Чтение 68–й страницы книги ~Наше дело

Ее подруга, прижав ладонь ко рту, округлившимися от ужаса глазами
смотрела на все это, а потом присела на корточки, обхватив руками голову.

Глава 18
ГРУППА, ЗАХВАТ!

- Второй, ответь Третьему.

- На связи.

- Это он! - проинформировал Третий. - Вот черт!

- Что там? - заволновался Ушаков.

- Кажется, он засек нас...

- Хищник... Вот чутье, - сжал кулак бригадир.

- Вперед! - крикнул Ушаков...

Машина, взревев двигателем, сорвалась с места.

- Точно, засек, - сообщил Третий. - У нас Ч П.

- Что?

- Он взял заложницу!.. Одну из тех двух девушек!

- Как?

- Видно, чем-то вдавил ей в бок. Кажется, пистолетом... Вторая на земле
сидит - у нее замкнуло...

Ушаков несколько секунд молчал. Все повторялось. Опять Пробитый уходит.
Опять у него заложник.

- Куда он направляется?

- К оврагу. Но по лесу он не уйдет.

- У него там может быть машина.

- Мы не пустим его далеко...

- Он будет уходить, прикрываясь заложницей до того момента, пока не
поймет, что сбросил нас с "хвоста"...

- Ждем приказа, - сказал Третий.

Начальник уголовного розыска до боли сжал в руке свою "Моторолу". Вон он,
момент истины. Приказ. Это не просто отмашка на то, чтобы подчиненные тебе
люди кинулись вперед, может, на пули, на смерть. Это еще и умение взять на
себя ответственность. И отвечать по полному, если что-то пойдет не так.
Ушаков не боялся никогда брать ответственность. Он всегда дорожил не
креслом, а работой, проклинаемой, любимой, которая для него была как воздух.
И сейчас работа эта состояла в том, чтобы принять решение. Именно для этого
он и был нужен здесь.

- Ноль-восемь, - назвал начальник уголовного розыска позывной "тяжелых" -
собровцев. - Рассредртачивайтесь. Не таитесь - он все понял. Снайперы - на
линию огня... О готовности доложить.

Медленно катящий по дороге "рафик" остановился посреди улицы, ведущей из
поселка. С одной стороны ее ограничивал длинный сетчатый забор, с другой -
овраг со свалкой.

Из "рафика" посыпались, тяжело бухая по асфальту десантными ботинками,
"тяжелые". Они разлетались по заранее присмотренным позициям. Два снайпера
заняли, как учили, места, вышли на выстрел. До Пробитого с заложником им
было метров сто пятьдесят.

- Цель взята, - последовали доклады снайперов.

- При подходящем положении объекта - огонь на поражение, - приказал
Ушаков. Положил на сиденье рядом с собой рацию. И прикрыл устало глаза.
Сердце не вовремя защемило.

Все сказано. А дальше как кривая вывезет...

Пробитый понял, что его взяли на прицел. И что пистолет, приставленный к
боку жертвы, не такая надежная защита. Тяжелая пуля снайперской винтовки
выбивает дух из человека так, что тот не успевает нажать на спусковой
крючок.

Рука нырнула за пояс, нащупала прицепленную к поясу гранату "Ф-1".

Сейчас он выкинет вперед руку, кольцо останется на поясе, а гранату от
взрыва будут удерживать только его сжатые на взрывателе пальцы. Тогда пуля
снайпера выбьет из него жизнь и вместе с тем разожмет руку. И два трупа
заложников обеспечены - осколки снесут и толстушку, и ее подругу, сидящую в
оторопи на корточках...

Снайпер, приняв приказ руководителя операции, высматривал в оптический
прицел фигуру Пробитого и заложницу. В голове щелкала электронная машина,
которая просчитывала все - движения объекта и заложника, боковой ветер,
расстояние. Палец готов был заскользить по спусковому крючку. Хлопок будет
не слишком громким - слабее, чем тот, с которым вылетает пробка от
шампанского. "Винторез" - винтовка для бесшумной и беспламенной стрельбы -
отлично зарекомендовавший себя инструмент спецопераций.

Снайпер не стреляет по команде "пли!" Приказ на поражение означает, что
он должен выстрелить, когда посчитает позицию беспроигрышной.

Движение Пробитого, потянувшегося рукой куда-то за пояс, открыло его для
снайпера.

