в колыбели, когда я покинул родительский кров?
Затем сеньор Мануэль обратился ко всей компании:
чтоб я встретил и узнал брата, которого не видал, по меньшей мере,
двадцать лет. Позвольте вам его представить.
принялись его обнимать. После этого все снова уселись за стол и просидели
там всю ночь. Спать никто не ложился. Оба брата поместились рядышком и
шепотом беседовали о своей семье, в то время как остальные сотрапезники
пили и развлекались.
сказал:
недавно пожаловал вице-королем Майорки. Они сопровождают поклажу графа в
Аликанте, где должны погрузиться на корабль. Мой брат, пристроившийся в
мажордомы к этому сеньору, предлагает взять меня с собой и, узнав о моем
нежелании расстаться с вами, сказал, что если вы согласны пуститься в это
путешествие, то он постарается выхлопотать вам хорошую должность. Любезный
друг, - продолжал он, - советую тебе не пренебрегать этим случаем. Поедем
вместе на Майорку. Если нам понравится, мы останемся, если нет, вернемся в
Испанию.
свите графа, покинул вместе со всеми харчевню еще до восхода солнца.
Большими переходами добрались мы до города Аликанте, где я купил гитару и
успел до посадки заказать весьма пристойное платье. Я не думал больше ни о
чем, кроме как о Майорке, а Луис Моралес разделял мое настроение.
Казалось, что мы отреклись от плутен. Но надо сказать правду: нам хотелось
прослыть честными людьми перед остальными кавалерами, и это побуждало нас
обуздывать свои таланты. Наконец, мы весело пустились в плаванье с
надеждой быстро доехать до Майорки; но не успели мы выйти из аликантской
гавани, как поднялся невероятный шквал. В этом месте моего рассказа мне
представляется случай угостить вас прекрасным описанием шторма, изобразить
небо, залитое огнем, заставить громы греметь, ветры свистать, волны
вздыматься и т.п., но, оставляя в стороне все эти риторические цветы,
скажу вам просто, что разразилась сильная буря и что мы были вынуждены
причалить к мысу острова Кабреры. Это - пустынный остров с небольшим
фортом, тогда охранявшимся пятью или шестью солдатами и офицером, который
принял нас весьма любезно.
снастей, а потому, во избежание скуки, все искали каких-нибудь
развлечений. Каждый следовал своим склонностям: одни играли в приму
(*101), другие забавлялись иначе. Что касается меня, то я гулял по острову
с теми из наших спутников, кто был любителем прогулок: в этом заключалось
мое удовольствие. Мы перескакивали со скалы на скалу, так как почва здесь
неровная, покрыта множеством камней, и земли почти не видать. Однажды,
разглядывая эту сухую и выжженную местность и дивясь капризу природы,
которая, как ей вздумается, являет себя то плодовитой, то скудной, мы
неожиданно почуяли приятный запах. Тотчас же обернувшись на восток, откуда
исходил этот аромат, мы с удивлением заметили между скалами круглую
площадку, поросшую жимолостью, более красивой и душистой, чем та, которая
встречается в Андалузии. Мы с удовольствием подошли к этим кустам,
источавшим благоухание на всю окрестность, и оказалось, что они окаймляют
вход в очень глубокую пещеру. Эта пещера была широкой и не очень темной.
Мы спустились вниз, кружась по каменным ступеням, окаймленным цветами и
представлявшим собой нечто вроде естественной винтовой лестницы. Дойдя до
дна, мы увидали на песке, желтее золота, несколько маленьких змеящихся
источников, уходивших под землю и питавшихся каплями, которые изнутри
беспрерывно стекали со скал. Вода показалась нам прекрасной и нам
захотелось ее испить. Действительно, она отличалась такой свежестью, что
мы решили на следующий день вернуться в это место и принести с собой
несколько бутылок вина, будучи уверены, что разопьем их там не без
удовольствия.
форт, не преминули расхвалить товарищам свое великолепное открытие; но
комендант крепости дружески посоветовал нам не ходить больше в пещеру,
которая нас так очаровала.
высаживаются на остров и запасаются водой из этого источника; однажды они
застали там двух солдат моего гарнизона и увели их в неволю.
Нам думалось, что он шутит, и на следующий же день я вернулся в пещеру с
тремя кавалерами нашего экипажа. Мы даже отправились туда без
огнестрельного оружия, желая показать, что ничуть не боимся. Младший
Моралес не захотел участвовать в прогулке: он, так же как и его брат,
предпочел остаться в крепости, чтоб сыграть в карты.
