пространство, и поразился допотопному уровню, смехотворному оснащению. Это
было настоящее убожество. Захудалая контора напоминала доморощенный
любительский кружок, как водится, нищий и примитивный, без транспорта, без
оборудования, где вперемежку сновали специалисты и залетные гастролеры.
Честно говоря, я даже удивился, что кто-то отпускает им деньги. Пришлось
показать им настоящее оборудование, о котором они понятия не имели. Те,
приборы, что использует отряд в романе.
неоправданном вымысле. Касается это подземного поселения альбиносов,
последователей Сталина. Разумеется, каждый волен иметь свое мнение. Но...
секты. Она тщательно законспирирована, ее члены избегают встреч с
посторонними. Все мои попытки через длинную цепь посредников выйти на
контакт, были решительно отвергнуты. Мне с большим трудом удалось
раздобыть некоторые подробности их существования, я догадываюсь, где они
могут располагаться. Упомяну, что по недостоверным отрывочным сведениям
секта возникла за несколько лет до первой (!) мировой войны, имеет
отделения в Средней Азии.
неминуемого ареста уходили под землю, где скрывались продолжительное
время.
вниз и жить там небольшой колонией; для них это один из принципов
жизненной философии.
оказался майором, чья служба связана с глубокими подземельями. Сирота,
воспитанник детского дома, он никого не имеет на поверхности, а внизу у
него, как на корабле, все есть, и ему незачем сходить на берег, то есть
подниматься.
Горбачева, вспоминал, как в августе 91-го он вместе с другими
функционерами компартии был задержан в здании ЦК на Старой площади и в
вагоне закрытой ветки секретного метро был отправлен в Кремль.
первом отрывке, напечатанном в газете "Совершенно секретно",
рассказывалось, как отряд после боя и ночных блужданий под землей выбрался
на рассвете из фонтана против Большого театра за спиной у каменного Карла
Маркса. Я проделал этот путь задолго до моих героев и тоже несказанно
удивился, выбравшись утром из фонтана в самом центре Москвы.
впору было ставить кассу, продавать билеты. Зеваки доставили много хлопот
различным службам: крышку люка много раз взламывали, пока ее не заварили
наглухо.
"Украина", откуда сотни лет назад первые москвичи брали белый камень на
стройки. Известные спуски давно забутованы, то есть заложены строительным
камнем, однако, время от времени обнаруживают неизвестный ход. Прежде чем
его заделают, он представляет серьезную опасность: вездесущие мальчишки
норовят юркнуть в любую щель, не подозревая, как трудно выбраться из
лабиринта древних каменоломен.
вариантом штурма "Белого дома" в августе девяносто первого было
проникновение в здание снизу, из-под земли. Подтвердилось и минирование
подземных коллекторов и ходов сообщений на подступах к зданию и вокруг.
даже в мелочах. В девяносто первом году мы с женой жили в прекрасном доме
на улице Оукхест (Дубовая роща), что в Беверли Хиллс, самом фешенебельном
районе Лос-Анджелеса.
дни, и каждый вечер мы с Наташей отправлялись на прием, который в нашу
честь давала какая-нибудь голливудская знаменитость.
в кино - мне удалось тогда поработать в американской полиции. Вдвоем с
сержантом Майклом Диасом, мощным, как киногерой, мы патрулировали на
полицейской машине ночью криминальные кварталы Лос-Анджелеса. У меня до
сих пор хранятся полицейские документы и планшеты с обозначенными районами
действия банд и сфер влияния.
которых мы доставляли в участок: они весьма удивлялись и пялились очумело,
узнав, что я из Москвы. И не эмигрант, нет, а как бы настоящий или, как у
нас сказали бы, - командировочный. Да и то правда: как такое взять в толк?
сочли нас слабоумными, в лицах мы читали один вопрос: зачем? Я дал им
ответ в романе и могу лишь добавить, что Россия - наша страна, нам следует
сделать ее приемлемой для жизни.
попал в уютный Бетховенский зал Большого театра на встречу с Президентом.
В прежние времена мне случалось на съездах кинематографистов лицезреть в
Кремле партию и правительство, когда они одаривали нас своим посещением.
На редкие встречи творцов с вождями в узком кругу отбирали, понятное дело,
самых верноподданных, я, к счастью, никогда в них не значился. К счастью,
потому что видеть и слышать тот бред было тошно и невмоготу. Правда,
многие рвались, старались попасть на глаза, чтобы их заметили. Ох,
рвались, помню.
России, за которого я отдал свой голос. Не скрою, я прихватил роман: вдруг
случится оказия подарить. Охранники книгу сразу изъяли, унесли для
проверки, минут через пятнадцать вернули.
просить - кто о чем. Судьба культуры в России сейчас трагична, но просьбы
выглядели неуместно: какие просьбы, страна над пропастью!
Мастера: не проси! Правда, мне по нраву и другие заповеди: Не верь! Не
бойся! Просителям я хотел бы напомнить слова другого Президента: "Не
думайте, что может сделать для вас Америка. Подумайте, что можете сделать
для нее вы". Это произнес Джон Кеннеди при вступлении в должность.
Надеюсь, слова годятся и для России.
Признаюсь, когда мне приходилось подниматься на ринг или спускаться под
землю, волнение было меньше. В зале было полно телекамер, со всех сторон
торчали микрофоны; лица и объективы уставились на меня. Хочу вспомнить
свои слова - причину объясню.
процесс над нацизмом. Наша общая ошибка в том, что после августа девяносто
первого не было суда над коммунизмом. Они тогда не смели головы поднять.
Но победа была упущена. После Нюренберга в Германии последовательно и
планомерно провели денацификацию. Мы декоммунизацию не проводили.
Почувствовав безнаказанность, они стали наглеть. Они всегда наглеют, не
получая отпор. Теперь мы расхлебываем последствия. Понадобился референдум.
Победив на референдуме, не упустите, Борис Николаевич, победу. Иначе все
повторится снова. Ради власти они пойдут на любую кровь".
"Над своей книгой я работал тайком больше двадцати лет. В романе
последователи Сталина строят светлое будущее. Под землей. Строят коммунизм
в отдельно взятом бункере. Мы семьдесят с лишним лет жили в бункере и
строили под землей светлое будущее. Мы хотели загнать в этот бункер всех -
человечество, цивилизацию. Сейчас мы с трудом, с муками выбираемся на
поверхность. На свет Божий. Но нас снова хотят загнать под землю. Не дай
Бог им это удастся".
мужества и силы духа. В газетах были напечатаны подробные репортажи о
встрече, процитированы все выступления. Кроме моего. Ни одна газета словом
не обмолвилась. Полный молчок.
Транслировали речи, просьбы... Мое выступление было старательно и
тщательно вырезано. И только в одном репортаже ИТА (Информационное
телевизионное агентство) моя голова крупным планом заполнила кадр в виде
монтажной перебивки.
давшей подробный отчет о встрече. "Не хотели разжигать страсти", -
ответила она. Однако страсти разгорелись и без меня.
полный накал. И никогда еще тактика умиротворения террориста не приносила
никому пользы. Напротив: поощряемый молчанием и уговорами, он расходился
во всю прыть.
непосильная для нее работа - делать выводы, извлекать уроки. В романе я
сказал, что мы - альбиносы человечества. И как ни горько, исторический
опыт нам ничего не дает.
своих предостережениях. Уж лучше бы я ошибся. Толпы под красными флагами
вовсе не думали - разжигают они страсти или не разжигают: они делали свое
дело.
состава охраны (я часто вижу его по телевидению).
роман внимающему начальству и охране.
Роллинс Джеймс
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Афанасьев Роман