черешка и ярко-пурпурными у заостренных кончиков?
под ногами была мягкой, темной, ступня уходила в нее как в песок; ему
казалось, что он ощущает незримые токи, струившиеся в земле, в переплетении
корней. Аура покоя и силы окружала лес - того покоя, какой нисходит к
человеку под беспредельным звездным небом, вечным и неизменным в сравнении с
краткостью жизни. Эти деревья тоже были почти что вечными, плывшими сквозь
время под взмахи его крыл: взмах - и отлетает мгновение, взмах - и исчезает
другое, взмах - и гаснет третье. ?И так - два миллиона лет?, - мелькнуло в
сознании Дарта.
в следующий миг реальность Диска дрогнула, растаяла, исчезла. Иные картины
поплыли под его сомкнутыми веками в мелькании дней и ночей, месяцев и лет;
он будто мчался на бешеном скакуне, и каждый шаг уносил его в прошлое, мимо
каменистых круч Гаскони, мимо парижских мостов, площадей и башен, мимо
холмов в виноградной зелени, замков, таверн, церквей и аббатств, мимо
складов и причалов с судами, чертогов королевского дворца и залов ратуши,
мимо полей сражений, заваленных мертвыми телами, мимо дымящихся пушек и
батальонов бегущих в атаку гвардейцев, мимо пышных процессий, охот, похорон,
коронаций, великих посольств? Лица друзей и недругов мелькали перед ним, а
их имена, вернувшись к жизни, звучали то грохотом набата, то ревом
разбушевавшихся стихий: грраф де Ла Ферр? баррон дю Валлон де Бррасье? аббат
дЭррбле? де Трре-виль? де Варрд? Ррошфорр? Беррнажу? Джоррдж Вильеррс?
тонкие кружева вокруг запястий и шеи, шляпа, аметистовый перстень на пальце?
Лицо - худощавое, властное, с остроконечной бородкой, широким выпуклым лбом
и пронзительным взглядом темных глаз? Джаннах? Нет, Джаннах был только его
подобием! Кардинал Ришелье, герцог дю Плесси? Враг, потом - покровитель и,
наконец, повод для гордости: он, юный гвардеец, знал человека, чье имя было
символом Франции.
встала женщина - прекрасное лицо на фоне обтянутых штофом стен,
величественная осанка, блеск бриллиантов, пышное платье с низким вырезом.
Королева? Констанция и он служили ей? Та, первая его любовь, погибшая в
монастыре, в Бетюне?
низкие коренастые дубы, словно тролли, присевшие на корточки, блеск редких
молний над горизонтом? Темные фигуры в плащах и широкополых шляпах, женщина
на том берегу реки и палач, вскинувший широкое тяжкое лезвие?
обнажена? Графиня де Ла Фер, убийца Констанции? леди Винтер?
наплывали одно на другое, смешивались, пересекались, иногда - четкие, ясные,
иногда - смутные, мерцающие в тумане детства и отрочества; он находился
разом в сотне мест, он видел сотни лиц, он слышал голоса и смех, мольбу и
крики, стоны, брань; то палуба корабля покачивалась под ним, то жесткое
седло, то шелестели травы под ногами, то поскрипывал паркет, то звонко
отзывались каменные плиты.
мерине: отцовский клинок - у бедра, кошель с пятнадцатью экю - за поясом,
гасконский берет на смоляных кудрях, облезлое перо, куртка в дорожной пыли?
Он видел дом на улице Старой Голубятни, просторный двор, широкую лестницу,
сверкание шпаг и голубые плащи мушкетеров, резкий профиль де Тревиля - сухие
губы, упрямый подбородок, нос, словно клюв коршуна. Вместо дома, двора и
лестницы вдруг возникло заброшенное здание с выбитыми стеклами - монастырь
Дешо, где он сразился с де Жюссаком; затем - королевский кабинет: красного
дерева мебель, хрустальные жирандоли, кордовская кожа, зеркала и недовольное
лицо владыки?
обстановкой: дубовые стол и стулья, вместительные шкафы, сундук, накрытый
полосатым ковриком. Гостиная в доме Бонасье? А тот изящный силуэт у шкафа -
Констанция: темные волосы, плавный росчерк бровей, голубоглазое лицо со
вздернутым носиком, кружева вокруг стройной шеи? Их первая встреча? Он знал,
что сейчас она скажет: ?Могу я довериться вам, сударь?? И он ответит:
в щебет женских голосов, чувствуя, как овевает лицо теплый благовонный
воздух. Вдруг чья-то рука, восхитительной белизны и формы, просунулась
сквозь драпировку. Он понял, что это - награда; упал на колено, схватил эту
руку, почтительно прикоснулся к ней губами. Рука исчезла, оставив на его
ладони перстень - алмазный перстень ценою в тысячу пистолей, как утверждал
позднее де Тревиль. Знак королевской милости? Где он теперь? Кто его носит?
поворотом, и только Бастилия еще грозила вслед своими мрачными башнями.
Смех, гулкий конский топот, скрип седел, возгласы и ароматы кожи, пота и
вина? Вперед, гвардейцы Дезэссара! Вперед, в Ла-Рошель! За славой, ранами и
смертью, по воле короля и кардинала, под знаменем герцога Орлеанского!
позабыл Констанцию и редко вспоминал друзей; их заменили вино и служба,
честолюбивые думы, интриги и интрижки. Что еще? Пост капитана в бывшем полку
де Тревиля, потом - генеральский чин и жезл маршала Франции? Но маршалом он
был недолго: столько времени, сколько неслось к французским траншеям
пушечное ядро.
кровь, и взор заволокло предсмертной дымкой? Он снова умирал, сжимая в
холодеющей руке маршальский жезл с золотыми лилиями; умирал на поле битвы
одиноким, ибо лучшее, самое светлое и дорогое умерло еще раньше, оставшись в
юности. Умирал и шептал слова, звучавшие странной загадкой для офицеров,
склонившихся над ним?
охристые небеса и втягивая сквозь зубы прохладный воздух. Боль отпустила
его, дыхание успокоилось, смертный час отлетел и угнездился в прошлом платой
за возвращенные потери. Глаза Дарта были раскрыты, но он не видел ни
собиравшихся на горизонте туч, ни алого солнца, застывшего в небе, ни
древесных ветвей с потоком багровой листвы. Он вспоминал.
недруги, лица и имена, даты и обстоятельства; полный список триумфов, побед
и поражений, который завершился маршальским жезлом и смертоносным ядром. Но
даже это последнее воспоминание не тяготило и не страшило его - не потому,
что мгновения смерти и торжества слились, а лишь по той причине, что оно
было? Было и останется с ним навсегда!
напомнил самому себе:
которым он пользовался много-много лет. Сколько же? Сколько длилась его
вторая жизнь? Он начал считать, припоминая все свои полеты, периоды
странствий, время отдыха и ту историю, когда попал к реаниматорам вторично,
вернувшись с Растезиана с раздробленной ногой; потом усмехнулся и вымолвил:
глаза-фиалки, вздернутый носик над пухлым ртом, ямочки на щеках, блеск
темных локонов и нежную стройную шею. "Могу я довериться вам, сударь? -
прошептала она и тут же добавила:
***
смыты временем, его не печалили; он знал, они ушли не к Тьме, а к Свету и
терпеливо ждут его. Ждут, примирившись меж собой, забыв о взаимных обидах,
ненависти, страхе; ждут, когда он придет к ним и принесет свою любовь; Ту
частицу любви, которую еще предстояло испить.
удачи, глубоко вздохнул и сделал шаг. Один-единственный шаг.
Маккарти Кормак
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия