"Начинать по моей команде..."
совсем молодой человек, офицер наверное...
его метлой прошел по залу, и я понял, что он меня зацепил. Ну и черт с
ним, он все равно в мышеловке - впереди Жеглов, сзади я. И мимо меня он
не проскочит, это уж будьте уверены!
идти дальше, повернулся к самоходке и коротко, властно бросил:
кителе золотые лучики ордена Отечественной войны. Ну подожди, подонок! И
за чужие ордена ответишь!
коммерческий гастроном. Он брал в руки бутылки, перебирал неторопливо
коробки, а сам исподлобья присматривался к Жеглову и косил в мою
сторону. Я сообразил, что он хочет взять в руки пару бутылок для
рукопашного боя, и сделал два шага к двери, посмеиваясь в душе: значит,
Фокс опасается доставать здесь пушку, а бутылок его паршивых я не сильно
боялся.
произошло нечто совсем непонятное - Фокс громко сказал самоходке:
объятия, и я увидел, что он стоит с ней у пустого столика перед окном. И
дальше все закрутилось с невероятной скоростью, безумие и ужас
происходящего поглотили меня полностью.
лишь по ее лицу, красивому, смуглому, потерянно плыла испуганная улыбка.
Ногой она задела свою стеклянную лавку, и по полу со звоном, треском и
грохотом покатился весь гастроном. Испуганно вскрикнула какая-то
женщина, дико заголосила Марианна, я бросился к ним, видя, как толпу
рассекает наперерез Жеглов, но Фокс нас всех опередил. Отшвырнув ногой
стулья, он как-то по-рачьи бежал спиной вперед к окну, неуклюже, но
проворно. И стрелять мы не могли, потому что он все время прикрывался
визжащей и дергающейся у него в руках Марианной.
Марианны, как щитом вышиб ею с ужасным дребезгом и звоном огромную
оконную витрину, и они оба вывалились на улицу. В стекле появилась
здоровенная дыра с острыми, как сабли, зубьями. И когда я нырнул в эту
щель, я видел, как вскочил и побежал по улице Фокс, и одновременно
рухнули на меня остатки остекления, и боль ожогами рванула сразу по
лицу, рукам, вцепилась в плечи, судорогой полоснула по спине. Я только
за глаза испугался в первый момент, но потом сообразил, что ничего им не
сделалось: я хорошо видел, как бежит вниз по Пушечной улице Фокс.
кровь натекала на веки и мешала поймать его на мушку. Я выстрелил раз,
другой - мимо!
Тараскин.
его так возьмем!..
высгрелов, бежит Фокс,- там улица прямая, насквозь просматривается; и
никак я не мог взять в толк, почему он бежит по улице, а не уходит
проходными дворами.
на ступеньку. Я тихо видел, кровь сильнее пошла, а Глеб уже мчался вниз
по Пушечной вдогонку Фоксу, за ним припустили Пасюк и Тараскин.
прыгнул на подножку медленно движущегося впереди грузового
"студебеккера". Мы грузовик раньше в темноте не заметили, а Фокс именно
поэтому бежал по улице, рискуя попасть под пули. "Студебеккер" ждал его
здесь!
крикнул:
втрое...
шарабан тоже трясся, как молодой. На Трубной "студебеккер" свернул
направо, с ревом попер в гору, и мы завыли от злости - на горе-то мощный
мотор себя сразу покажет! Но Копырин вдруг резко крутанул на
Рождественскую улицу.
Копырина.
сегодня ночной марш - аэростаты через Кировскую повезут, движение
перекрыто. Никуда они от нас не денутся...
улицу Дзержинского - и прямо перед нашим носом промчался с гулом
"студебеккер" с погашенными огнями. Зазвенела пружина сцепления, глухо
пророкотали подшипники в моторе. Копырин врубил вторую скорость и погнал
за грузовиком в сторону Кузнецкого моста. Расстояние между нами
сократилось метров до двухсот.
руку, а боль невыносимо полыхала во всем изрезанном стеклом теле.
засвеченный голубовато-желтым сиянием.
их, пусть объявят общегородскую тревогу!- скомандовал Жеглов, но в этот
момент "студер" с душераздирающим воем покрышек вильнул налево, на
встречную полосу движения, прямо в лоб троллейбус - огромная светящаяся
коробка его, такая мирная, пассажирская, неуклюжая, просто дыбом встала,
осаживаясь на задние колеса под визг и скрежет тормозов, полетели с
проводов, погас свет, полоснул воздух оглушительный треск отрываемого
буфера. "Студер", надсадно фырча, нырнул в узкий проезд и исчез под
аркой...
троллейбус, заложил за его кормой крутой вираж и выскочил через бордюр
на тротуар, выровнял автобус и метнулся вслед за грузовиком под арку
около первопечатника Федорова.
запарусила дверь, и Коля нырнул в мокрый темный проем на улицу,
перевернулся через голову, но, когда я посмотрел в заднее стекло, он уже
вскочил и, согнувшись пополам, прихрамывая, бежал к "Метрополю"...
по улице в сторону Красной площади. Здесь он не мог, никак не должен был
уйти от нас - там впереди были милицейские посты, они должны перекрыть
трассу... На повороте я ударился головой о стенку, и кровь снова сильно
засочилась по лицу, я утирался рукавом и почему-то вспомнил о брошенном
в "Савое" плаще - в кармане был платок и завернутый в газету довольно
большой кус хлеба...
тормоз - задок автобуса мгновенно забросило вперед, машина повернулась
почти перпендикулярно, прыгнула в глубокий черный провал подворотни, и я
подумал, что это, наверное, один из хитрых копыринских проходных дворов.
Направо, направо, прямо, налево, палисадник, налево, сарай... С
пулеметным перещелком досок снес Копырин штакетный забор... удар...
направо, ухаб... налево, еще налево, подворотня - вылетели в Ветошный
переулок. Налево... Направо...
удаляющуюся в сумрак тень - "студер" снова был почти рядом и мчался к
улице Куйбышева.
Копырин.- Я ведь просил...
прищучить...
Круз Андрей
Мацумото Сэйте
Орловский Гай Юлий
Каменистый Артем
Семенова Мария
Шилова Юлия