Чтение 68–й страницы книги ~Ловушка для героя~

часа на машинах.

Полтора часа пешком.

- Узнаете?

- Нет.

- Здесь был бой с одним из наших отрядов. Здесь вы остались втроем. Вы,
командир и тот, кого вы называли "носильщик". Тот, кто переносил "груз". Вы
узнаете это место?

- Нет. Здесь мы не были.

- Здесь вы были! Вон там вы надломили ветку. Там - зацепили оружием и
сковырнули кору дерева. Там сдвинули камень. Мы вынуждены очень
внинмательно осматривать местность. Куда вы пошли дальше?

- Вы же очень внимательно осматриваете местнность...

- Куда вы пошли дальше? Куда свернули? Куда вы свернули после того, как
остались втроем? Вспонминайте.

- Не помню.

- Вспоминайте!

- Не помню!

Короткий жест конвойной команде, мигом раснчехлившей и приготовившей к
работе ножи. С помонщью которых можно вырезать очень тонкие полосы кожи и
мяса. Из живого тела. И очень ловко обструнгивать до толщины карандаша
пальцы...

- Но я действительно не помню! Но могу опинсать маяки.

- Я знаю маяки. Но мне нужен путь. Весь путь.

- Кажется, вправо. Градусов сорок. Там должны быть метки...

- Туда, - показал вьетнамский следователь. Солдаты разбежались в указанном
направлении, как свора псов, вынюхивающих логово зверя. И сконро вернулись.

- Да, - кивнули они, - там есть метки.

- Идите! - приказал вьетнамец. Конвой придвинулся к пленникам. Солдаты
врунбились в джунгли, пробивая тропу.

- Здесь?

- Здесь.

Отряд остановился возле большой грязевой лужи.

- Где конкретно?

- Место я могу найти только сам. Только лично. Больше никто. Снимите
колодки и дайте мне лопату.

- Зачем вам лопата?

- Чтобы вырыть "груз".

Хитрец. Он помнил, что под "груз" были уложенны настороженные на взрыв
гранаты. Он хотел понпасть под взрыв. Он хотел погибнуть. Чтобы
отмунчиться...

- Не надо лопаты. Мы справимся сами.

- Но вы не найдете это место. Только я. Больше никто...

- Найдем. Если здесь хоть что-то есть - найдем. Вьетнамец отдал
распоряжение. И солдаты вынстроили несколько живых цепочек. И взяли в руки
ведра. За четыре часа они вычерпали лужу. До дна. И пустили вперед саперов
с миноискателями.

- Здесь! - показали саперы.

И стали снимать грунт. Руками. Слой за слоем. Как раскапывающие особо
ценную находку археолонги. Сам мешок они не трогали. Только землю.

Граната - показали они.

Еще одна!

"Груз" был свободен.

- Вы, кажется, не солгали, - сказал вьетнамец. - Я доложу об этом своему
командованию.

Пленники ничего не ответили. Им было уже все равно...

В лагерь вернулись к ночи. Пленников выгрузинли из машины и погнали ударами
прикладов к яме. Они спотыкались и падали. Падали всегда вдвоем.

Пара Кузнецова тоже упала. Вернее, упал америнканец, а за ним вынужденно
его напарник по колоднкам. Американец упал очень сильно, даже не успев
выставить руки. Он упал лицом об землю и разбил себе в кровь нос и губы.

- Быстрее! - торопил конвой, не обращая внинмания на истекающего кровью
раненого. - Быстрее.

Конвой спешил к ужину.

"Раззява! На ногах не стоит!" - на мгновение ранзозлился Кузнецов,
почувствовав резкую боль в поднвернутых при падении кистях. Но, увидев
струйку капающей на землю крови, смягчился. Раззява не раззява, а морду
разделал, как бифштекс.

- Сильно порезался? - на ходу спросил он. Американец молча мотнул головой.
Наверное, он не мог ответить, потому что его рот был заполннен кровью,
которая густо сползала по подбородку и шее.

- Ладно. В яме что-нибудь придумаем... Но к яме пленных не привели.
Наверное, яма поннадобилась для других целей.

Пленных прогнали до конца лагеря и остановили на утоптанном плацу возле
вбитых в землю на раснстоянии в пять-шесть метров друг от друга кольев.

- Сесть возле кольев! - приказал, точнее, поканзал конвой. - Каждый возле
своего.

