Чтение 68–й страницы книги ~Армагед-дом~

приготовленных списках. Разделить всех этих ребятишек на две неравные группы -
на счастливо уцелевшее большинство и трагически погибшее меньшинство. И
сопоставить списки с Костиными "схемами свойств". И получить блестящее
подтверждение "гипотезы Сотовой"...

- Лидия Анатольевна! Ну вы посмотрите, какая красавица!

Молодая лаборантка раскраснелась, как на свидании. В роскошных длинных
волосах кое-где запутались мухи-дрозофилы, но это зрелище было скорее
трогательным, нежели отвратительным.

- Какая красавица! - повторила лаборантка с чувством. - Глазки, посмотрите,
ну совсем рубиновые...

Лидка заглянула в окуляр микроскопа. В светлом кружочке обнаружилась
изящная дрозофила ("Изящная, как парусник",- говорил начальник здешнего отдела,
Лидкин хороший знакомый). Тонкие загнутые крылья, двуцветное тело ("мозаик"),
огромные, романтичные, подернутые светлой печалью глаза.

- Мама, а можно мне посмотреть?

Андрей видел все это не раз и не два, но никогда не упускал случая сунуть в
микроскоп свой нос, вернее, глаз. Лидка скорее поощряла его, нежели одергивала,
может быть, из парня выйдет ученый?

- Муха домашняя - сволочь последняя, толстая, жирная, грязная... А
дрозофила-созданье Господнее, легкая, разнообразная... Черных мушей сапогою
давлю, а дрозофилов всем сердцем люблю!

Лаборантка захихикала. Андрей оторвался от микроскопа- без тени улыбки,
только в прищуренных глазах прыгали, кувыркаясь, чертенята.

В последнее время мальчишка стал своим не только в Лидкином отделе, но и
чуть не во всем институте. Окруженный ореолом наследного принца ("как же,
сыночек Сотовой"), большеротый, смешливый, вооруженный неотразимым обаянием и
рано осознавший это свое оружие, он умел вызывать симпатию, не провоцируя при
этом зависть. Да и как могут взрослые солидные люди - ученые! - завидовать
подростку из младшей группы?

Вот в школе, Лидка знала, завистники были. Немногие, но отчаянные. И двойка
по поведению за прошлую четверть, двойка, поставившая под угрозу Андрюшкино
пребывание в лицее, была на шестьдесят процентов результатом сложных интриг, и
только на сорок процентов расплатой за шалости.

- Андрей, ты есть хочешь?

- Есть? Что есть? Где есть? Я хочу!

Он был тощий, как рыба-игла, но поесть любил вкусно и много. Все знавшие
его удивлялись, "куда оно девается". Вероятно, в результате химических реакций
преобразуется в неукротимую энергию.

Перед тем как зайти в кафе, Лидка поднялась в собственный кабинет. Андрей
остался в коридоре - прыгать на пружинящем под ногами, очень дорогом импортном
покрытии; секретарша прикрыла дверь и пробормотала почему-то смущенно:

- Лидия Анатольевна, звонили из министерства Чрезвычайных ситуаций...

За все эти годы Лидка в совершенстве научилась владеть собой, но теперь ей
потребовалось дополнительное усилие, чтобы сохранить невозмутимость.

- Что сказали?

- Назначили встречу... прием у министра. Я согласовала по вашему рабочему
графику. В понедельник, в двенадцать.

Через два дня. Лидка неслышно перевела дыхание.

- Спасибо, Леночка. Мы с Андреем пойдем поесть, если будет звонить Игорь
Викторович, попросите перезвонить через полчаса...

- Мама, что с тобой? - спросил Андрей, моментально перестав скакать, как
сумасшедший.

- Ничего... Встреча будет важная, в понедельник. Пойдем...

И сын, успокоенный, зашагал впереди, а она, глядя в его лохматый светлый
затылок, незаметно вытащила из кармана упаковку с маленькими бесцветными
капсулами.

Чем невозмутимее лицо, тем труднее приходится сердцу и сосудам. А Лидка уже
не в том возрасте, чтобы не обращать внимания на неприятные ощущения в левой
стороне груди.

Надо же, как время-то летит. Вот уже близится к концу шестнадцатый год...

Лет в пять-шесть дети узнают про будущий апокалипсис. И переживают новое
знание по-разному: кто-то не верит, кто-то тут же забывает, кто-то откладывает
страх на потом, ведь "это" случится, когда я буду совсем взрослый, до "этого"
еще целая жизнь...

Некоторые переживают очень болезненно. Вот как Андрей, например. "Мамочка,
но ведь с ТОБОЙ ничего не случится?!"

Несколько недель он был сам не свой, плохо спал, кричал по ночам, почти
ничего не ел. Никакие уговоры - мол, все обойдется, никто не погибнет - не
действовали или действовали плохо. Со временем страх притупился, но окончательно
исчез только после того случая со сливами.

Был июль. По рекомендации знакомого врача Лидка взяла путевку на
академическую базу отдыха- подальше от побережья, в степи. Погода стояла так
себе, Андрею база не нравилась, все было очень плохо, пока в один прекрасный
вечер, гуляя по проселочной дороге, мать и сын не наткнулись на обнесенный
изгородью сливовый сад.

"Сливы, - вожделенно сказал мальчик. - Мам, а давай я натрушу?"

