оскорбления, надлежит мне терпеть наказания. Я оступился в прошлый день
субботний, возгордившись произнесенным мною трехчасовым поучением. Ныне итог
подведен правильно - мой заимодавец получил следуемое ему. О, возликуем,
возликуем! О, возликуем!
сейчас я не стану больше заниматься своим юным другом. Не хочешь ли, юный
друг мой, прийти сюда завтра и, спросив у этой доброй госпожи, где меня
можно застать, прослушать поучение, которое я тебе преподам; не хочешь ли
также прийти, подобно жаждущей ласточке, на другой день, и на следующий за
ним, и еще на следующий и приходить в течение многих приятных дней слушать
поучения?
потому уклончиво кивает головой. Тогда мистер Гаппи бросает ему пенни, а
миссис Снегсби вызывает Гусю и приказывает ей выпроводить мальчика вон из
дома. Но, прежде чем он выходит на лестницу, мистер Снегсби отдает ему
объедки, взятые со стола, и мальчик уносит их, прижимая к себе.
удивляться, что он сколько угодно часов несет такую несусветную чепуху, но
достойно удивления, что, раз имея наглость начать, он все-таки когда-нибудь
умолкает, - мистер Чедбенд тоже возвращается к частной жизни и вкладывает в
свое жировое предприятие небольшой капитал в виде ужина. Джо, не
задерживаясь, бредет по улицам, оцепеневшим от долгих каникул, к
Блекфрайерскому мосту * и там находит среди раскаленных камней закоулок, где
можно присесть и закусить.
крест, что сверкает на куполе собора св. Павла *, выше красных и фиолетовых
клубов дыма. Лицо у мальчика такое, словно эта священная эмблема - самый
непонятный для него предмет во всем огромном, непонятном городе; да и
немудрено - ведь крест такой ярко-золотой, вознесен так высоко и так ему
недоступен. Здесь Джо сидит, а солнце закатывается, а река течет
стремительно, а толпы плывут мимо него двумя потоками - все движется к
какой-то цели и к одному и тому же концу, - а он не тронется с места, пока
его не прогонят приказом: "Проходи, не задерживайся!"
ГЛАВА XX
медленно течет по равнине к морю. Точно так же тянется жизнь мистера Гаппи.
Лезвие его перочинного ножа затупилось, а острие сломалось - так часто
вонзает мистер Гаппи этот инструмент в свою конторку, бороздя ее во всех
направлениях. Он вовсе не желает портить конторку, просто ему необходимо
заняться хоть каким-нибудь делом, только непременно спокойным и не требующим
слишком большого напряжения, физического или умственного. По его мнению,
самое лучшее для него сейчас - это сидеть на табурете, неторопливо вращаясь
вместе с ним на одной его ножке, вонзать нож в конторку и зевать.
охоты и уехал к отцу, оба товарища мистера Гаппи - клерки, уже получающие
жалованье, - находятся в отпуску. Честь конторы блюдут на равных началах
мистер Гаппи и мистер Ричард Карстон. Но мистер Карстон на время помещен в
кабинете самого Кенджа, и мистер Гаппи так на это негодует, что, ужиная
вместе со своей мамашей омаром и салатом-латуком на Олд-стрит-роуд, заявляет
ей в минуту откровенности со свойственным ему язвительным сарказмом, что
контора, кажется, недостаточно хороша для некоторых франтов, и, знай он
заранее о появлении такого франта, он велел бы ее перекрасить.
Гаппи подозревает в том, что тот, само собой разумеется, коварно
подкапывается под него, мистера Гаппи. Он не сомневается, что каждому такому
субъекту хочется его спихнуть. Если его спросить: как спихнуть, почему,
когда и зачем? он только сощурит один глаз и покачает головой. Вдохновленный
этими глубокомысленными соображениями, он чрезвычайно изобретательно
прилагает невероятные усилия к тому, чтобы встречной интригой расстроить
интригу, которой нет и в помине, и разыгрывает сложнейшую шахматную партию,
не имея противника.