Пары пленников разбежались в стороны. Каждая к своим кольям. И сели на
землю. Кузнецову с аменриканцем достались самые последние колья. Сзади них
никого не было. Сзади них было пустое пронстранство, к которому они были
развернуты незащинщенной спиной. Что очень давило на психику.

Конвоиры прошли вдоль ряда, привычными двинжениями раскрыли и загнали в
колодки ноги пленнных и привязали колодки врастяг, от кола к колу. Так что
нельзя было сдвинуться ни в ту, ни в другую сторону. После чего сели в
стороне возле разведеннного костра. Ужинать.

На этот раз ни еды, ни воды пленникам не преднложили.

Столь резкая перемена в обращении насторажинвала.

Что они хотят? Зачем привязали к кольям?

Вьетнамцы ужинали, разговаривали, смеялись, играли в какую-то свою
совершенно непонятную игру и снова смеялись. На пленных они внимания почти
не обращали...

"Неужели будут снова допрашивать? - думал и боялся про себя капитан, а
нынче рядовой колодник Кузнецов. - А ноги пристегнули для устрашения, для
напоминания о том, что они здесь ничего не знанчат, что они в полной власти
палачей? Неужели все-таки..."

Рядом закашлялся американец. И сплюнул, точннее, просто вылил изо рта
кровь. Точно, он же падал! Он же разбил лицо.

- Алексей! - тихо позвал американец. Ну дает! Даже имя на допросах
запомнил.

- Чего тебе?

- Посмотри, Алексей, сюда! - сказал американнец и показал на свой рот.

Рта у него практически не было. И верхняя, и нижняя губа были располосованы
чуть не до зубов. Из порезов сочилась и сочилась кровь. Подробнее
рассмотреть рану в колеблющемся свете костра было невозможно. Но и того,
что видно, было вполне донстаточно для безрадостного диагноза. Такой шрам -
на всю жизнь. Если, конечно, пострадавший до утра доживет...

Надо бы помочь раненому. Остановить кровь, пока он ею не истек. Только как
- руки-то связаны!

- Вижу, - сказал Кузнецов. - Но что я могу сделать?

- Нет. Не то. Я не просил помощь. Нет, - замонтал головой американец, -
смотри!

И он поднял в оскале губы. В зубах у него блесннуло стекло. Здоровенный
осколок бутылочного стекла!

Стекло в ране! Застряло! И режет дальше...

Но оно же не в ране... Оно зажато в зубах...

В зубах! Оно крепко зажато в зубах!

Зажато!..

Так вот почему он споткнулся! Вот почему упал! И изрезал лицо. Вот обо что
он изрезал лицо! О стекнло, которое успел схватить зубами и спрятать в рот!

- Это там, когда я упал. Теперь ты понял? Алекнсей...

Теперь он все понял! Теперь он понял, зачем все это надо было! И во имя
чего!

Впервые за многие дни они располагали режунщим инструментом. Способным
перепилить веревнки, стягивающие их оковы!

Ай да янки! Ай да сукин сын!

- Я не могу сам! Веревка далеко. Я не достаю, - сказал американец.

Веревка, связывающая две половины колодок, была действительно далеко. И
достать до нее ртом было невозможно.

- Надави на меня...

Все верно. Надо надавить. Со стороны...

- Нет. Не сейчас. Сейчас нельзя. К утру. Когда караул заснет.

- O'key! К утру. Утро вечера мудреней!

- Мудренее...

- Yes! Мудренее. Будем ждать.

Ближе к рассвету, когда у часовых, вне зависинмости от цвета кожи, самый
Крепкий сон, Кузнецов толкнул американца.

Тот кивнул и показал зажатый в окровавленном рту осколок. Он был готов к
работе.

Кузнецов уперся в колодки руками и ногами, нанклонился, уткнулся головой в
плечо американца и что есть сил, не обращая внимания на резкую ломоту в
кистях, отдавил его книзу.

- Есть! - кивнул американец и стал водить гонловой вправо - влево.

Вправо - влево.

Вправо - влево...

Он пилил веревки, не обращая внимания на боль и на кровь, брызжущую из
свежих порезов. Он пинлил, потому что боролся за жизнь А порезы угрожанли
только здоровью.

Есть!

Веревка ослабла и упала одним концом на земнлю. Верхняя колода
приподнялась.