принесенные нами бутылки. Поигрывая на гитаре, мы с наслаждением распивали
вино и забавлялись веселой беседой, как вдруг увидали наверху пещеры
несколько усачей в тюрбанах и турецкой одежде. Мы сперва приняли их за
людей нашего экипажа, перерядившихся вместе с комендантом форта, чтоб
нагнать на нас страху. Под влиянием этого предубеждения, мы принялись
хохотать и, не помышляя о защите, дождались того, что десять человек
спустились вниз. Но тут наше прискорбное заблуждение рассеялось, и мы
поняли, что перед нами корсар, явившийся со своими людьми, чтоб нас
захватить.
по-кастильски.
карабинов, и мы подверглись бы серьезному обстрелу, если б вздумали
сопротивляться; но мы оказались достаточно благоразумными, чтоб
воздержаться от этого, и, предпочтя рабство смерти, отдали свои шпаги
пирату. Он велел заковать нас в цепи и отвести на корабль, поджидавший
неподалеку, а затем, приказав поднять паруса, поплыл прямо в Алжир.
пренебрегли предостережением гарнизонного офицера. Корсар начал с того,
что обыскал нас и отобрал все наши деньги. Славно он поживился! Двести
пистолей пласенских горожан, сто пистолей, полученных Моралесом от
Херонимо де Мойадас, - все это, к несчастью, находилось при мне и было
отнято без всякого сожаления. Мои сотоварищи также поплатились туго
набитыми кошельками. Словом, добыча была богатая. Пират, казалось, не
помнил себя от радости; но мучитель не удовольствовался тем, что отнял
наши деньги, он еще осыпал нас насмешками, которые сами по себе были менее
оскорбительны, чем сознание, что мы должны их сносить. Вдосталь
потешившись над нами, корсар придумал новое издевательство: он приказал
принести бутылки, которые мы охлаждали в источнике и которые его люди
прихватили с собой, и принялся осушать их вместе с нами, насмешливо
провозглашая тосты за наше здоровье.
происходило у них в душе. Рабство угнетало их особенно потому, что они уже
сжились с более сладостной мечтой отправиться на Майорку, где рассчитывали
вести приятный образ жизни. У меня же хватило твердости примириться с
судьбой и вступить в разговор с насмешником; я даже пошел навстречу его
шуткам и этим расположил его к себе.
стенать и вздыхать, не лучше ли вооружиться терпением и приспособиться к
обстоятельствам? Сыграй-ка нам какой-нибудь мотивчик, - добавил он, видя,
что со мной гитара, - посмотрим, что ты умеешь.
что он остался мною доволен. Правда, я недурно владел этим инструментом.
Затем я запел и заслужил своим голосом не меньшее одобрение. Все бывшие на
корабле турки показали восторженными жестами, какое они испытывали
удовольствие, слушая меня, и это привело меня к убеждению, что в отношении
музыки они не были лишены вкуса. Пират шепнул мне на ухо, что я не буду
несчастен в невольничестве и что с моими талантами могу рассчитывать на
должность, которая сделает мое пленение вполне выносимым.
характер, я не переставал испытывать беспокойство относительно занятия, о
котором корсар говорил, и опасался, что оно придется мне не по вкусу.
Прибыв в алжирский порт, мы увидали большую толпу народа, собравшегося,
чтоб на нас посмотреть. Не успели мы еще сойти на берег, как воздух
огласился тысячами радостных криков. Прибавьте к этому смешанный гул труб,
мавританских флейт и других инструментов, которые в ходу в этой стране.
Все это составляло скорее шумную, нежели приятную симфонию. Причиной этого
ликования был ложный слух, разнесшийся по городу: откуда-то пришла весть,
будто ренегат Мехемет - так звали нашего пирата - погиб при атаке большого
генуэзского судна, а потому все его родственники и друзья, уведомленные об
его возвращении, поспешили выразить ему свою радость.
дворец паши Солимана, где писец-христианин допросил каждого из нас в
отдельности и осведомился о наших именах, возрасте, отечестве, религии и
талантах. Тогда Мехемет, указав на меня паше, похвалил ему мой голос и
сказал, что я к тому же отлично играю на гитаре. Этого было достаточно,
чтоб Солиман взял меня к себе. Таким образом я попал в его сераль, куда
меня и отвели для исполнения предназначенных мне обязанностей. Остальных
пленников отправили на рыночную площадь и продали согласно обычаю.
счастливой. Меня не отдали на произвол тюремных сторожей и не отягчали