Чтение 68–й страницы книги ~Трое из леса~

широкую ладонь:

-- Спасибо. Ты понимаешь женщин, казаче.

Мрак хмыкнул:

-- Зато бабы-дуры ничего не понимают. Иначе с чего бы вешались ему на
шею? Он всегда ими облеплен, куда ни сунься. А рядом такие парни, как мы с
Олегом!

Конан пожал плечами, заметил меланхолично:

-- Женщины мудрее в таких вопросах. Смотрят не на пышную крону, а в
корень.

Мрак заворчал, начал медленно вылезать из-за стола.

-- Говорят, хилое дерево в сук растет... Конан, мы твои пленники аль
как?

Конан покосился на Таргитая, что бережно прятал сопилку.

-- Здесь не бывает пленников. Раб, добравшийся сюда сам или даже
приведенный на аркане, становится свободным. Вы мне нравитесь, казаки.
Если хотите остаться, примем.

Олег с шумом перевел дыхание, его плечи опали. Таргитай заулыбался,
словно солнце после дождя. Мрак кивнул, а Олег, уже справившись с
новизной, сказал вежливо:

-- Спасибо, Конан. Пусть боги не помешают тебе создать здесь новый
народ, новое государство. Ты будешь лучшим королем, какой может быть на
этой забытой богами земле.

Мрак медленно опустился на лавку. Конан помахал казакам, один принес
и поставил перед гетманом другой кувшин, побольше. Конан разлил вино по
кружкам. Олег спросил с живейшим интересом:

-- Здесь уже создается новое государство? Новый народ? Место здесь
удобное, богатое, неприступное!

Конан расхохотался так зычно, что у далекой коновязи испуганно
заржали и присели кони.

-- Хорошо бы! Здесь, на острове Хортица, место такое удачное, что
сюда всегда собирались свободные, беглые, разбишаки... Возникали казачьи
республики, громили соседние царства. Затем, когда угроза исчезала,
исчезали и эти Запорожские Сечи. Сколько их было до великого похода в
Индию? Сколько после?

-- Жаль,-- сказал Таргитай искренне.-- Мне здесь нравится.

Конан посмотрел сочувствующе. В синих, как небо, глазах мелькнуло
понимание, жестокое лицо смягчилось:

-- Да, здесь самые независимые люди на свете... Не подчиняются ни
царю, ни кагану, ни богам, а лишь закону, который сами же устанавливают на
сходке. С ними трудно, но достойнее быть гетманом Запорожской Сечи, чем
монархом огромного царства рабов!.. Какие планы у вас? За вашими шкурами
охотятся киммеры, верно? Иначе кто в своем уме попрется через пороги? По
берегу безопаснее. Парни вы крепкие, а сюда степняки не доберутся...

Олег молчал, опустив голову. Мрак жевал губы, выискивая слова.
Таргитай сказал своим мягким ласковым голосом:

-- Мы бы остались с великой радостью... Здесь хорошо, спокойно. Вон
птички поют, кузнечики скачут, бабочки... Но ты убил Джахангира, так что
теперь на трон сядет Джадурхан, его двоюродный брат. А у Джадурхана сын --
Фагимасад, которому мы должны надрать уши. Когда дождемся, чтобы сам
пришел сюда? Придется идти в Экзампей, дать ему трепку в его же доме.

Конан смотрел с великим изумлением. Перевел взгляд на серьезные лица
невров, распахнул глаза еще шире. Потом тряхнул головой, голос прозвучал
неверяще:

-- Ну, казаки... Крутые парни! Сегодня отдыхайте, а я сейчас же велю
сколотить вам плот. Не ту собачью будку, в которой вы плыли, а настоящий.

До вечера невры отъедались, ночь спали мертвецки, а с утра Мрак уже
скрупулезно исследовал новый плот. Казаки сделали умело, прочно, с
надежным рулевым веслом, шалашом, бросили на бревна широкую сеть для
рыбной ловли. Мрак вместе с Конаном перебрали груды захваченного у
Джахангира оружия, Мрак отобрал для себя и изгоев три тяжелых секиры, два
лука, запас стрел и ножей.

-- Возьми меч,-- предложил Конан.-- Смотри, этот я отнял у самого
Джахангира!

Мрак сказал с великим презрением:

-- Оружие мужчин -- боевая секира! А мечи... Рано или поздно их
вытеснят степняцкие акинаки, помянешь мое слово. Легче, намного удобнее.

-- Но они удобнее и секиры!

-- Секиру я могу метнуть, а меч? Или акинак?

В глазах Конана вспыхнул живой интерес:

-- Я сам больше люблю секиру, но метать... гм... В моем племени
секиру из рук не выпускали.

-- Ты из полулесных невров, что ли? Было бы во что метать... Хошь,
покажу?