Палец на спусковом крючке расслабился. И начал плавное движение...

Хлопок действительно был негромким...

Пробитого откинуло от удара тяжелой девятимиллиметровой пулей. Он упал на
землю. Толстушка, взвыв, как сирена "Скорой помощи", бросилась прочь - прямо
в объятия мчащихся вперед собровцев, которых, судя по обалдевшему выражению
на ее лице, она приняла за каких-то чертей.

Пробитый, зарычав, попытался приподняться. Рука его снова потянулась к
гранате за поясом. Движения ему давались тяжело, но он упрямо хотел
дотянуться до нее. Рвануть бы ее, когда эти гады подойдут ближе!..

Он видел сквозь пелену, как они двигались к нему-стремительно,
неотвратимо. По ушам бил казавшийся громом топот их тяжелых башмаков. Он
почти дотянулся. Рука уже нащупала "эфку". Рванет - и тогда мало не
покажется!

Тяжелый десантный ботинок врезал ему по руке. Наступили на другую руку.

Потом Пробитому завели руки за спину. Бойцы СОБРа обыскали его. Осторожно
извлекли гранату из-за пояса. Выкрутили запал. Только после этого невысокий,
с обветренным лицом собровец перевел облегченно дух:

- А ведь он не успел самую малость...

Когда подъехал Ушаков, Пробитого уже перевязывали.

- Сейчас, - сказал собровец, заканчивая перевязку. Пробитый лежал на
брезенте, постеленном на асфальт. Воздух с хрипом вырывался из его легких.
По лицу было видно, что он уходит вдаль, но усилием воли еще держится на
поверхности, не давая сознанию рухнуть в пучину.

Ушаков опустился на колено рядом с ним.

- Все же достал меня, - прохрипел Пробитый, мутно глядя на начальника
уголовного розыска.

- Иначе не могло быть, - произнес Ушаков.

- Плохо... Мне кранты. Амба...

- Может, выкарабкаешься.

- Чую... Не хочу... Как-то плохо все... Плохо, да.. Я умираю, да... Плохо
все...

- Кто тебе заказал Глушака?

- А пошел ты...

- Кто заказал Глушака? Кто заказал Сороку? Кто?!

- Пшел нахер, ублюдок...

- Ты сейчас сдохнешь, а он будет радоваться, что ты вовремя скончался и
теперь на него показать некому, - усмехнулся начальник уголовного розыска. -
Он же на радостях стол в кабаке закажет. И будет водку глушить за то, что ты
вовремя сдох, Пробитый! Ты хоть об этом подумай...

- Уйди...

- Давай говори...

Пробитый помолчал, прикрыл глаза. И когда Ушаков уже решил, что тот
потерял сознание, бандит открыл глаза.

- Ладно... - Он закашлялся, закатил глаза, и Ушаков побоялся, что он
сейчас все-таки выключится.

Но Пробитый заскрипел зубами, взор его просветлел. Почти нормальным
голосом киллер произнес:

- А ты прав...

Срывающимся голосом, вставляя с натугой слова между хрипом и кашлем, он
выложил все. Желание рассчитаться удерживало его на этой земле.

Он закончил рассказ и прошептал:

- Все.

Это отняло у него остаток сил. Он закрыл глаза. Дернулся. Тело обмякло.

- Не выживет, - со знанием дела сказал собровец. - И хрен с ним...

Тут подошел оперативник из службы наружного наблюдения - тот самый Третий
- и сообщил:

- Товарищ полковник, на связи Гринев. Ушаков подошел к собровскому
"рафику", взял микрофон рации и произнес:

- Ноль-первый на связи.

- Ноль-второй. Тут мы бизнесмена взяли. Через границу двигал на своей
машине.

- Что говорит?

- Возмущается...

- Буду через час.

- Понял...

Глава 19
ЧУЖОЙ ВАГОН

Сапковский сидел на стуле в кабинете Гринева. Выглядел он крепко
придавленным, как лягушка протектором "жигуля". Глаза бегали, притом с
каждой минутой все быстрее.

- Все-таки я требую... - время от времени начинал он качать права,
вспоминая, что являет собой не какую-то там шавку, которую можно повязать на
пятнадцать суток за нетрезвую морду и провонявшую одежду, а одну из надеж и
опор полесского бизнеса, человека, привыкшего шататься по губернаторским
тусовкам, и что он упакован полностью по классу "VIP", начиная от особняков,