принялись воссоздавать ту атмосферу, которая царила на площадке за несколько
минут до того, как погас свет. А также расположение всех фигур на доске и
всех предметов в пространстве. Ничего хорошего из этого не получилось: все
интуитивно хотели находиться подальше от Бергман на венском стуле в момент
убийства. Потом пошли нестыковки со временем: Вован утверждал, что на
распределительный шит он потратил не меньше семи-восьми минут, в то время
как Садыков говорил о двух-трех: ?У тебя, Вован, как у всякого наркомана,
совершенно извращенное представление о минутах, равно как и о времени
вообще?. Но когда шофер Тема сказал, что он сидел у дверей павильона (Тема
действительно любил сидеть именно у дверей, в кресле-качалке, унесенной им
из реквизиторского цеха. Это кресло фигурировало в нескольких фильмах
Михалкова) и за то время, что Вован и Садыков возились со светом, никто из
посторонних не входил и не выходил из павильона, все вдруг поняли, что игра
становится серьезной.
тяжелыми наркотиками: ?Как можно доверять показаниям человека, который сидит
на героине?? Все сделали вид, что согласились с ней, хотя и знали, что Тема
говорит правду.
в группе находится убийца, что он и сейчас играет вместе со всеми в
обвинение и защиту, щекотало нервы и делало игру опасной. Теперь никого
больше не устраивали смехотворные мотивы. Повод к убийству может быть либо
слишком серьезным, либо чересчур невинным, и в обоих случаях его очень
трудно определить.
адекватности убийцы - кажется, Келли (да, это был привыкший к витиеватому
изложению мыслей осветитель, все другие ограничились бы коротким, но емким
словом ?маньяк?). Это послужило толчком к анализу различных фобий вообще, а
потом плотину прорвало: одуревшие от спиртного и наркотиков киношники вдруг
начали анализировать свои собственные комплексы и свое собственное
подсознание: на поверхность вытягивались неизжитые, еще детские, страхи и
иногда постыдные тайны взрослой жизни. Временами все это напоминало мне
сеансы психоанализа и выглядело довольно мрачно.
в один из дней он просто не пришел в студию Богомила и автоматически стал
одним из главных обвиняемых. Но дело было не в Чернышеве: меня не покидало
смутное чувство, что во всех этих утомительных, полубезумных, многочасовых и
многоходовых построениях проглядывает нечто похожее на истину; как будто
кто-то подсказывал мне правильный ответ с задней парты, едва заметно
артикулируя, вот только расслышать его я не могла.
ненавидеть друг друга. Неизвестно, как далеко бы это зашло, если бы
появившийся на студии Братны не объявил нам, что новая актриса найдена и
съемки фильма будут возобновлены.
непросто. Два происшествия в группе: одно исчезновение и одно убийство - это
был явный перебор. Такого никто из чиновников-старожилов Госкино и
припомнить не мог. Братны откровенно намекали на то, что у него чересчур
много недоброжелателей среди менее удачливых коллег по цеху, и особенно в
Актерской гильдии. Разнузданное поведение Братны на пробах не осталось
безнаказанным: актеры - а среди них было много популярных персонажей
светской хроники, - в свое время так унизительно отвергнутые Анджеем,
подняли шумиху в прессе. Впрочем, на первый взгляд выглядело это довольно
опосредованно и вполне невинно. Так, Ким Сартаков в одном из своих
многочисленных интервью женским журналам заявил, что Братны практически
профнепригоден, деспотичен и неумен и что его Золотая пальмовая ветвь -
всего лишь легкое недоразумение, результат сложных закулисных интриг и
очередной поворот причудливой мировой киноконъюнктуры. Кроме того, Сартаков
позволил себе усомниться в психическом здоровье Братны, и растиражированный
образ режиссера-безумца пошел гулять по страницам прессы. В конце концов его
стали туманно обвинять в причастности к смерти одной актрисы и исчезновению
другой: одна из скандальных публикаций о съемках фильма так и называлась:
?Смерть в кино?. Ругать Братны стало хорошим тоном.
