Чтение 68–й страницы книги ~Красные щиты~

со мной в Опатов, к крестоносцам. Казимир переговорит с мятежниками и тоже
приедет туда. Надо разослать шесты с приказом об ополчении по всему
княжеству и в Свентокжиские горы. Лестко съездит к тамошним разбойникам, к
лесовикам и к бортникам. Всем собираться через десять дней на лугу за
Вислой. Такова моя воля.
Виппо взглянул на Генриха с удивлением - подобных речей он от князя еще
не слыхал.
Казимир молча преклонил перед братом колено, потом вышел во двор,
приказал подать свежих лошадей и вместе со своими телохранителями выехал
из города. Генрих распорядился собрать небольшой конный отряд для поездки
в Опатов.
Надвигался дождь, всадников сопровождала темно-лиловая туча, которая
распласталась над дорогой, идущей из Сандомира в Опатов по узкому нагорью.
По обе ее стороны тянулся лес, застывший, угрюмый, подернутый синей
дымкой. Туча медленно разбухала, спускалась все ниже над дорогой и
холмами. На миг выглянуло багровое солнце, и вскоре стены Сандомира
скрылись за лесом.
Мерин Генриха, недавно взятый из табуна, вел себя беспокойно, прядал
ушами и грыз удила, позвякивая бубенчиками. Карей, скорее даже каре-гнедой
масти, он был очень хорош в красной попоне, на которой бренчали золотые
бляхи и подвески - они-то, видно, и тревожили мерина.
Генрих начал вспоминать, на каких конях ему приходилось ездить.
"Женщина вспоминает платья, рыцарь - коней", - сказал ему когда-то старый
воевода Вшебор. И, перебирая в памяти своих уже околевших скакунов, Генрих
почувствовал, что он стареет. Вспомнился ему конь, на котором он сломя
голову мчался в Осиек, сам не зная зачем и конь, присланный ему королем
Рожером, когда они вместе выезжали на соколиную охоту и еще один конь,
стоявший в стойле на палубе корабля, который вез Генриха по морю. Рядом
фыркали кони его спутников, сумерки сгущались, а дождь так и не пошел. Уже
затемно приехали они в Опатов и постучались в ворота тамплиерской обители.
Башни костела святого Мартина чернели во мраке и, казалось, упирались
верхушками в самое небо.
"Это память обо мне, - подумал Генрих, - она пребудет вечно. Может,
меня и похоронят здесь, среди крестоносцев?"
Тамплиеры не удивились гостю: Генрих часто их навещал и, случалось,
приезжал поздно ночью. Было их двенадцать человек вместе с Вальтером фон
Ширахом, их неизменным главой. Джорик де Белло Прато в это время тоже
находился в обители, и еще здесь появились два новых рыцаря, соперничавших
между собой: Гансберт фон Руммель и франконец Эгидий. Оба были присланы
своими магистрами (Бертран уже давно скончался и был погребен в Газе) с
поручением присмотреться к польским делам и сразу же принялись весьма
рьяно пополнять орденскую казну и кладовые.
Генриху запомнился разговор с Казимиром о тамплиерах. Собственно,
разговор-то весь свелся к одному вопросу, который возникал перед Генрихом
и прежде. Генрих понимал, что у него и у тамплиеров цели разные это стало
ему ясно еще из беседы с великим магистром на крепостной башне в Газе,
когда они смотрели на руины греческих храмов, дремавшие в зеленовато-синем
лунном свете. И все чаще спрашивал он себя, почему Храброму всегда
сопутствовала удача. Не потому ли, что Храбрый не знал, сколь сложен и
непостижим ход истории? Или же он просто не желал этого знать? Как
проникнуть в душу человека, который жил сто сорок лет назад и, возможно,
чувствовал и мыслил совсем не так, как мы? Инстинкт побуждает кошку
прятать своих детенышей, вероятно, так же и Храбрый, не мудрствуя лукаво,
вел Польшу по нужному пути.
Итак, тамплиеры, несмотря на поздний час, приняли их радушно и ни о чем
не спрашивали. Генрих оставил при себе только Герхо, прочих своих
спутников, взятых для приличия, он сразу же отправил спать. Вальтер велел
принести в трапезную вина, четыре рыцаря-монаха и Генрих сели за стол, а
Герхо примостился на лавке у дверей. В окна глядела теплая летняя ночь,
грозовые тучи прошли мимо, не пролив дождя, но над скаржискими лесами
поблескивали молнии. В трапезной тускло светили лучины.
- Полагаю, брат Вальтер, - сказал Генрих, - пришла пора обсудить нам
вместе то, что каждый из нас таит в мыслях и в сердце своем.
