области, за небольшим исключением (стр. 73), а на стр. 102 он уже говорит
обратное, заявляя: "Казачество только своими силами изгоняло большевиков из
области, спасая от советского ига и себя и неказачье население. Между тем, вся
тяжесть борьбы лежала на плечах казаков. Иногороднее население в массе своей, за
некоторыми исключениями, не признававшее Советской власти, все же косо смотрело
на казаков, не доверяло им, чувствовало себя "бесправным" и чуждым казачеству, в
борьбе казаков с большевиками активного участия не принимало". Такое
противоречивое освещение исторических событий крайне затруднит будущему историку
отыскание истины.
150) Число иногородних почти равно числу казаков в Донской области, но
значительная часть казаков была на фронте и, следовательно, в тылу в
преобладающем количестве оставались иногородние.
232
держание образцового порядка в тылу, зорко следя за настроением в нем и всемерно
стремясь в корне задушить случайный бесшабашный разгул и ввести жизнь в
нормальную колею. В больших и даже малых населенных пунктах, особенно в первое
время, пока не стихли страсти, стояли воинские гарнизоны, железные дороги
охранялись, была восстановлена милиция, а население определенно знало и видело,
что исполняющих законы и распоряжения Донской власти никто не смеет тронуть,
никто не смеет грабить, насиловать и в каждый момент их защитит существующая
власть; наоборот, с ослушниками и нарушителями закона и порядка, эта власть
поступает сурово и беспощадно.
Что это не были только слова или обычная угроза, укажу хотя бы на случай
нападения в октябре месяце 1918 года в слободе Степановке на казачий разъезд
постоянной армии. В это время революционный угар казалось, как будто бы прошел и
потому во многих местах воинские гарнизоны были отозваны. Когда об этом
нападении стало известно в Новочеркасске, штабом Всевеликого Войска Донского
было издано такое объявление: "По приказанию командующего Донской армией,
объявляю населению Таганрогского округа нижеследующее:
28 октября сего года от окружного Атамана Таганрогского округа получена
следующая телеграмма: "27-го октября, в слободе Степановке на офицера с 6
казаками выступила с оружием вся слобода. Убит один казак, два ранено, офицер в
плену заложником". Командующий армией на этой телеграмме положил следующую
резолюцию: "за убитого казака приказываю в слободе Степановке повесить десять
жителей, наложить контрибуцию в 200 тысяч рублей, за пленение офицера сжечь всю
деревню. Денисов. Начальник штаба ген.-майор Поляков".
В тот же день командиру одного из казачьих полков было отдано приказание
немедленно оцепить слободу и привести в исполнение распоряжение командующего
армией. Правда, в это дело почему-то вмешались разные делегации и члены Круга,
копировавшие Керенского. Они осадили Атамана просьбами о помиловании, что
вынудило несколько смягчить меру наказания, но все же, контрибуция была собрана,
а зачинщики и подстрекатели были судимы и на месте повешены.
Вместе с огромной организационной работой по созданию Постоянной армии,
выполненной большей частью в мае месяце, а частью намеченной и выполнявшейся
строго систематически в течение июня и июля, военный отдел, продолжая операции
по очистке области от красных, одновременно с этим проводил реорганизацию
действующей Донской армии, переформировывая дружины и сотни в 4-х сотенные полки
с полковой артиллерией и сводя их в более крупные войсковые соединения, согласно
выработанным штатам. В результате месячной напряженной работы, удалось сломить
упорство отдельных самостоятельных начальников и свести многочисленные
действующие отряды в 6 групп 151), подчиненных непосредственно центру.
Не была забыта и Донская военная флотилия, настоятельная потребность в которой
сказалась уже в первые дни. Состоя еще первого мая только из одного вооруженного
парохода "Вольный казак", она примерно через месяц, представляла довольно
внушительную, по то-
151) Генералов: Фицхелаурова, Мамантова, Семенова и полковников: Алферова,
Киреева и Быкадорова.
233
му времени, силу, насчитывая 4 канонерских лодки и несколько вооруженных
пароходов и катеров и принимая деятельное участие в очистке от красногвардейцев
полосы по реке Дону.
15-го мая 1918 года состоялось первое свидание Донского Атамана с высшими
руководителями Добровольческой армии, которая, в это время, спешно пополнялась,
реорганизовывалась, собиралась с силами, готовясь обновленной вновь выступить на
восстановление законности и порядка. В ее ряды со всех сторон текли добровольцы.
