его приветливо:
идиоты.
своим обязанностям.
вестовым был матрос Жуков. Этот парень плохо соображал и путал приказания
адмирала. От побоев он нисколько не поумнел. Наконец Рожественский настолько
рассвирепел, что схватил стул и, размахнувшись, ударил им по спине Жукова. У
того отнялась поясница, и его списали на берег, в ревельский госпиталь.
далекое чужое море, откуда он едва ли вернется. И ему стало безразлично,
погибать ли от японских снарядов или от руки адмирала. Он перестал его
бояться.
другими делами ему приходилось стирать для барина белье,
воротнички и манжеты. Он выполнял это не хуже любой прачки.
каютой, рассердился:
вам, ваше превосходительство, - мерзавцем я никогда не был и не буду.
такой плохой, то отдайте меня под суд или прикажите выбросить за борт.
выплеснулась за края.
и, словно забыв обо всем, мирно попросил:
и для офицеров всей эскадры. Никто не осмеливался возражать ему, хотя многие
и понимали чудовищную несуразность в его словах и поступках. Но Пучков
держался с ним иначе. Если адмирал повышал голос, то и вестовой отвечал,
словно тот и другой были в равных чинах и занимали одинаковое положение.
такого состояния, когда тот способен его убить. Но получалось впечатление,
как будто ему нравилось то, что изо всего многочисленного личного состава
эскадры нашелся лишь один человек, который перед ним не пресмыкается.
наказанию.
адмиральском салоне готовились к торжественной встрече Нового года.
заведующий рефрижераторной камерой, проверяя ее, переставил случайно бутылки
от холодных труб рефрижератора в теплое место. К двенадцати часам ночи
смущенный Пучков принес шампанское незамороженным. Адмирал только сурово
покосился на провинившегося, но ничего не сказал. На другой день утром он
сдержанно пробурчал:
бак под ружье на два часа.
повернул лицо влево больше, чем следует, отчего глаза его скосились на
адмирала.
ухом. Как вы сами знаете, барабанная перепонка в нем перебита.
словно получил одобрение начальства. Сознание подсказывало ему, что адмирал
без него, как без няньки, не может обойтись ни минуты и во всяком случае эта
кара не доставит удовлетворения его властолюбию. И действительно, не прошло
и получаса, как одумавшийся Рожественский через вахтенного Начальника уже
позвал вестового к себе. Но он не послушался и отстоял точно положенный срок
наказания.
рассердился адмирал, когда Пучков вернулся к нему с бака.
взыскание полностью.
ответил вестовой, но в самой этой покорности чувствовался вызов, как будто
он что-то надумал.
отвернувшись, только мрачно нахмурился. Кроткий Пучков остался победителем.
Это был беспримерный случай в практике службы многочисленных вестовых у
адмирала.
Михайловской артиллерийской академии. Его сейчас же назначили
комиссии морских артиллерийских опытов. В этой должности он пробыл до начала
русско-турецкой войны, когда его командировали в город Николаев.
флота. А когда начали снаряжать пароход "Веста", превращая его в боевой
крейсер, он поступил на него под начальство капитан-лейтенанта Баранова
(после был губернатором в Нижнем). Вместе с этим командиром он плавал,
вместе с ним участвовал на "Весте" в морском сражении, которое произошло при
Кюстендже 11 июля 1877 года. Наши моряки, по описанию газет, проявили тогда
небывалую лихость: ничтожная и слабосильная "Веста" подбила
броненосец "Фехти-Буленд" и заставила его обратиться в бегство. За этот
подвиг Рожественский, как и его сослуживцы, был награжден орденами Георгия
4-й степени и Владимира 4-й степени с бантом и произведен в следующий чин
капитан-лейтенанта.
давал объяснения особам императорской фамилии о сражении 11 июля.
июля 1878 года со статьей "Броненосцы и крейсеры-купцы" и разоблачил подвиги
"Весты". По его описанию выходило, что не турецкий броненосец удирал от нее,
а она убегала от него, убегала в течение пяти с половиной часов. И только
благодаря тому, что "Фехти-Буленд", перегруженный военными запасами, не мог
догнать ее, она спаслась от бедствия. Рассказ автора был чрезвычайно
убедительным.
"Новое время", "Биржевые ведомости", "Петербургские ведомости", журнал
"Яхта" и другие периодические органы начали между собою перепалку. Одни
нападали на автора, называя его лжецом, другие защищали его и рассматривали
его выступления как подвиг гражданского мужества.
смелости. Но что толкнуло его на это? Хотел ли он, чтобы восторжествовала
правда о "Весте", или какие-либо иные мотивы руководили им? Разоблачая это
раздутое сражение, он ведь не щадил и самого себя. Он рисковал своей будущей
карьерой, на что может решиться только человек прямой и неподкупный, с
сильным характером. А с другой стороны, почему он не сделал подобного
разоблачения раньше? Почему он не отказался от царских наград?
вплоть до Цусимы, как боевые заслуги.
Востоке.
вместе с художником Верещагиным единственный талантливый адмирал Макаров и
после целого ряда других неудач на суше и на море царское правительство
начала искать нового спасителя отечества. Он оказался тут же, рядом, в свите
его величества, - высокий, мужественный, суровый, с красивой, немного
склоненной головой, словно обремененной гениальными идеями.
незаурядная внешность так импонировала другим, что не могло быть сомнения в
успехе. И тогда имя этого человека, прогремело на всю Россию - имя адмирала
Рожественского. Почти вся пресса затрубила о нем, заранее возвеличивая его в
герои.
эскадры для угольной погрузки. То я бывал на "Суворове", то писарь приезжал
ко мне на "Орел". Устинов, сидя в штабе за секретной перепиской, знал всякие
новости больше, чем командиры судов. От меня у него не было тайн. Поэтому,
не плавая на флагманском корабле, я все-таки знал о Рожественском все.
исключением тех случаев, когда ему нужно было разнести личный состав. Он и к
себе не приглашал ни младших флагманов, ни командиров судов,
посоветоваться с ними или обсудить какой-нибудь вопрос, - это было для него
лишним. Энергичный и заботливый, он много времени проводил на мостике
"Суворова", день и ночь сидя в специально поставленном для него кресле. С
высоты этого мостика он обозревал свои корабли, следил за их равнением в
кильватерной колонне и репетованием сигналов. Но его мало интересовало, что