Слова эти прозвучали в тишине очень внушительно и веско. Четыре
рыцаря-немца, догадавшись, видимо, о чем пойдет речь, переглянулись. Лицо
Генриха было спокойно, но все почувствовали, что разговор будет важный.
Кто-то кашлянул, а Эгидий наклонил жестяной жбан и налил себе вина, словно
в горле у него пересохло. Однако хозяева не спешили с ответными речами.
- Сердца человеческого еще никто не постиг, - молвил наконец Вальтер и
тоже налил себе вина.
- Когда-то я знавал вашего магистра, - заговорил Генрих не спеша, будто
рассказывая сказку. - С тех пор минуло семнадцать лет. И ты, Вальтер, знал
его - ведь нам обоим пришлось вместе исходить немало дорог на этом свете.
И вот однажды, в Газе, магистр Бертран де Тремелаи повел меня на высокую
башню, в недрах которой хранилась зеленая чаша Грааля. Не было на той
башне креста, только ночное небо осеняло ее и звезды сияли с нею рядом.
Там, на башне, поведал мне магистр великие тайны, и стали они моими
тайнами. Да будет благословенна роза!
- И крест! - хором отозвались четыре рыцаря, поднявшись на ноги.
- И свет! - заключил Генрих.
Все снова сели.
- И сказал мне тогда Бертран, чтобы я призвал вас в свою землю, поселил
здесь и помог вам трудиться во славу ордена. Так я и сделал...
- Орден будет вечно благодарен тебе, - ответил Эгидий серьезным,
проникновенным тоном.
- Какова цель ваша? - задал Генрих прямой и явно неожиданный для
рыцарей вопрос.
- Сам знаешь, труд во имя господа, - ответил Джорик, обменявшись
взглядами со своими товарищами. Те одобрительно закивали.
- Да, знаю, - согласился Генрих. - Вы трудитесь ради того, чтобы
исполнились предначертания господни. Тогда настанет мир между людьми, и
свет воссияет и снизойдет на землю.
- Так гласит Святое писание, - молвил Джорик.
- Но как вы его толкуете?
- Тебе это известно, князь.
- Не все известно. О многом я лишь догадываюсь. Но ежели суждено, чтобы
наступил на земле мир, то придет ли он через раздробление или через
объединение?
- Про то ведает бог.
- И как понять, что рыцари Святого Креста призывают на помощь Горного
Старца?
- Не говори об этом, - спокойно сказал Гансберт, кладя меч на стол. -
Здесь не все посвящены.
- Я тоже не посвящен, - сказал Генрих, - но знаю. Каждый ребенок в
Иерусалиме это знал.
- Но стоило ему вымолвить это вслух, как стилет сверкал над его
головой.
- Где пределы власти Креста?
- Где пределы власти господа, Генрих?
- По какому пути вы идете?
- То, что ты нам дал, тебе зачтется. А отбирать негоже.
- Я не намерен что-либо отбирать у вас, - возразил князь. - Я только
хочу, чтобы вы расплатились со мной. Могущество Польши будет вашим
могуществом. Вы возьмете все, что пожелаете, но я хочу, чтобы вы пошли со
мной.
- Ты немного ошибся в расчетах, - сказал Джорик. - Наши цели иные.
- Какие же?
- Нам не дано знать. Ухо человеческое того не слышало.
- И глаз человеческий не видел.
Воцарилась минутная тишина. Герхо, желая привлечь к себе внимание,
громко закашлял. Но никто на него даже не взглянул, и Генриху стало
страшно он понял, что подвергает опасности жизнь самого верного слуги.
- Ясько из Подлясья! - прошептал Генрих.
Все молчали. Наконец Джорик сказал:
- Он погиб как изменник. Но не подумай, что это мы его подослали. Мы не
убиваем без надобности.
- Но при надобности не останавливаетесь ни перед чем.
- Храм Соломонов уже воздвигнут.
- Но храм мира еще предстоит воздвигнуть.
- Да приидет царство Твое!
- Да придет истина предвечная!
- Да приидет власть единая!
- Однако до того, как придет единая власть, помогите мне. Я дал вам
все, что мог благодаря мне вы сильны и богаты. Я предоставил вам земли,
воздвиг для вас храм. Я стремлюсь к тому же, к чему стремитесь вы.
- Это правда.
- Так помогите мне.
- Не можем. На пруссов пойдешь?
- На пруссов не пойду. Я пойду на братьев.
- Мы это знали.
- Нет, не знали, я сам не знал.
- Но мы знали.
- Вы служите кесарю?
- Мы служим Храму.
- Вы служите Гробу Господню?
- Мы служим Храму.
- С кем вы?
- Мы сами по себе. Кто с нами - пусть идет с нами.
- Помогите мне.
- Чего ты хочешь?