К этому времени, значительный процент нашего офицерства уже в достаточной
степени испытал на себе ужасы советского режима. Непрекращавшиеся расстрелы
офицеров, гонение на них, истязания, оскорбления и глумления -- возымели свое
действие. Система устрашения, применяемая большевиками к офицерскому составу,
дала положительные для Советской власти результаты: часть офицерства, не
выдержав ужаса окружающей обстановки, заколебалась и стала искать спасение на
путях покорности Советской власти и службе в рядах красной армии. Более стойкие,
однако, еще не сдавались. Забившись в подполье, порой без куска хлеба, воздуха и
света, они нетерпеливо ждали момента, когда стихнет красный террор и когда
явится возможность бежать куда-нибудь в другое место. Для них весть о восстании
на Дону была приятной и дорогой вестью. Но Дон тогда не мог принять и вместить
всех желающих. Донская армия была невелика, неказачьих частей в ее составе еще
не было, да и к тому же, казаки, за небольшим исключением, недоверчиво
относились к неказачьим офицерам. Формирование исключительно офицерских частей,
как то было в Добровольческой армии, не входило в расчеты Атамана и Донского
командования. Руководящим соображением было то, что для создания корпуса
кадровых офицеров, потребуется не один, два года, а много лет, погубить же
уцелевшие от войны и зверств большевизма, остатки этого корпуса, поставив
офицеров в роли рядовых, можно было в одном, двух сражениях. Такое использование
офицерского состава Донским командованием было признано нецелесообразным. Вместе
с тем, предусматривалось, что в дальнейшем, при расширении территории и
увеличении армии, понадобится большое количество офицеров на разнообразные
командные и тыловые должности, не говоря утке о необходимости пополнения потерь
в армии. Все эти мотивы побуждали нас весьма бережно относиться к офицерскому
вопросу, не базироваться лишь на данном моменте, но думать и о будущем. Таким
образом, офицеры, которые по причинам, указанным выше, не могли попасть в
Донскую армию, в большинстве отправились в Добровольческую армию, значительно
пополнив ее ряды.
Первая встреча представителей Донского и Добровольческого, командования
произошла в станице Манычской. Не помню почему, но в этот день я не мог оставить
Новочеркасск и потому, вместо себя, послал 1-го генерал-квартирмейстера. От Дона
в совещании принимали участие: Атаман, председатель совета Управляющих ген. А.
Богаевский, генерал-кратирмейстер -- полк. Кислов и начальник Задонского
казачьего отряда полк. Быкадоров, а со стороны Добровольческого командования
генералы: Алексеев, Деникин, Романовский и два офицера генерального штаба. Кроме
перечисленных лмц, в роли молчаливого свидетеля присутствовал Кубанский Атаман
полк. Филимонов, по-
234
ехавший в станицу Манычскую вместе с П. Н. Красновым. В то время вся Кубань еще
была под властью большевиков и полк. Филимонов жил в г. Новочеркасске. Когда
совещание кончилось и полковник Кислов вернулся в Новочеркасск, кстати сказать,
весьма удрученный и расстроенный, он сделал мне подробный доклад о ходе
переговоров с представителями Добровольческого командования. Затем на эту тему
мне пришлось говорить с Атаманом. В итоге, я вынес впечатление, что ничего
положительного это совещание не дало и лишь поставило под знак вопроса
взаимоотношения Донского и Добровольческого командований.
Как выяснилось, Донской Атаман признавал наиболее соответственным, если
добровольцы, облегчив вначале Кубанцам освобождение их земли, довершать начатое
дело предоставят им, а сами двинутся к Волге для захвата Царицына. Владение
Царицыном и прочное обоснование в нем, позволило бы создать здесь базу для
дальнейших действий Добровольческой армии в любом направлении и наиболее
вероятном северо-восточном, где уже происходила борьба Оренбургских казаков и
чехословаков с большевиками. Имелись сведения, что крестьяне Поволжане, казаки
-- Астраханцы и калмыки стонут под большевистским игом, жаждут освобождения и
охотно поднимутся, послужив отличным материалом для пополнения армии.
Овладение Добровольческой армией Царицыном сулило Донской армии те преимущества,
что область прикрывалась с востока, фронт Донской армии сокращался, являлась
возможность сосредоточить больше сил на наиболее угрожаемом северном направлении
и, наконец, Донские казаки видели бы, что они не одиноки в борьбе с
большевиками. Не менее выгодно, нам казалось, это было и для добровольцев. Они
получали хорошую и независимую от казаков базу, громадные запасы воинского
снаряжения, пушечный и снарядный заводы, деньги и сближались с чехословаками и
Оренбургскими казаками, образуя с Донцами единый фронт. Сверх того, Атаман
обещал при движении Добровольческой армии к Царицыну, подчинить все войска
района ген. Деникину. Без выполнения этого, он не признавал возможным, в силу
обстоятельств, допустить подчинение донских частей Добровольческому
командованию, как то хотел ген. Деникин.
Руководители Добровольческой армии держались иной точки зрения. Связанный
обещанием Кубанцам освободить их землю, а главное, опасаясь почему-то при
движении на Царицын встретиться с немцами, ген. Деникин категорически
воспротивился идти на Царицын, заявив, что сначала он обязан освободить Кубань.
Вместе с тем, он выявил и определенное желание взять под свою опеку Дон, что как
я говорил 152), не отвечало ни обстановке, ни настроению казачьих масс, пользы
не принесло бы, а повредить делу могло. Добровольческий лозунг "Москва" для
казаков было еще преждевременен. Сказать его тогда им, значило бы развалить то,
что было уже создано. Надо было сочетать события по времени, подготовить