Они захватили охапку секир, ушли в рощу. Таргитай проводил их
взглядом, вытащил сопилку. Он тоже при деле -- сочинил новую песню,
обтесывает старые!

Мрак и Конан вернулись к вечеру. Усталые, исцарапанные, голодные.
Стол заставили жареными поросятами, птицей, рыбой, но еда стала исчезать
перед ними будто в лесном пожаре. Конан с набитым ртом промычал:

-- Здорово!.. Швыряльные ножи -- еще понимаю, сам мастак, но
секиру... Такие трюки надо иметь в рукаве.

Мрак промычал нечленораздельно, прожевал, ответил хрипло:

-- Я еще не видел, чтобы с первого же дня так наловчились метать
тяжелую секиру!

Конан засмеялся польщенно:

-- У меня дар к оружию. Но до тебя еще далеко!

-- Я швыряю секиры с детства. У нас все швыряют. Ты бросай каждый
день! В деревья, стены домов, пни. На один трюк будет больше, чем у
супротивника.

Оба заржали так, что на столе зазвенели кувшины, а на версту все
испуганно примолкло. Уже трое казаков, посмеиваясь, таскали им горы
вареных раков, рыбу, зайчатину, жареные кабаньи бока.

Два гиганта быстро очищали стол, запивая мясо водопадами вина, снова
раздирали добычу могучими руками. Наконец их челюсти задвигались
медленнее, пока оба, довольно порыгивая, не перестали жевать, сонно глядя
друг на друга, как два огромных вепря, сожравших гору желудей.

-- Останешься? -- предложил Конан.-- Я люблю тебя, Мрак.

-- Надо двигаться,-- ответил Мрак с неохотой.-- А то бы я с радостью.
Мы бы таких дров здесь наломали!

Рано утром вместе с Конаном к берегу спустилось десятка три казаков.
Плот качался на волнах, надежно привязанный к вбитым в берег кольям. На
толстых бревнах стоял шалаш, лежали связки пеньковых веревок, сеть, два
длинных запасных весла с широкими лопастями.

Ежась от утреннего холода, Таргитай первым вошел в воду, взобрался на
плот. Мрак залез последним, до этого обнимались с Конаном, шлепали друг
друга по широким спинам, одинаково бугристым от массы мускулов, что-то
говорили.

Конан вошел в воду, рывком наклонился, ухватился за угловое бревно.
Его руки едва ли были тоньше этого бревна, а шары плеч блестели, как
кольцевые наплывы столетнего дуба.

Песок под бревнами заскрипел, плот медленно пошел от берега. Конан,
покраснев от натуги, толкал с такой силой, что побежал, разбрызгивая воду,
пока не оказался в реке по пояс, лишь тогда выпустил бревно.

Плот быстро пошел от берега Хортицы. Конан поднял над головой
мускулистую руку, грянул мощным голосом:

-- Прощайте, други!.. Попутного ветра!

-- Прощай, Конан! -- закричали Таргитай и Олег в один голос.--
Спасибо!!!

Мрак стоял молча, лишь поднял кверху кулак. Плот попал в быструю
струю, пробовал завертеться, но Таргитай удержал руль. Остров с фигурками
казаков и мощным Конаном начал быстро уменьшаться.

Невры махали руками, пока остров не скрылся из виду. Олег вздохнул,
полез в шалаш, куда по приказу Конана сложили провизию, оружие, одеяла,
необходимую мелочь.

Мрак подошел к Таргитаю, что держал руль.

-- Конан говорил о новом ряде порогов!

-- Но он сам велел сбить этот плот.

-- А почему, смекаешь?.. На порогах нас просто разотрет о камни. Зато
на берегу степняки сперва заживо сдерут шкуры, выпустят кишки, будут жечь
на медленном огне.

Таргитай зябко передернул плечами:

-- Тебе бы только детям баить на ночь. Что ты предлагаешь?

-- Что предложишь? Что совой о пень, что пнем о сову... Возьми к
берегу поближе.

-- Зачем?

-- Когда зачуем пороги, чтобы можно было выкинуться на берег. Не
всегда же там киммерийцы?

Покинув Хортицу, они плыли трое суток, почти не выходя на берег. Чем
ниже спускались по течению, тем островки попадались чаще, но все -- голые,
песчаные. Вода несла на них деревья, сучья, мусор, часто невры видели
разбухшие от воды трупы. Олег дрожащим голосом предположил, что это --
жертвы наводнения, утопленники, рыбаки-неудачники, но Мрак подвел плот
ближе, молча указал. От выброшенных на берег трупов шло зловоние, раки и
пиявки обсели разлагающееся мясо. Олег отвернулся, но Мрак насильно
повернул его голову:

-- Смотри, волхв, смотри! Вон у того содрана шкура от пяток до
темени, а вон у той женщины срезаны... нет, заживо сгрызены груди,
разорван живот... Вон у того вырваны фаланги всех пальцев -- на руках и