деньги... Много денег.
листьями дворец и нарядную белую шхуну. В конце-то концов, не все ли
равно. Можно уйти в плаванье простым матросом куда угодно, на любом ко-
рабле, как уходил уже столько раз.
тебе хочется, - пойти в школу или на курсы делопроизводства. Или захо-
чешь выучиться на стенографистку. Я это устрою. Или, может, у тебя живы
отец с матерью. Я могу купить для них бакалейную лавку или что-нибудь
еще. Только скажи, чего ты хочешь, и я все устрою.
зами, но в горле у нее застрял ком, и Мартин так отчетливо понял ее
боль, что и у него самого ком застрял в горле. Зачем только он такое
сказал. Всего-навсего деньги предложил он ей - такая эта дешевка перед
тем, что предложила ему она. Он хотел отдать то, без чего мог обойтись,
с чем мог расстаться легко, она же отдала ему себя, шла на позор, на
стыд, на грех, который не простится ей и за гробом.
сделала вид, будто закашлялась. И поднялась. - Пошли по домам. Устала до
смерти.
Лиззи вышли из-за деревьев, оказалось, что вся компания их поджидает.
Мартин тотчас понял, что это значит. Назревала заварушка. Компания - его
телохранители. Они вышли из ворот парка, а за ними в отдалении следовала
вторая компания, друзья Лиззиного кавалера - потеряв даму, он собрал
приятелей и готовился отомстить. Несколько полицейских, учуяв, что дело
пахнет дракой, держались неподалеку и препроводили обе компании, одну за
другой, к поезду на Сан-Франциско, Мартин сказал Джимми, он выйдет у
Шестнадцатой улицы и доедет в Окленд трамваем. Лиззи сидела тихая, безу-
частная к назревающей драке. Поезд остановился на Шестнадцатой улице, у
станции уже стоял трамвай, и кондуктор нетерпеливо трезвонил.
Джимми. - Живей! Не упусти его!
езда и кинулись вдогонку. Пассажиры трамвая, степенные, рассудительные
оклендцы, едва ли обратили внимание на парня и девушку, которые вскочили
в трамвай и прошли на передние открытые места. Они не связали эту пару с
Джимми, который вскочил на подножку и заорал вагоновожатому:
хал кулаком в лицо бегущему парню, который пытался тоже вскочить в трам-
вай. Вдоль всего вагона кулаки молотили по лицам. Так Джимми с приятеля-
ми на всех подножках трамвая отражали атаку. Трамвай затрезвонил вовсю,
рванулся вперед, и, отбив последних нападающих, Джимми со своими соско-
чил наземь, чтобы довести дело до конца. Трамвай помчался дальше, оста-
вив далеко позади шквал битвы, а ошарашенные пассажиры и думать не дума-
ли, что причина переполоха спокойный молодой человек и хорошенькая ра-
ботница.
задор этот быстро угас, сменился печалью. До чего же он стар, куда стар-
ше беспечных, беззаботных приятелей его прежних дней. Он ушел далеко,
слишком далеко, назад уже не вернуться. Их жизнь, та, какою когда-то жил
и он, ему теперь отвратительна. В ней он окончательно разочаровался. Он
стал чужаком. Как показался противен вкус дешевого пива, так противно
теперь ему водить компанию с этими парнями. Слишком он отдалился. Тысячи
книг, что он держал в руках, разверзли между ними пропасть. Он сам отп-
равил себя в изгнание. Он странствовал по бескрайнему царству разума, и
вот уже нет ему возврата домой. Но ведь человек же он, и всечеловеческая
потребность в обществе себе подобных остается неутоленной. Нового дома
он не обрел. Как не способны его понять эти старые приятели, и родные, и
всякие буржуа, так и девушке, сидящей рядом, которую он глубоко уважает,
не понять ни его самого, ни того, как глубоко он ее уважает. Мартин ду-
мал обо всем этом, и печаль его окрасилась горечью.
стояли перед лачугой в рабочем квартале, где она жила неподалеку от угла
Шестой и Маркет-стрит. Он говорил о молодом парне, которого сегодня от-
теснил.
прибежит.
властно потянулась, не с желанием соблазнить, а с тоской и смирением.
Мартин был бесконечно тронут. Его природное великодушие взяло верх. Он
обнял Лиззи и поцеловал, и знал: ничто на свете не могло быть искренней
и чище ее ответного поцелуя.
