, что я не была бы для него обузой, я бы
на что-нибудь пригодилась...
У них есть настойчивость, - не скажу чтобы мужество, потому что когда сто
человек нападают на десятерых, это еще не храбрость, но... - Здесь Шерли
понизила голос: - Но страданий и отчаяния у них хоть отбавляй, и это их
подстегивает и толкает.
победят?
широкий фасад фабрики, так что осколки стекла и куски свинцовых переплетов
вылетели разом из всех оконных проемов. И тотчас вслед за этим прозвучал
клич, боевой клич северной Англии, Йоркшира, Вест-Райдинга, - клич мятежных
суконщиков Вест-Райдингского округа.
лучшему для твоих ушей, а может быть, и для твоего сердца, ибо если он
сотрясает воздух ненавистью к тебе, или к людям и делам, которые тебе
дороги, или направлен против идей, которые ты одобряешь. Ярость пробуждается
от этого вопля злобы, Лев рыкающий потрясает гривой от воя Гиены, Сословие
гневно устремляется на Сословие и оскорбленный дух Среднего Класса
беспощадно обрушивает свое презрение на изголодавшийся и разъяренный
Трудящийся Класс. В такие мгновения трудно оставаться терпимым, трудно быть
справедливым.
деревца. Клич звучал долго, и когда он смолк, ночь все еще была полна ропота
и гула толпы.
гробница.
и нисколько не встревожен, - отозвалась Шерли.
только и ждали этого сигнала. До сих пор безжизненная, безмолвная фабрика
пробудилась: черные оконные проемы изрыгнули огонь, и над лощиной прогремел
дружный залп.
есть, что сказать, это не одинокий голос.
обвинить его в поспешности. Они начали первыми, они разбили его ворота и
окна, они стреляли в его людей, и только тогда он ответил.
фабрики творилось нечто ужасное, какая-то сумятица, свалка, отчаянные атаки
и беспорядочные отступления. Весь двор и сама фабрика были охвачены этой
битвой во мраке. Стрельба почти не прекращалась, а в коротких промежутках
слышались крики, стоны, шум борьбы и топот. Нападающие явно стремились
ворваться в здание фабрики, а обороняющиеся - отбросить их. Слышно было, как
главарь мятежников крикнул:
навстречу им грянули залпы еще яростнее и дружнее, чем прежде.
можно было судить, что он весь охвачен пылом схватки. Разъяренный зверь
пробудился в душах всех сражающихся и на время взял верх над разумным
человеческим началом.
что их вмешательство в общую свалку не привело бы ни к чему хорошему; им
вовсе не улыбалось наносить и тем более получать удары. Однако Каролина и
Шерли просто не могли ни убежать, ни упасть в обморок, ни оторвать глаз от
клубов дыма, молний выстрелов и от всего этого смутного, жуткого зрелища.
Кто победит? Неужели не наступит миг, когда мы сможем быть полезны?" Этого
мига обе они ожидали с трепетом. Шерли, хоть и уверявшая Каролину, что они
все равно ничем не могли бы помочь, даже если бы пришли вовремя, и обычно
высмеивавшая излишнюю горячность и в себе и в других, сейчас готова была
пожертвовать своей лучшей фермой, лишь бы им представилась возможность
оказать услугу обороняющимся.
и не представилась. Да и не удивительно. Мур ожидал нападения уже много
дней, а может быть, и недель, и тщательно подготовился к отпору. Он укрепил
фабрику, которая и сама по себе была достаточно прочным зданием, собрал
людей и теперь оборонялся со всей несгибаемой твердостью человека
мужественного и хладнокровного, вдохновляя и увлекая своим примером
остальных защитников.
оказывали сопротивления, и такая упорная, организованная оборона была для
них полнейшей неожиданностью. Когда их главари увидели, что стрельба из
фабрики не стихает, почувствовали твердость и решимость Мура, услышали его
презрительный голос, обещавший им смерть, когда вокруг начинали падать их
раненые сообщники, они поняли, что здесь им делать нечего. Спешно собрав
своих людей, они отвели их подальше от здания и устроили перекличку, но не
по именам, а по номерам, а затем рассеялись, разошлись через луга, оставляя
за собой безмолвие и разрушение. Вся схватка, с начала и до конца,
продолжалась менее часа.
дымкой, зато на востоке небо начало светлеть. Девушки, с таким волнением
следившие за схваткой, казалось, должны были теперь опрометью броситься к
победителям, за которых болели душой, но вместо этого они очень осторожно
приблизились к изуродованной фабрике, и когда из больших ворот на двор вдруг
высыпала толпа ее защитников, поспешно спрятались в сарай, где обычно
хранились бревна и старое железо. Отсюда они могли видеть все, оставаясь
незамеченными.
безобразным пятном на ясном челе этого летнего рассвета. Роща в лощине
стояла вся в утренней дымке и росе; холмы вокруг зеленели, и только здесь, в
самом центре тихой долины, слепая Вражда, выпущенная под покровом ночи на
свободу, все взрыла и вытоптала своими копытами, оставив за собой
опустошенную, оскверненную землю. Пустые окна фабрики зияли чернотой, двор
был густо усыпан обломками кирпичей и камнями, а у самого фасада -
блестящими осколками выбитых стекол. Кое-где валялись мушкеты и другое
оружие. Кровь стыла на камнях темно-красными пятнами; какой-то человек
неподвижно лежал ничком у самых ворот, еще пять-шесть раненых стонали и
корчились в пыли, истекая кровью.
опьянения битвой пришло похмелье, смерть и страдания погасили горячность и
гнев; так на месте пылающего костра, когда угасает его пламя и остывает жар,
остаются черные головешки.
дрогнул, выдавая боль души.
виноват, что так получилось! Не надо, Шерли, не горюй.
сверкнули влагой. - Неужели там, на фабрике, тоже есть раненые? Посмотри,
вон, кажется, идет твой дядя.
так мою руку. Я его вижу, ко чему ты удивляешься? Мы ведь знали, что уж
кто-кто, а он здесь.
кажется, у него ссадина.
больше не могу!
посмешище перед всеми этими солдатами, перед мистером Мелоуном, твоим
дядюшкой и всеми прочими. Как по-твоему, понравится это ему или нет? И что
ты сама будешь думать об этом через неделю?
Каролина, теряя терпение.
сейчас покажешься, не пройдет и часа, как ты об этом пожалеешь. И Роберт
тоже.