выбритую физиономию, потом спеленал снайпера тем же скотчем. Обыскал. Не
было ничего, кроме мелочей, решительно не способных вызвать подозрения.
"Бреннер-56", с просветленной хитрой оптикой, благодаря которой можно без
проблем лупить прямо через стекло. Дергал хорошо смазанный затвор, пока из
казенника не выскочили все пять остроконечных патронов. Подошел к
подоконнику и, приложив к плечу удобный приклад, посмотрел вниз сквозь
оптический прицел.
телом не качал - идеальная мишень. На мгновение Данила охватило дикое,
иррациональное желание нажать на курок -так вполне разумного человека
искушает какая-то неведомая сила кинуться вниз с высоты или встать на рельсы
перед несущимся поездом.
в угол разряженную винтовку, Данил переступил через лежащего - тот как раз
начинал оживать,- сел в кресло Максима и придвинул к себе телефон, который,
конечно же, никто не вздумал бы отключать.
опасался ничуть - и не потому, что Пацей был искренен, борясь за свою
поганую шкуру. Не может тут оказаться второго. В этой броне может отыскаться
лишь одна-единственная щелочка.
вытаскивать, все по плану...
десять, пока не ворвутся люди, от которых вряд ли стоит ждать подвоха.
Басенок должен прекрасно сработать, он слишком многое теряет со смертью
Батьки, на него можно положиться, он рванется с цепи, как злющий кобель,
или, по-местному говоря,- кусливый собака. Ну, а если наверх вздумает
подняться тот сучонок, что пустил сюда снайпера, разговор с ним будет
короткий.
Что ж, бывают в жизни чудеса - особенно если готовить их долго и вдумчиво,
сжигая мозг сложными комбинациями, плюнув на нервы, плюнув на сердце... И
преспокойно растворяться потом в безвестной безымяннос-ти, нимало этим не
терзаясь.
пережитое. Он поник, сгорбившись, с некоторым стыдом ощущая, как по лицу
ползут слезы - мы стареем быстрее, чем нам хочется,- тело пару раз
передернулось в спазмах плача, потому что слишком много отличных парней
погибло здесь, и он, позволив себе на пару минут расслабиться абсолютно,
слушал беззаботный рев динамиков на площади:
беседа... "Как, скажи, тебя зовут?", "Как, скажи, тебя зовут?", И она
ответила: "Победа..."
и не увидит, превратился в того Черского, которого знали все. Потому что это
была еще неполная победа. Потому что он еще не доиграл партии. И когда в
коридор, сгоряча не помня о предосторожностях, влетел белобрысый гад с
бесшум-кой - конечно же, озабоченный тем, что на площади все шло нормально,-
Данил был готов, с ходу срубил его двумя ударами, как сухую сосенку, принес
из комнаты "Бреннер", держа за конец ствола, отпечатал на прикладе еще и
пальчики бесчувственного. Строго говоря, это никак нельзя было назвать
фальсификацией: коли уж белобрысый пустил сюда снайпера и подстраховывал
его, отвечать должен был за компанию, а как же иначе?
броневики влетели во двор, впопыхах круша клумбы и деревянные лавочки, как
сыпанул из люков спецназ в своих марсианских нарядах, как несся впереди всех
опальный генерал Басенок, судя по яростно-азартной роже, готовый,
наконец-то, отплатить полновесной монетой за далекий девяносто первый год...
вестибюле, при виде их радостных физиономий вовсе не ощутив триумфа, потому
что лично для него все было далеко не кончено. Он шагал по пустым коридорам
"Клейнода" словно в том сне, когда заранее знаешь, что спишь, но проснуться
не удастся и придется досматривать кошмар до конца.
устроило бы не раскаяние, конечно,- ему-то откуда взяться, не тот кадр, но
хотя бы тень тревоги или беспокойства.
лицо у нее чуть осунулось - скорее всего, показалось.
