щетинку, долго будет помнить и караулить того, кто ее напугал или обидел, и
какое бы время ни прошло, обязательно отомстит: подберется сзади -- и цап за
штаны!
ночь, ворочался на печи, матерился. Утром, измученный, трясущийся, пошел он
на пристань и, глядя на заливающуюся собачонку, опершуюся лапами на
подоконник, словно на трибуну, покачал головой и плюнул:
поленом ли в собачонку.
подворотню и -- слышно было -- гналась за стариком до околицы, а
возвратившись, снова забралась на свою "трибуну" и гавкала уже просто так, в
пустоту и пространство.
пятке, поношенные кирзовые сапоги, еще крепкие, но стоптанные внутрь.
Кривоног был их хозяин. Он купил новую обутку, надел на ноги, притопнул,
поглядел. Хорошо! А куда старую, согретую теплом ноги, обувь девать?
Крестьянского, видать, роду был покупатель. Выкидывать добро жалко. Вздохнул
он и поставил на вид сапоги. Может, подберут.
обуток. Всяких. Были там и чуть поношенные туфли, ботинки, сапоги. Может,
разбогател человек, пренебрег ношеным, форсил? Может, малые сделались?
Может, из моды вышли?
сродственные -- столько в них путей-дорог исхожено, и вспоминал, как мой
товарищ на фронте изорвал ботинки, ходил по снежной каше, подвязав подошвы
проводом, застудился, не вытерпел, стянул с убитого офицера кирзухи, обулся.
Морщится. "Давит?" -- спрашиваю. "Да нет, -- говорит, -- стынут ноги. Стынут
и стынут. Никак чужую обувь согреть не могу".
что научился спать с открытыми глазами на сессиях и всевозможных заседаниях,
и так предался этой сладкой слабости, что стал дергать волосья из бровей,
чтоб не спать, -- и все брови повыдергивал.
вернулся оттуда, охваченный загадочной идеей.
резво заурчал бульдозер, и когда был выворочен древний булыжник, тут же
явился экскаватор и, окутавшись пылью, начал бросать камни и землю в кузова
самосвалов.
железной дороги в приозерный городок машинами трубы, патрубки, плиты, сифоны
и светильные установки.
шляться, и бродяги, и бичи, всегда здесь густо обретавшиеся, частью покинули
приозерный городишко -- на всякий случай, частью временно трудоустроились на
новостройке, контролируемой лично предриком, который не спал уже много ночей
и дней, перестал терзать свои брови, и они на радостях и от строительной
пыли так пошли в рост, так ли молодо закустились!
школы, с открытой крышей стояла больница, остановился санобоз, на куполе
древнего собора, имеющего архитектурную ценность, спали реставраторы -- ибо
весь бюджет района был переключен и брошен на осуществление замысла
предрика.
холодов задача была выполнена. И населению было доведено до сведения с
помощью местного радио, газеты и простой молвой, что в воскресенье среди
города ударит фонтан, ярко переливаясь, в струях вод радужно брызнет свет --
и все это диво станет свершаться под звуки вальса великого композитора
Шопена.
чтоб ребятишки, оборони Бог, не покрутили гайки и вентили, не сбили бы
настрой фонтана. К полудню прибыл отряд пионеров с барабанами и возникли
старые партизаны, почетные граждане города, с красными лентами через плечо.
Двое.
темнеющими на изможденном лице бровями. Секретарь райкома на торжества не
прибыл -- у него срочное дело оказалось в леспромхозе.
говорить, но и стоять не мог -- ему принесли табуретку, и он лишь согласно
кивал головой.
банно-прачечного предприятия. Все шло в общем-то неплохо, если бы дело не
портили реставраторы. Подвыпившие, они вели себя вольно, как специалисты
уверяли, что ничего из этой "шопенианы" не выйдет.
струи посветлели, в них заискрило, вверху послышался хруст и из спрятанного
в тополях динамика донесло нежные звуки шопеновского вальса.
сорванно крикнул: "Не зря боролись!" Бабы качали головами: "ЧЕ деется! ЧЕ
деется!" И лишь главный врач больницы, молодой, но не современный, нажрался
казенного спирту и крушил местные власти за то, что больница без крыши, зима
на носу. А вот директор школы, заслуженная учительница республики, страдала
молча за неотремонтированиую школу.
домам.
пурхаются курицы, туристы же думают, что это какая-то историческая
загадочная реликвия, и фотографируются возле нее.
почетом собираются провожать на пенсию. Больница за счет сверхбюджетных
средств все же отремонтирована, собор, имеющий архитектурную ценность, все
еще реставрируется...
по возрасту, инвалид войны, надевал миловидной, молодящейся даме мягкие
тапочки с розочками-аппликациями на носках.
Инвалид принялся заправлять постели.
и не очень споро, -- привык, видать, заниматься домашними делами. Но одна
рука есть одна рука, и он устал изрядно, пока заправил две постели.
матрац простыню и победительно взглянула на меня: "Вот как он меня любит!"
я ее люблю!"
уступила:
выяснилось потом, пожелала ему спокойной ночи и стала устраиваться на нижнем
месте.
-- не получилось. Он засмущался, начал извиняться передо мной, спрашивать у