реке Пригоре. К стенам замка прижался Альтштадт, на острове кучился
множеством домишек город Кнайпхоф. Слева пестрели крыши города Либенихта.
С башни священник хорошо видел толпы народа, стекавшиеся на рыночную
площадь Альтштадта. В руках у людей сверкало оружие. По мостам,
перекинутым через реку, шли люди.
глубокий ров с водой. <Конечно, для ремесленников и торгашей, - думал он,
- крепость неприступна. Без осадных машин они не смогут нанести стенам
особого вреда. Но ведь ремесленники, если захотят, могут построить осадную
машину. А как поведут себя славяне-рабы? Конечно, они взбунтуются и
поддержат горожан. Святая дева! Что будет со мной?!>
примешивались яростные крики разбушевавшихся людей.
седобородых рыцарей, замшелых от старости. Они надевали шлемы и
перепоясывались мечами. Престарелые братья, доживающие свой век в
орденской богадельне, нюхом почуяв опасность, выползли на двор из своих
убогих келий.
голову, побрел к главному эконому.
Вылупив бесцветные глаза, он стучал пухлым кулаком по столу, гремел
четками. Конечно, он не так уж был разъярен, как это могло казаться с
первого взгляда. По-настоящему главный эконом злился, если затрагивались
его собственные дела.
сейчас скажи, сколько рыцарей в замке.
богадельне. Еще двое скорбных животами... Великий маршал забрал в поход
всех, кто мог носить оружие. Только вы, брат главный эконом, и я
по-настоящему здоровы и способны защищать замок. Стража, как вам известно,
насчитывает три десятка солдат. Если мы вооружим всех наших слуг, то еще
прибавится тридцать четыре человека, но вряд ли из них будут хорошие
воины.
может запросто взять замок?
хорошо организовать оборону...
будут у стен замка!
ее с рук на руки жениху, - внезапно осенило главного эконома. - Ты понял
меня, брат Плауэн? Я поручаю тебе отвести горожанам невесту. В этом наше
спасение.
Плауэном! - думал он. - Если бы не случилось бунта, брат Плауэн преподнес
бы великому магистру все в искаженном виде. А теперь пусть попробует. Я
скажу капитулу, что знал о недовольстве в городе и принял меры, а
пустоголовый брат Плауэн, у которого на уме только пытки и казни, посмел
вмешаться в мои дела. И в результате горожане взбунтовались>.
встретиться с горожанами. Ремесленники и купцы хорошо знают его поганую
рожу. Если они не убьют, то основательно намнут ему бока. Пусть это будет
наукой для попа: не станет задирать нос.
эконом.
На его жирном лице заиграла торжествующая улыбка. На всякий случай, если
бы брат Плауэн подслушивал под дверью, он громким голосом стал читать
<Отче наш>. Потом он вытащил из-под кровати корзинку с фигами, причмокнул
красными, сочными губами и с наслаждением положил ягоду в рот. На этот раз
корзинка была наполнена фигами доверху.
и мог придать ему в любую минуту восторженное или елейно-постное
выражение. Без такого умения в ордене девы Марии делать нечего.
Благообразие и внешняя благопристойность - главная черта духовной жизни.
<Братья ордена, - поучал устав, - всегда должны помнить, что не только они
смотрят на всех, но и все смотрят на них>. И братья один перед другим
старались выглядеть как можно благообразнее и пристойнее. С постным видом
отрекшихся от мира они бродили по замку, перебирали четки, обедали и
молились.
притворяться, не могли подняться и на первую ступень орденской служебной
лестницы.
открылись; зазвенев цепями, опустился мост, поднялись решетки. Из ворот
выехало четверо всадников: брат Плауэн с Людмилой и двое кнехтов.
Высокий рыжий кнехт выехал вперед и громко затрубил в боевой рог.
опустив рог, - благочестивый комтур Кенигсбергского замка Генрих фон Ален
возвращает Людмилу, дочь Стефана Бутрима, в полном здравии и
неприкосновенности. Она задержана в замке по недоразумению. Вас, почтенные
горожане, благочестивый комтур Генрих фон Ален просит разойтись по домам.
Да поможет нам Иисус Христос и дева Мария!
девушке. Он был в нарядном кафтане, разукрашенном золотом.
Людмила и, закрыв лицо руками, зарыдала.
- закричала женщина с растрепанными черными волосами. Она бросилась к
священнику, сидевшему на лошади, и схватила его за ногу.
ударил ее башмаком в лицо.
Держите убийцу!
брата Плауэна. В одно мгновение он очутился на земле. Стражники в испуге
повернули своих коней и, накалывая их шпорами, поскакали к воротам замка.
За ними с пустым седлом помчался пегий конь священника.
началась жестокая расправа. Люди кричали осипшими, звериными голосами и
наносили удары.
ничком, раскинув руки. Из разбитой головы текла кровь. Одежда разорвана,
спина оголилась. На белой коже пламенел кровавым рубцом крест.
расстелили на земле белый шерстяной плащ и положили на него безжизненное
тело Плауэна. Ухватившись за края плаща, они вчетвером медленно понесли
священника по Седельной и Мясной улицам к воротам замка.
краковской дороге показались верховые гонцы в белых атласных кунтушах, в
городе ударили колокола и музыканты, собравшиеся на рыночной площади,
стали играть веселые песни.
Вслед за ними бирючи на вороных конях трубили в трубы. Пятеро рыцарей,
закованных в золоченую бронь, везли королевскую хоругвь. За хоругвью ехала
сама королевна, окруженная вельможами венгерского королевства. В свите
находились и многие самовластные польские паны, встречавшие ее у
венгерской границы.
вооруженных рыцарей и рослые шляхтичи в алых кунтушах. А уж за ними
тарахтели сотни повозок с королевским снаряжением и приданым.
раззолоченной карете, украшенной со всех сторон гербами. В дороге старик
расхворался и лежал в подушках, постанывая на ухабах.
деликатное дело - соединить супружескими узами Ядвигу и австрийского
принца Вильгельма, - гарцевал рядом с королевной на караковом скакуне,
разодетый в драгоценные доспехи. На его шлеме развевались две длинные
ленты, огромный гребень был украшен гербами и девятью кудрявыми
страусовыми перьями.
Адамов Григорий
Володихин Дмитрий
Ковальчук Вера
Семенова Мария
Акунин Борис
Никитин Юрий