вообще, но все равно был готов к неожиданностям: пресловутая женская логика
берет свое даже в тайной войне, и возможны сюрпризы...
как что-то бесповоротно ломается в душе.- Я и в самом деле столько помню
наизусть, что могу шпарить кусками...
самая женщина, которую он искал. Вдруг заржала лошадь. Миледи подняла
голову, увидела прильнувшее к стеклу бледное лицо Атоса и вскрикнула..."
спросил Данил. Оксана молча покачала головой:
спросил он прямо.- Ну какие тут могут быть совместные лирические
воспоминания...
трудненько будет оправдаться...
недооценила, а?
что не только я...
скажем, дерьмовое... Понимаешь, милая, я, стыдно сказать, человек с большим
жизненным опытом. А в досье, надо полагать, отложились вершки... Иначе
многое разворачивалось бы совершенно по-другому. Одним словом, я еще
представления не имел, кто против меня играет и почему, но в происшедшем с
моими людьми явственно просматривалась система. Пацей и Серегу Климова, и
Веру Климову, и незадачливого педофила Багловского ловил на одну приманку:
эротика с последующим компроматом... ну, в случае с Климовым было несколько
иначе, но это не меняет сути. Нельзя сказать, что это устаревший или
неэффективный метод, никак нельзя, черт-те сколько столетий успешно идет в
ход... Но и в шаблон ведь превращать нельзя! Противник может в конце концов
установить закономерности. Как я и сделал. Начиная с определенного момента,
я уже не сомневался, что в самом скором времени кто-то под меня
подстелется...
проявит активность и разделит мое постельное одиночество... Против такой
формулировки возражении нет? Вот и отлично. И появилась ты. Все можно было и
списать на совпадения, но тут имелся еще один нюансик: я поймал себя на том,
что с некоторых пор ты стала единственным каналом, по которому ко мне шла
толковая информация. Шла настойчиво, безостановочно, удивительно вовремя...
Слишком много совпадений. Так не бывает. Особенно если учесть, что ты, как и
следовало ожидать, напорола ошибок, это вполне объяснимо: те, кто за тобой
стоял, торопили, нервничали... Оксаночка, у моих парней рука бы никогда не
поднялась обозначать на карте интересующие их места жирным росчерком яркого
фломастера. Не тому я их учил.- Данил достал из кармана и продемонстрировал
ей те самые прозрачные, утяжеленные квадратики с дыркой посередине.-Вот этим
в любом случае отметили бы на карте какую-то точку и Ярышев, и Климов.
Никаких следов не остается, но штучка тяжелая, сама по себе не свалится. И
когда я увидел сразу две исчерканных карты... Когда я, развеся уши, слушал,
как Климов с Ярышевым якобы у тебя на глазах седлали коней, чистили шпаги и,
укутавшись в плащи, растворялись в ночи, чтобы отправиться выслеживать
супостата... Это, прости меня, залипуха чистейшей воды. Могу тебя заверить:
если бы они в твоем присутствии работали или собирались на работу, ты, при
всем своем уме, и догадаться бы не смогла... Я их хорошо выучил, Оксана. А
ты мне лепила такое... Ты меня очень красиво уводила в сторону. Нацеливала
на Калюжин. А Калюжин был пустышкой. Гексотан-то складировали как раз в
Гракове. И я не сомневаюсь, что Климов докопался. Даже сумел раздобыть
образец. И эта бедная официантка из Дома писателя, Люда Дарышевская,
наверняка работала для него, потому и попала под неотысканный грузовик...
Лавецкую?
Атлантида, в конце-то концов, рано или поздно услышал бы... Вот ты и
попыталась лишний раз втереться в доверие. А заодно и спровадить в Польшу,
где меня вполне могли на известное время законопатить за кратки*... И
законопатили бы при другом раскладе, тут вы грамотно сыграли. Только,
повторяю, плохо твои шефы знали мою трудовую биографию. В другой стране и
Ильин Андрей
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Ильин Андрей