И Лидка, солидная дама "далеко за сорок", дала слабину. Уступила
преступному желанию сына, которого давно не видела в таком кураже и азарте.
"Ладно, - сказала она, - но только чуть-чуть и только очень быстро".

Андрею не надо было повторять дважды. Лидка не успела и глазом моргнуть,
как он скрылся в листве. Смеркалось, и присутствие сына угадывалось только по
шелесту веток и по глухим одиночным ударам валящихся спелых слив.

"Андрюша, хватит,- сказала Лидка обеспокоено. - Мы их потом в траве не
найдем... Слезай, пока хоть что-нибудь видно!"

В это время со стороны дороги донесся шмелиный рев далекого мотоцикла. Звук
приближался. У Лидки хватило ума не впасть в панику и не стряхивать сына с
дерева в пожарном порядке. "Тихо, - сказала она. - Сейчас они проедут, и ты
слезешь".

"Они" заглохли в двадцати метрах от злосчастной сливы. Мотор мотоцикла
захлебнулся, рыкнул в последний раз и замолчал; послышались ругательства,
относительно деликатные, потому что, как выяснилось в следующий момент, в
компании с молодым механизатором путешествовала его дама.

"Ну елы-палы... Не боись, Светка, щас заведемся". Светка только хихикала в
ответ; мотоцикл всхрапывал, но заводиться не желал, может быть, потому, что
мотоциклист был сильно навеселе. "О, слива, - сказала Светка, глаза которой не
утратили зоркости даже в густой уже темноте. - Паша, давай сливы натрусим".
Механизатор Паша бросил свое безнадежное дело и поспешил угодить спутнице.
Лидка, укрывшаяся в нескольких метрах от дерева, в кукурузе, успела только
открыть рот.

Паша подошел к сливе и задрал голову. В следующую секунду на него дождем
обрушились фрукты. Нет, не дождем- градом. Смирная слива трясла ветвями и разве
что не завывала- пары алкоголя сыграли с механизатором злую шутку. Неизвестно,
что там ему привиделось, но только и Паша, и Света молча кинулись к своему
мотоциклу, и тот, разделяя мистический ужас хозяев, немедленно завелся. Треща
мотором и виляя по ухабам, мотоцикл ускакал в сторону села. Лидка подоспела как
раз вовремя, чтобы подхватить падающего с дерева Андрея. А падал он потому, что
не мог удержаться на ветвях от смеха...

Говорят, что перебороть страх перед строгим начальником можно, если
вообразить его в нижнем белье или в туалете. Наверное, именно поэтому Андрей
перестал бояться мрыги. В тот вечер чудище страха предстало ему в неприглядном,
комичном виде. В нижнем белье.

И вот уже близится к концу шестнадцатый год, и до апокалипсиса осталось лет
пять, а то и четыре. Андрей по-прежнему ничего не боится, разделяя заблуждения
своих ровесников, которым море по колено. Лидка же встречается в понедельник с
крупным чиновником, с министром Чрезвычайных ситуаций. А значит, речь пойдет о
месте в списке, в очень ценном списке, очень многие заплатили бы что угодно,
лишь бы оказаться в нем...

Речь пойдет о праве на малую толику "условленного времени".

- Да, безусловно, Лидия Анатольевна, ваши заслуги перед наукой трудно
переоценить... Но лишняя минута "условленного времени" означает возможные жертвы
среди населения. Согласны ли вы получить свое право такой ценой?

Министр был маленький, сухонький, в массивных очках. Густо-черная оправа
походила на две сочлененные траурные рамки.

- Не совсем понимаю вас, - сказала Лидка осторожно. - Всем нам известно,
что "условленное время" отменить невозможно. Так стоит ли возлагать
ответственность...

- Ответственность всегда тягостна, - не совсем вежливо прервал ее министр.
- Но "условленное время" - не награда за заслуги, поймите меня правильно. Это
инструмент. Необходимый для сохранения государства и цивилизации. В первые часы
после апокалипсиса нам нужна власть, нужна страховая система, нужна координация
восстановления экономики. Наука - безусловно, но только те ее отрасли, которые
имеют непосредственное стратегическое значение.

- Что может быть более стратегически значимым, нежели разгадка
предназначения Ворот? - тихо спросила Лидка.

Министр пожал плечами:

- До такой разгадки, как я понимаю, еще достаточно далеко... И потом, когда
речь идет о проекте столь широко известном, столь трудоемком, занимающем так
много людей, скольким сотрудникам придется предоставить "условленное время"?
Одному, двум? Решит ли это проблему? А их семьи? Лидия Анатольевна, мне кажется,
вы не вполне правильно сориентированы. Свет не сошелся клином на "условленном
времени". Я искренне уверен, что весь ваш отдел благополучно переживет грядущий
апокалипсис. И что в первые же годы нового цикла мы получим блестящие
результаты. И мне еще выпадет возможность поздравить вас с Государственной
премией... а то и международной, я надеюсь.

Лидка смотрела в слабо различимые за стеклами, обведенные траурными рамками
глаза, и смутно вспоминала собственные речи перед школьниками. Тот же гладкий,
профессионально перетекающий словопомол. На любую тему, с любого места, для
любой аудитории. Мило, обнадеживающе, ни о чем.

- Понятно, Михаил Евгеньевич... Последний вопрос. Если бы исследования по
"фактору эм" были строго засекречены и проходили по ведомству ООБ, это