откровенно посылал их, тогда писаки взялись за съемочную группу. Но так же,
как и Братны, группа стойко держала оборону. Прокололся лишь один
незадачливый шофер Тема, которого ушлый репортер бульварного издания ?День:
скандалы и сенсации? застал ширяющимся в туалете. Сразу после этого
?День...? разразился большой статьей о ?героиновом оскале нового русского
кино?. Статья имела неожиданный резонанс - на студию нагрянули сотрудники
региональной группы по борьбе с наркотиками и попытались произвести шмон в
офисе съемочной группы.
обаять всех: от руководителя группы до двух симпатичных овчарок, специально
натасканных на поиск наркотиков.
в тупик совсем. Следователи все еще работали на студии, несколько раз я
встречала в кафе ?рядового оперативника? Костю Лапицкого, но мы делали вид,
что незнакомы. Но следовательский пыл носил скорее формальный характер.
Никаких улик, кроме совершенно стерильной рукоятки орудия преступления. Само
же орудие было изготовлено кустарно, а не фабричным способом, поэтому
проследить историю его возникновения не представлялось никакой возможности.
Свидетельские показания были путаными, содержали массу противоречий и
нестыковок. Но главным препятствием было отсутствие мотива. Убийство актрисы
не было выгодно никому. Некоторое время циркулировала фантастическая версия
о недоброжелателях Братны, которые пытаются сорвать ему съемки таким
экстравагантным образом. Но недоброжелателей у Братны было через одного, и,
если следовать логике этой версии, в круг подозреваемых можно было вовлечь
весь Союз кинематографистов России.
слал в Госкино факсы с подтверждением заинтересованности в участии фильма
Братны в конкурсном показе.
вспыхнул тогда, когда из Праги приехала вновь утвержденная исполнительница
главной роли - известная в прошлом актриса. Совсем недавно ей пришлось
пережить такую же газетную травлю, и именно поэтому она уехала работать в
Чехию. В одном из серьезных чешских киножурналов она прочла новый сценарий
Братны и Новотоцкой. И именно поэтому послала факс в Москву. Ей хотелось
сыграть эту роль.
извратить все, что угодно.
воспрявший духом, а потому особенно привлекательный Братны представил ее.
полуприкрытой дверцы шкафа в одном из московских особняков. Я была знакома с
молодым актером, любившим ее. Вместе мы участвовали в одной из операций
Кости Лапицкого. Тогда ему не повезло, тогда ему не хватило жалких
нескольких секунд, чтобы спастись, - именно потому, что он слишком любил
Марго. И был вынужден на ее глазах убить человека, которого полюбила она
сама.
бровей, с теми же тяжелыми серебряными перстнями на пальцах, с той же
горькой складкой у рта. С теми же властными глазами, с той же седеющей
головой, - ей по-прежнему не приходит в голову закрашивать седину. Когда я
увидела ее первый раз, она показалась мне красивой. Теперь же я нашла ее
ослепительной.
пятьдесят.
Анджея совсем крыша поехала. Невозможно играть увядание, невозможно играть
беспомощное ожидание смерти с таким полным жизни, таким еще не прожитым
лицом. Ей ничего не будет стоить заставить своего партнера влюбиться без
памяти, вместо того чтобы обворовывать и методично изводить ее, - ау,
Братны, как же твоя концепция?
когда-то, почему они появляются в моей нынешней жизни и напоминают обо всех
прошлых жизнях сразу?
ВГИКе, Иван рассказал мне странную теорию о том, что все знакомы со всеми
через пять человек. То есть - пятый, встреченный тобой, обязательно знает
кое-что о тебе.
знала, что она пережила трагическую любовь, что она много курит, что
складывает свои серебряные перстни в пепельницы, чтобы их легче было найти,
- это были его слова, и я хорошо запомнила их... Я даже могла бы нежно
шантажировать Марго этими только ей одной принадлежащими привычками. Я могла
бы многое порассказать ей о самом Олеге, о том, почему он стал убийцей, и
это разрушило бы его образ ревнивого романтика.
теорию Ивана. Не исключено, что они знают о вас такое, что вам самим
хотелось бы забыть.
Буджолд Лоис
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Каменистый Артем
Роллинс Джеймс