Почему это, ранее малозначащее для нее обстоятельство, стало важным,
значительным, страшным? Будто вместе с этим заиканием облегчается трудное
доказательство их бывшей связи. Доказательство некоторой теоремы, страшной
теоремы о существовании былой жизни со всеми вытекающими из нее
последствиями. Ведь сейчас она приготовилась врать в присутствии
свидетелей, а не откровенно говорить с родным человеком. Вдруг он сейчас
задаст ей конкретный вопрос и она не сможет обмануть его?
чуть не вскрикнул Евгений.
добавил: - Они улетели вместе с Ильей Ильичем, да? - и сам же виновато
докончил: - Да, они улетели, а я...
Соня, мне н-нужна бумага и карандаш.
ума не сойти, хоть бы выбраться и вжиться в новую обстановку. Впрочем, вот
же, у меня есть ученическая тетрадка.
предметы и спрятал за пазухой, и тут же отвлекающе спросил: - Как там
библиотека, м-много ли теперь читателей?
нужно много рассказать, что я понял. Я и раньше знал, но не знал, как
рассказать. Теперь я знаю. Но не сейчас, потом, потом, там, на свободе. Мы
будем много говорить, правда?
даже все и получилось, пусть человек бог, хотя бы и помыслами, и все же не
в этом его цель. Правда, Соня? Ну хорошо, ну пусть он там, во Вселенной,
среди пространств, пусть великая мечта, но ведь всего лишь мечта, Соня.
Человек слаб, он живет интересом, а интерес не гарантирован. Г-господи,
все равно он упрется в стену, а там, за темной холодной стеной чужая
территория, страна призраков, общество сверхчеловеков, - разволновался
Шнитке.
природы, а открыл книгу уложений, инструкций и поправок. Он сделал машину,
а она давно пылилась на свалке, с-списанная и ненужная. Нам не нужная,
людям Земли. Нам-то, Соня, з-здесь жить, нам-то все равно остается болото,
п-полюс скуки, как он выражался, - Евгений вдруг опомнился и тихо уже
добавил: - Пусть они там, а мы будем жить на Северной. Господи, бродить по
диким берегам, любить грязную землю, правда, Соня?
фотографировал. А они сказали, что не может быть. - Евгений победно
улыбнулся. - Как там сейчас тетя Саша? Ой, как моя бедная силикатная
сберкасса?
все-таки хоть как-то его подготовить. - Евгений, тогда в музее, когда мы
стояли у фиолетового окна, ты сказал, что наша Темная и вправду какая-то
странная?
острова. Наступила тягостная минута. Оба опустили глаза. Наверное, Евгений
и раньше догадывался, что пушка стреляет неспроста, а сейчас он испугался
- не дай бог и вправду имеется еще что-то, и Соня может невольно
подтвердить его сомнения - и смотрел в пол. А Соня, которой пообещали
скорое освобождение Евгения, тем более не хотела торопить события и
справедливо полагала, что отпускать его обратно в полуподвальное помещение
с новой информацией просто опасно.
расстанутся.
все происходит, все остальное незачем. Это я, слабый человек, тебе говорю.
Как странно, в одночасье построенный город разрушил все его мечты. Зачем?
Почему? Зря она подсмеивалась над отцом. Он оказался прав - воспрянула
Северная из спячки. В одночасье, подумала Соня. Впрочем, так ли уж в
одночасье? Сейчас, в последнюю минуту их свидания она вдруг поняла, что
мучило ее все время, странное, невидимое, незаметное. Да, все произошло
именно в тот морозный ноябрьский день. Да, свершилось чудо, акция научного
творчества, запланированная и осуществленная Учеником отца. Но что-то было
еще. И она вспомнила. Еще до старта, когда они с отцом звонили в Южный
Варфоломееву, а потом вышли на берег Темной... Да, да, уже тогда на
стрелке речного острова она заметила две розовых колонны. И отец заметил,
испугался, но промолчал. Промолчала и Соня, не до этого было. Значит,
новый город подступал уже тогда? Будущее незаметно вырастает из прошлого.
Вот и сейчас, по дороге на свидание она обнаружила, что окно Евгения как
бы выросло из-под земли - не совсем, наполовину. Да и на крыше, над аркой,
появилась колесница, запряженная шестеркой лошадей.
как выразился Синекура, действительным старшим сотрудником отдела
прикладной деэксгумации. В придачу к почетной должности Петрович получил
свой любимый вельветовый костюм, право на свободное посещение города
Центрая и на предварительную запись в очередь на Большую Гильотину. Была
соответствующая бумага, подписанная самим приват-министром. Приват-министр
лично следит за успехами новобранца и вот-вот, не позднее следующего
полнолуния готов принять талантливого ученого для одного важного дела.
Важное дело было в действительности инициировано самим землянином. Вначале
Варфоломеев рассердился. Какая может быть прикладная деэксгумация, убит
человек, и нужно что-то делать, а не сходить с ума. Но когда Синекура
посулил ему всяческие блага, он согласился, но при одном условии. Условие,
а точнее, просьба, было вполне естественное - в качестве исключения с
учетом особых обстоятельств необходимо оживить старого больного человека,
друга и соратника, Илью Ильича Пригожина. "Обещать не могу, но просьбу
передам", - усмехнулся Синекура и протянул ключи от машины.
было по-прежнему: свобода, демократия, изобилие продуктов. В ресторанах и
кафе веселился оживленный народ. На площадях и в скверах, залитых
искусственными квантами, на бульварах и набережных, в маленьких бистро и
больших секс-домах - везде текло, бурлило бесконечное жизненное движение.
Прекрасный, породистый автомобиль мягко и уверенно пробирался сквозь
транспортные потоки. Хороший зверь. Варфоломеев дружески ударил по баранке
и поддал газку. Приятно замирало сердце на поворотах, на эстакадах, в
тоннелях. Он любил быструю езду. Но его служебная двадцатьчетверка ни в
какое сравнение не шла с этим техническим чудом. У железной девки он резко
свернул направо и в три поворота оказался в темном, заросшем старыми
тополями дворике. Мягко щелкнул магнитный замок, и Петрович остался один
на один с ночным чуждым небом. Он задрал голову вверх, расставил пошире
ноги и стал ждать. Он был абсолютно спокоен и даже самоуверен. Немного
кружилась голова от быстрой езды, от неудобного состояния, а скорее всего,
от того странного, земного тепла, которое шло из зарослей, где остывал
нагретый за день посадочный бот.
подрагивая, отрицательный скомкователь прошел по звездному полю и в ту же
минуту исчез в тени планеты, не достигнув крыши соседнего дома. Петрович
оглянулся по сторонам и юркнул в кусты.
месте, но заело замок. То ли он проржавел, то ли ключ погнулся, а может
быть, просто от волнения, но землянин никак не мог открыть космический
агрегат. В отчаянии даже пнул ногой по корпусу, и тот ответил командиру
равнодушным металлическим гулом. Чертов утюг, ругался Петрович,
прислонившись лбом к аппарату. Зря он оскорблял собственное детище. В
полумраке посадочный бот был похож скорее на океанский броненосец со
старым паровым сердцем, с отважным героическим прошлым, готовый сражаться
и победить, а может быть, погибнуть в вечной баталии с тупым человеческим
невежеством.
преследовал капитана. Свет погас, и в наступившей тишине послышался шепот:
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Орлов Алекс