слушать женщину. Ты не пьян?
женщина отнюдь не была красивой, он решил вести себя, как
подобает человеку в его положении.
дознание и пожалуются радже. С ними какой-то бабу. У писцов
длинные языки.
вполне готовый план, и он обворожительно улыбнулся.
жесткую смуглую руку, унизанную бирюзой, оправленной в серебро.
проговорил он.--Бабу тот самый хаким (ты слыхала о нем!),
который странствовал по горам в окрестностях Зиглаура. Я знаю
его.
отличить одного горца от другого, но у бабу есть глаз на
мужчин. и на женщин.
принял комплимент, как положено в странах, где женщины
ухаживают за мужчинами, оторвал листок от записной книжки и,
взяв нестирающийся карандаш, стал писать неуклюжим шакаста--
почерком, которым скверные мальчишки пишут на стенах
неприличные слова. "У меня все то, что они написали: их карты и
много писем. Особенно мурасала. Скажи, что мне делать. Я в
Шемлегхе под Снегами. Старик болен".
мог уйти далеко.
дети бегали смотреть на них, когда они тронулись в путь.
пастбища несся пронзительный крик, похожий на крик коршуна...
Ребенок, стороживший скот, подхватил крик брата или сестры,
стоявшей на дальнем конце склона, вздымавшегося над долиной
Чини.
из-за пазухи горсть грецких орехов, аккуратно разгрызла один из
них и начала его есть. Ким притворился ничего не понимающим.
сказала она застенчиво и подала ему обе половинки скорлупы.
скорлупу.-- Нет ли у тебя кусочка воска, чтобы залепить их?
и скажи, что послано оно Сыном Талисмана.
охлаждают любовников. А ты,-- у него вертелось на языке слово
"мать", но он решил назвать ее сестрой,-- ты, сестра, мудрая и
находчивая женщина. Теперь все деревни уже знают, что случилось
с сахибами, а?
они долетят до Котгарха. Народ в деревнях напуган и сердит.
провожать их с миром. Нам нужно, чтобы они подобру-поздорову
убирались из наших долин. Воровать -- одно, убивать -- другое.
Бабу поймет это и задним числом жаловаться не будет. Поспеши.
Мне нужно ухаживать за моим учителем, когда он проснется.
награда. Я -- Женщина Шемлегха и подчиняюсь только радже. Я
гожусь не только на то, чтобы рожать детей. Шемлегх твой:
копыта и рога, и шкуры, молоко и мясо. Бери или отказывайся!
солнцу, встающему из-за вершины, которая вздымалась в полутора
тысячах метрах над ними, и серебряные ожерелья звенели на ее
широкой груди.
думал на местном языке.
если к нему вечно пристают женщины? В Акроле, у Брода, это была
девушка, а потом, за голубятней,-- жена поваренка, не считая
остальных, а теперь еще и эта. Когда я был ребенком, куда ни
шло, но теперь я мужчина, а они не хотят смотреть на меня, как
на мужчину. Грецкие орехи, скажи пожалуйста! Хо! Хо! А на
Равнинах -- миндали".
которая годилась для южных областей, а как принц.
женщины и восемь или девять мужчин. Все они набили себе животы
консервами и смесью из всевозможных напитков, начиная от
нашатырно-хинной настойки до белой водки, ибо они получили свою
долю вчерашней добычи. Опрятные европейские палатки были
изрезаны, ткань их давно уже разошлась по рукам, и все
обзавелись фирменными алюминиевыми кастрюлями.
угрызений совести угощали Кима всем, что у них было лучшего,
даже чангом -- ячменным пивом, которое привозится из Ла-дакха.
Потом они высыпали на солнце и сидели, свесив ноги, над
бездонной пропастью, болтая, смеясь и покуривая. Они судили об
Индии и ее правительстве только по тем странствующим сахибам,
которые нанимали их или их друзей в шикари. Ким слушал рассказы
о неудачных выстрелах в горных козлов, сарау или маркхоров,
сделанных сахибами, которые уже двадцать лет лежали в могилах;
причем каждая подробность отчетливо выделялась, как выделяются
ветви на верхушках деревьев при блеске молнии. Они рассказывали
ему о своих немудреных хворях и, что важнее, о болезнях своего
малорослого, но крепкого скота, о путешествиях в Котгарх, где
живут чужеземные миссионеры, и дальше -- в чудесную Симлу, где
улицы вымощены словно серебром и, представьте себе, каждый
человек может наняться на службу к сахибам, которые ездят в
двуколках и швыряют деньги лопатами. Но вот важный и
отчужденный, тяжело ступая, появился лама, присоединился к
кружку, болтающему под навесами, и все широко раздвинулись,
давая ему место. Освеженный чистым воздухом, он сидел на краю
пропасти с почтеннейшими из жителей и, когда разговор умолкал,
бросал камешки в пустоту. В тридцати милях по прямой линии
лежала следующая горная цепь, изрубцованная, изрезанная и
изрытая, с небольшими щетинистыми пятнами -- лесами, каждый из
которых отнимал день пути в сумраке чащи. За деревушкой гора
Шемлегха загораживала вид на юг. Казалось, что сидишь в
ласточкином гнезде под навесом крыши мира.
тихими подсказками собеседников, описывал дорогу на Спити и
дальше к Северу через Парангла.
другой, находится Де-Чен (он имел в виду Хан-Ле) -- большой
монастырь. Его построил Таг-Тан-Рас-Чен, и о нем ходит такое
предание.-- Он рассказал это предание -- фантастическое
нагромождение всякого колдовства и чудес, от которого у
шемлегхцев дух захватывало. Поворачиваясь к западу, он
показывал на зеленые горы Кулу и отыскивал под ледниками
Кайланг.
Баралача.
Шемлегха.
счастья! Тени благословенные превыше всех теней! Там глаза мои
открылись на этот мир, там обрел я просветление и там препоясал
я свои чресла перед тем, как начать Искание. С Гор я пришел, с
высоких Гор и от сильных ветров. О, справедливо Колесо!-- Он
благословлял Горы, каждую гряду и вершину в отдельности одну за
другой -- обширные ледники, голые скалы, нагроможденные морены
и выветренные сланцы; сухие плоскогорья, скрытые соленые озера,
вековые леса и плодородные, орошенные водопадами долины -- как
умирающий благословляет своих родственников, и Ким дивился его
страстности.
шемлегхские жители. И они удивлялись, как может человек жить в
жарких, страшных Равнинах, где волы, рослые, как слоны, не
годятся для пахоты по горным склонам, где, как они слышали, на
протяжении сотни миль одна деревня соприкасается с другой, где
люди шайками ходят воровать, а чего не стащат разбойники, то
заберет полиция.
женщина, посланная Кимом, спустилась с крутого пастбища, дыша
Трубников Александр
Березин Федор
Русанов Владислав
Маккарти Кормак
Афанасьев Роман