бя! Хоть сейчас!
нились глаза.
Ты должен был бы на ней жениться, и тогда это трепещущее сердце до краев
наполнилось бы счастьем. Но не можешь ты, не можешь! Позор! "
строки Хенли. - Людская жизнь - ошибка и позор.
срочной бандероли и шесть авторских экземпляров, посланных редакцией,
упали на стол, глубокая печаль охватила его. Он подумал о том, как неис-
тово ликовал бы, случись это всего несколько месяцев назад, и как далеко
от ликования нынешнее холодное равнодушие. Его книга, первая его книга -
а сердце не забилось чаще, и на душе одна лишь печаль. Теперь выход кни-
ги почти ничего не значит. Разве что будут кое-какие деньги, но и к
деньгам он равнодушен. Мартин понес один экземпляр в кухню и подарил Ма-
рии.
сал вон в той комнате, и я считаю, мне помогал твой овощной суп. Возьми
книгу. Она твоя. Пускай она напоминает тебе обо мне.
пускай гордится им, пускай знает, что не зря так долго верила в него.
Мария положила книгу на семейную Библию в комнате для гостей. Теперь это
святыня, ведь эту книгу сочинил ее постоялец, это - символ дружбы. Книга
смягчила удар от того, что прежде он был рабочим в прачечной, и хотя Ма-
рия не могла понять ни строчки, она знала, что каждая строчка замеча-
тельная. Эта простая женщина, только и знающая прозу жизни да тяжкий
труд, была щедро одарена талантом веры и верности.
читал Мартин рецензии, которые каждую неделю присылало ему бюро вырезок.
Книга явно имеет успех. Значит, у него станет больше золота. Он сможет
устроить будущее Лиззи, исполнить все свои обещания, и хватит еще и на
то, чтобы возвести крытый пальмовыми листьями дворец.
тысячи экземпляров, но после первых же рецензий стали печатать второе
издание двойным тиражом, и не успело еще оно разойтись, заказали третье
- в пять тысяч экземпляров. Одна лондонская фирма по телеграфу договори-
лась об английском издании, а вслед за ней тотчас стало известно, что во
Франции, в Германии и в Скандинавии готовятся переводы. Трудно было бы
выбрать более подходящее время для нападения на школу Метерлинка. Завя-
залась яростная полемика. Сейлиби и Геккель, в кои-то веки оказавшись
заодно, поддерживали и защищали "Позор солнца", Крукс и Уоллес заняли
противоположную позицию, а сэр Оливер Лодж пытался сформулировать проме-
жуточную точку зрения, которая совпадала бы с его космическими теориями.
Последователи Метерлинка объединились под знаменем мистицизма. Весь мир
хохотал, читая серию якобы беспристрастных эссе Честертона, посвященных
этой теме, и все вместе едва не испустили дух, когда по ним выпалил из
всех орудий Джордж Бернард Шоу. Нечего и говорить, что в бой ринулось
множество и не столь прославленных знаменитостей, и от пыли, пота и шума
было не продохнуть.
вые критически-философский этюд раскупают как роман. Вы попали в самую
точку, и все сопутствующие обстоятельства оказались непредвиденно бла-
гоприятными. Можете нимало не сомневаться, что мы куем железо, пока го-
рячо. В Соединенных Штатах и в Канаде продано уже свыше сорока тысяч эк-
земпляров, и печатается новое издание в двадцать тысяч экземпляров. Мы
прилагаем все старания, чтобы удовлетворить спрос. И однако мы сами со-
действовали его росту. Мы потратили на рекламу уже пять тысяч долларов.
Ваша книга обещает побить все рекорды.
говолите заметить, что мы увеличили Ваш гонорар до двадцати процентов -
это предел, на который может решиться наше патриархальное издательство.
Если наше предложение Вам подходит, не откажите в любезности вписать
название Вашей книги в соответствующем месте договора. Мы не ставим ни-
каких условий касательно характера книги. Нас устроит любая книга на лю-
бую тему. Если она уже написана, тем лучше. Сейчас самое время, трудно
себе представить более подходящий момент.
лать Вам аванс в пять тысяч долларов. Как видите, мы верим в Вас и
Белоусов Валерий
Корнев Павел
Дальский Алекс
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Херберт Фрэнк