новичок вечно корпит над бумагами, приобщенными к тяжбе "Джарндисы против
Джарндисов", - ведь кто-кто, а мистер Гаппи отлично знает, что ничего, кроме
путаницы и неудачи, из этого не выйдет. Его удовлетворение заражает третьего
их сослуживца, жизнь которого во время долгих каникул тянется в конторе
Кенджа и Карбоя так же томительно, а именно - юного Смоллуида.
или же Цып-Уид *, шутливо выражая этим, что он еще не оперившийся цыпленок)
- был ли когда-нибудь юный Смоллуид маленьким мальчиком, этот вопрос
считается в Линкольнс-Инне весьма спорным. Ему еще нет пятнадцати, но он уже
великий знаток юриспруденции. Его дразнят тем, что он якобы пылает страстью
к одной особе, торгующей в табачной лавочке неподалеку от Канцлерской улицы,
и ради нее нарушил слово, данное другой особе, с которой был помолвлен
несколько лет. Это типичное дитя города - низенький, щупленький, с высохшим
личиком; однако его можно заметить даже издали, так как он носит высоченный
цилиндр. Сделаться таким, как Гаппи, - вот цель его честолюбивых стремлений.
Он подражает мистеру Гаппи (который относится к нему покровительственно) -
подражает ему в одежде, в манере говорить, в походке, словом уподобляется
ему во всем. Он имеет честь пользоваться исключительным доверием мистера
Гаппи и порой, когда в личной жизни мистера Гаппи возникают трудности, дает
ему советы, почерпнутые из глубоких источников собственного опыта.
того как посидел на всех табуретах поочередно, но ни один из них не нашел
удобным, и, стремясь освежить голову, несколько раз совал ее в несгораемый
шкаф. Он дважды посылал мистера Смоллуида за шипучими напитками, а тот
дважды наливал их в два конторские стакана и размешивал линейкой. Мистер
Гаппи изрекает в назидание мистеру Смоллуиду следующий парадокс: "Чем больше
пьешь, тем больше пить хочется", затем склоняет голову на подоконник и
предается безнадежному томлению.
Линкольнс-Инна и окидывая взором опостылевшие кирпичные стены, выбеленные
известкой, мистер Гаппи вдруг замечает внизу, под аркадой, чьи-то
мужественные бакенбарды, которые выставились наружу и приподнялись,
повернувшись в сторону его окна. В ту же секунду в Инне раздается негромкий
свист, и приглушенный голос зовет:
Джоблинг!
завербоваться в солдаты. Слушай! Дай-ка мне в долг полкроны. Есть хочется
невыносимо.
огородах под Детфордом, он совсем увял.
которую мистер Джоблинг ловко подхватывает на лету.
убрался восвояси, - отвечает мистер Гаппи, мотнув головой назад в комнату.
спрашивает мистер Джоблинг.
жаром заявляет, что "видеть его не может".
тебе. Только лучше не стой тут на виду. Сядь у нас на лестнице и читай. Тут
тихо-спокойно.
снабжает его газетой и время от времени присматривает за ним с площадки,
опасаясь, как бы ему не надоело ждать и он не улепетнул преждевременно.
Наконец "неприятель" отступает, и Смоллуид ведет мистера Джоблинга наверх.
Джоблинг осмеливается спросить:
своей обидой. - Ибо есть струны, Джоблинг...
предстоит принять участие в обеде, успел вывести писарским почерком на
клочке бумаги: "Вернемся немедленно". Он сует это объявление в щель
почтового ящика, к сведению тех, кого оно может интересовать, затем надевает
цилиндр, сдвигая его набекрень под тем углом, под каким мистер Гаппи обычно
сдвигает свой, и уведомляет патрона, что теперь можно удирать.