прося оставить автограф на обрывках оберточной бумаги. Сгорая от возбуждения
и шумно дыша, они изо всех сил старались хоть кончиком пальца прикоснуться к
ней, будто она была космическим пришельцем со скользкой чешуей вместо кожи.
Дайна почувствовала необычайный прилив сил.
за дверь, у Дайны появилась возможность выбрать себе что-нибудь; Элейн
прекрасно знала, как услужить столь важной клиентке.
платьев, сатиновую блузку и чудный пиджак цвета спелого винограда - Дайна с
размаху налетела на худощавого, женоподобного мужчину в темных очках,
фуражке с козырьком и в светло-серой форме.
мужчина, а женщина. Незнакомка обаятельно улыбнулась.
указала на продолговатый серебристый ?Линкольн?, припаркованный у тротуара.
Это был не тот автомобиль, на котором Дайна приехала сюда.
собой к машине. - Ваше лицо слишком хорошо известно, чтобы вы могли так
подолгу разгуливать по улице.
обнаружила, что все прохожие, едва завидев ее, останавливаются, так что уже
успела собраться целая толпа. С легким трепетом она подумала, что ее
известность начинает даже затмевать огни Сан-Франциско. Женщина в форме
вновь обратилась к ней просящим тоном, убеждая, что ей опасно находиться на
улицах одной.
дверцу, оказалась в затемненном прохладном салоне.
стояли три мягких вращающихся кресла из кожи и красного дерева. В
промежутках между ними Дайна увидела бар, телевизор, ванночку для ног на
полу в дальнем углу и книжную полку, заставленную дорогостоящими изданиями,
среди которых присутствовали ?Питер Пэн?, ?Братья Карамазовы?, ?Лолита? и
полное собрание сочинения Гарсии Лорки. ?Странный набор?, - подумала Дайна.
Однако, каким бы странным он ни был, его владелец, располагавшийся на кресле
у противоположной дверцы, показался ей еще более удивительным.
величиной в полголовы, обрамленная седыми прядями, зачесанными назад, а не
наверх, как бывает у иных мужчин, пытающихся таким нелепым способом прикрыть
лысину.
Дайне изображение Пикассо на чудесном черно-белом снимке, виденном ею
однажды. Впрочем, на этом сходство заканчивалось, ибо, в отличие от великого
художника, на лице незнакомца, чей возраст, как прикинула Дайна, составлял
лет семьдесят, не было и следа глубоких линий. Вместо этого его щеки
покрывала сеточка крошечных морщинок, производившая приятное и располагающее
впечатление. В умных, прищуренных глазах его горели отнюдь нестарческие сила
и энергия.
говорил густым сочным голосом, явно натренированным специально для
выступлений перед большой аудиторией.
брюк, белой льняной рубашки с короткими рукавами и черных гуарачей.
Незнакомец сидел, закинув ногу на ногу и непринужденно сцепив пальцы рук
перед собой. Взглянув на них, Дайна увидела искривленные пальцы с похожими
на шишечки суставами и подумала, что должно быть он страдает артритом.
- последние слова звучали скорее утвердительно, чем вопросительно.
шевелясь, и лишь большие зрачки его странных глаз торопливо перемещались из
стороны в сторону. Полная тишина нарушалась лишь едва приметным шипением
кондиционера. В зеркальных стеклах, непроницаемых для взгляда, отражался
интерьер салона. Казалось, внешний мир перестал существовать.
доказывает, что вы правы в своих оценках. - Вдруг он улыбнулся, и во рту у
него сверкнули золотые коронки.
неожиданно, что Дайна невольно рассмеялась.
в лицо.
и, внезапно перейдя на ?ты?, поинтересовался. - А скольким удалось
прикоснуться к тебе? - Он постучал кончиком пальца по тыльной стороне ее
ладони. - Ты уже превратилась в икону... или, в крайнем случае, скоро
станешь ею. Скажи мне, какие ощущения это вызывает у тебя?
к себе расплывшиеся, но все равно безошибочно узнаваемые синие цифры на
внутренней стороне предплечья Мейера. Увидев, что отвлекло его собеседницу,
он тихо сказал:
привилегия людей. Нам же они давали только номера.
иной мир, отличный от того, в котором обитаешь ты. Однако и в твоем мире
хватает ужасов. - Его глаза слегка округлились, и Дайне почудилось, будто
она уловила в них отблески того прежнего мира, о котором говорил Мейер. Он
поднял руки вверх. - В юности я очень любил рисовать и мечтал о том, чтобы
стать новым Сезанном или Матиссом. У меня был талант. - Его голос опустился
до шепота. - Я делал успехи. В моей душе горел светоч. - Его глаза сверкали.
- Однако я задержался в Европе дольше, чем следовало. Слишком задержался. Я
просто не мог поверить в то, что там творилось. Когда нацисты схватили меня
и узнали, чем я занимаюсь, они сделали вот это. - Он поднял ладони вверх,
растопырив, насколько это было возможно, искривленные пальцы. - Просто так,
ради забавы. Они переломали мне один за другим все пальцы.
на Дайну. Потом, пожав плечами, добавил:
похлопал ее по коленке. - Ты не ответила на мой вопрос.
Что мне еще желать? Мейер проницательно смотрел на нее.
Дайна, не так ли?
превратилась жизнь, если б из нее исчезли все опасности. Мой бог, какой
невероятно скучной и серой она стала бы тогда! Нет, я бы скорее согласился
отрезать себе кисть. - Он мрачно усмехнулся и принялся неловко развязывать
кожаные шнурки на своих гуарачах.
сторону его изуродованные пальцы, развязала узлы.
массажный аппарат. Поверхность воды заколыхалась, и на лице собеседника
Дайны появилась слабая улыбка.
Что будешь пить?
льдом, что Дайна начала сомневаться, не так ли уж неизлечимо были некогда
повреждены его на вид совсем искалеченные пальцы. Впрочем, она тут же
подумала о том, что он не позволил бы ей заметить это противоречие, если б
не питал к ней полного доверия.
Мейер продолжил прерванную беседу.
мире никто не должен обращать на него внимания, но, полагаю, ты не станешь
возражать, если я скажу, что наша планета отнюдь не является таковым. В
молодости я был очень терпеливым человеком. Я научился терпению, рисуя
картины маслом. Подлинные творения не создаются в суете. - Он вздохнул и
опустил стакан.
сыновей погиб в Корее. Второй - во Вьетнаме. Подлинных творений больше нет и
быть не может. Время на исходе. - Он опять посмотрел на нее. - Когда человек
стареет, он все больше и больше обращается к собственной фантазии. - Та же
самая лукавая улыбка появилась у него на лице.
видела Марго: она - одна из многих. Однако никто из них, кроме нее, не
разъезжает повсюду вместе со мной. Она понимает дорогу, машину, меня. Мы все
составляем вместе единое целое.
соответствии с которыми обустраиваю свою реальность. Я чувствую то же, что
наверное должен чувствовать господь бог. Если, конечно, он существует или
существовал вообще, в чем я лично очень сомневаюсь. - Он заморгал глазами,
как сова. - Бог не забрал бы у меня обоих сыновей. Он никогда бы не позволил
совершиться столь бессмысленной жестокости, а непостижимость путей божьих, о
Посняков Андрей
Березин Федор
Конан-Дойль Артур
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс
Шилова Юлия