думал: невозможно это, он просто хвастается, не настолько уж он силен! Вот
вы и попались! Вытягивайте из женщины все, что можно, эксплуатируйте ее,
как угольную шахту! Но все это кончится тем, что эксплуатировать вас
примется она, да еще поставит на колени!.. Будьте же осторожны, а то она
высосет из вас гораздо больше денег и крови, чем вам удалось высосать из
нее.
Валаньоск.
что и ему очень весело. - К чему деньги, если их не тратить?
мне читать вам мораль или дрожать за капитал, который мы вам доверили.
Каждому нужно перебеситься; после этого голова делается свежее... А
вдобавок не так уж неприятно промотать состояние, когда можешь нажить его
снова... Но если деньги - ничто, так ведь есть такие мучения...
звучали былые горести. Он из любопытства следил за поединком Муре и
Анриетты; его еще занимали чужие любовные драмы; он явно чувствовал, что
наступил кризис, и понимал всю трагичность положения, так как был знаком с
историей Денизы, которую только что видел в передней.
сказал Муре. - С меня достаточно того, что я плачу.
настойчиво, не спеша добавил:
большим, чем деньги. Да, друг мой, поплатитесь частицей самого себя. - Он
помолчал, потом шутливо спросил: - Не правда ли, господин Валаньоск, так
ведь это бывает?
собравшийся возразить, слегка вздрогнул. Все трое обернулись. Это была
г-жа Дефорж. Она кокетливо высунулась из-за портьеры и торопливо позвала:
мне продал негодное манто, пусть по крайней мере поможет советом. Эта
девица такая дурочка, что не в состоянии ничего придумать... Жду вас,
господин Муре.
делать было нечего - пришлось повиноваться. А барон сказал ему
полуотечески, полунасмешливо:
послышалось хихиканье Валаньоска. Муре и без того начинал терять мужество
с тех пор, как Анриетта ушла из гостиной; зная, что Дениза здесь, в одной
из дальних комнат, во власти ревнивой соперницы, он чувствовал все
возрастающее беспокойство; страшное волнение охватило его, он беспрестанно
прислушивался, и порою ему чудились доносящиеся издали рыдания. Что могла
придумать эта женщина, чтобы помучить Денизу? И вся его любовь, любовь,
которая его самого изумляла, устремилась к этой девушке, неся ей утешение
и опору. Никогда еще он не любил так горячо и не переживал такой могучей
прелести страдания. Все привязанности этого делового человека, в том числе
и Анриетта, такая изящная и красивая, обладание которою так льстило его
самолюбию, были, в сущности, только приятным времяпрепровождением, иногда
следствием расчета, - он искал лишь выгоды для себя. Он всегда спокойно
уходил от своих любовниц и возвращался ночевать домой, наслаждаясь
холостяцкой независимостью и не ведая ни забот, ни сожаления. Теперь же
его сердце билось в тоске, вся его жизнь была во власти захватившего его
чувства, и он уже не мог забыться сном в своей большой одинокой постели.
Дениза владела всеми его помыслами. Даже в эту минуту он думал только о
ней; следуя за Анриеттой и опасаясь тягостной сцены, он подумал, что ему
все-таки лучше быть там, чтобы иметь возможность защитить девушку.
гардеробную, куда за ней последовал Муре. Это была просторная комната,
обитая красным штофом; здесь стоял мраморный туалетный столик и
трехстворчатый шкаф с большими зеркалами. Окно выходило во двор, поэтому в
комнате было уже темно и горели два газовых рожка, никелированные
кронштейны которых торчали по сторонам шкафа.
ослепительным светом. На ней была скромная кашемировая жакетка в талию и
простая черная шляпка; через руку у нее было перекинуто манто, купленное в
"Дамском счастье". Когда она увидела молодого человека, руки ее слегка
задрожали.
Помогите мне, мадемуазель.
наколола булавками плечи, потому что они сидели плохо. Анриетта
поворачивалась во все стороны, смотрясь в зеркало.
разом покончить дело. - Но беда невелика: мадемуазель снимет с вас мерку,
и мы сделаем вам другое.
возразила г-жа Дефорж. - Но оно узко в груди, а вот здесь, в плечах,
собирается мешком. Если вы, мадемуазель, будете только глядеть на меня,
это не поправит дела! - продолжала она сухо. - Ищите, придумайте
что-нибудь. Это ваша обязанность.
продолжалось долго: девушка переходила от одного плеча к другому; наступил
момент, когда ей пришлось нагнуться, даже чуть ли не стать на колени,
чтобы одернуть манто спереди. Г-жа Дефорж стояла над нею, отдавшись ее
заботам; лицо Анриетты было жестко и черство, как бывает у барыни, которой
трудно угодить. Она радовалась, что унижает девушку, требуя от нее услуг
горничной; она отдавала ей краткие приказания и в то же время ловила на
лице Муре малейшие нервные подергивания.
понимаете, что ли?.. Опять плохо, опять мешок... И будьте поосторожней, вы
меня колете.
тщетно. От такого унижения его любви сердце его готово было разорваться:
он любил теперь Денизу еще сильнее и был глубоко растроган ее благородным
молчанием. Руки у девушки все еще слегка дрожали оттого, что с нею так
обращались в его присутствии, но она с горделивой покорностью и мужеством
исполняла все, что от нее требовалось. Г-жа Дефорж, поняв, что они не
выдадут себя, придумала другое испытание и принялась улыбаться Муре,
афишируя свою близость с ним. Когда не хватило булавок, она промолвила:
туалетном столике... Пустая? Неужели? Тогда, будьте любезны, взгляните в
спальне на камине; знаете, в углу, у зеркала...
всячески подчеркивала, что он ночует здесь и знает, где лежат такие вещи,
как щетки и гребенки. Когда он принес ей булавки, она стала брать их у
него по одной, нарочно заставляя его стоять перед нею. Она не спускала с
него глаз и вполголоса говорила ему:
сложена?
молча накалывать булавки. Муре видел только ее тяжелые белокурые волосы,
собранные на нежном затылке; но по тому, как вздрагивала ее склоненная
голова, он угадывал, какое смущение и стыд написаны на ее лице. Теперь она
окончательно отвергнет его, отошлет к этой женщине, которая даже при
посторонних не скрывает своей связи с ним. И он чувствовал, что кулаки его
сжимаются от злобы, он готов был ударить Анриетту. Как заставить ее
замолчать? Как уверить Денизу, что он обожает ее, что отныне она одна
существует для него и что он готов принести ей в жертву все свои
мимолетные привязанности? Даже продажная девка не позволила бы себе такой
двусмысленной фамильярности, как эта дама! Он отнял руку и повторил:
неудачно.
слышен был только этот резкий звук. Зеркала на дверцах шкафа отсвечивали
широкими полосами яркого света, ложившимися на красные штофные обои, где
мелькали две женские тени. Флакон духов вербены, который забыли
закупорить, издавал неопределенный и грустный запах вянущих цветов.
поднимаясь.
булавку, словно слепая; в глазах у нее мутилось. Неужели и он участвует в
заговоре? Неужели он нарочно послал ее сюда, чтобы отомстить за отказ и
показать, как его любят другие женщины? Эта мысль леденила ее. Она не
помнила, чтобы когда-либо в жизни от нее требовалось столько мужества,
даже в те ужасные дни, когда у нее не было хлеба. Но это унижение было еще
ничто в сравнении с тем, что она переживала, видя его чуть ли не в
объятиях другой, которая вела себя так, словно Денизы тут и не было.
как стягивает грудь. Я похожа на кормилицу.