морде. Полковнику было за пятьдесят, он исхудал от постоянной пьянки и
координация движений у него была не лучшая; Брелер, даже со скованными
руками, легко ушел от удара.
помощь двух вертухаев. Некоторое время они били упавшего заключенного, а
потом Коробцев утомился и скомандовал:
болезненно прижимал руку к почкам.
минимальный. Оба вертухая не очень усердствовали, а полковник, хоть и
старался, но имел слишком малый калибр кулаков. На тренировочном спарринге
от сильного партнера можно было пропустить больше гостинцев.
пролежать долго. Снова лязгнула дверь камеры, на пороге появился вертухай:
остался стоять на пороге, вглядываясь в полутьму равнодушными и цепкими
глазами. Камера была явно перенаселена; на шконках спали, видно, в две, а
то и в три смены, повсюду, как гирлянды на детском празднике, были
натянуты веревки, с которых свисали сохнущие майки и тренировочные штаны.
Несмотря на ощутимый холод, в нос Брелеру шибанул запах пота от пятидесяти
скученных на небольшом пятачке тел. Брелер остраненно подумал, что кто-то
из этих ребят вполне может оказаться его крестниками. В годы работы в
милиции у Брелера была хорошая раскрываемость: он брезговал вешать с
помощью пыток чужие преступления на непричастных к ним пьяниц, но тех, в
чьей виновности был убежден, колол беспощадно. Впрочем, есть в камере или
нет его знакомые, - это не имеет значения. Минимум через час "малява"
оповестит смотрящего, кто заехал на его хату.
смерти. Коваль, в интересах банка "Ивеко", потому что показания мертвого
Брелера легче опровергнуть, чем показания Брелера живого - это раз.
Ирокез, сунженский авторитет, прозванный так за первобытную, индейскую
жестокость, - именно его ментовские завязки развязал Брелер два месяца
назад.
вот-де замазали ментовское начальство, Брелер знал, что у самого Ирокеза
тоже были крупные неприятности, потому что братва обернула историю ровно
наоборот: получалось, это Ирокез ссучился и по заказу дружественных ментов
пришил мешавшего им авторитета. Ирокез - это два. Было еще и три, и четыре
- эти были настроены не так непримиримо, как Ирокез. Их устроило бы,
возможно, если бы Юрку Брелера просто опустили, и он ушел бы в зону
отбывать пятилетний срок - или сколько там ему дадут за соучастие в
хищении миллиарда долларов - пробитым петухом. Но вот самого Брелера этот
вариант категорически не устраивал. Он давно обдумал его и решил, что в
этом случае - и сам умрет, и с собой возьмет, сколько можно.
уголовном мире Сунжи он пользовался определенным весом, стрелки ему
забивали, как своему. Но Ирокез и Коваль - это слишком много для одного
человека, которого ненавидят и ментовка, и областная администрация.
Конечно, он мог бы в коридоре устроить истерику, кричать, чтобы его
перевели в одиночку, - но какой смысл? Брелер был твердо уверен, что
Черяга и Калягин просто сдали его. Они добыли из него все показания, какие
надо, и разменялись им с администрацией. А губернатору Дубнову жутко
хочется услышать на каком-нибудь благотворительном приеме от
наклонившегося к нему генерала:
Брелеру просто не пришло в голову, что происходящее с ним - следствие
глупости отдельно взятого полковника, вернувшегося из отпуска на два дня
раньше срока.
по блатным обычаям. Сначала на него не обратили внимания; потом с одной из
нижних шконок у окна спрыгнул жилистый, как обезьяна, парень.
и лег на одну из нижних шконок. Откуда-то выметнулся полный, похожий на
кирпич в штанах мужик:
парня:
человек...
свешивался с верхних нар, дышал в лицо табаком, - однако не сгоняли, за
плечо не трясли. Вечером, когда стали развозить баланду, Брелер не
притронулся к миске, а вынул из узелка толстый домашний пирог, завернутый
в полиэтилен. Пирог спекла жена Калягина, и ему пошел уже второй день.
Брелер отломил себе изрядный ломоть пирога, а остальное отдал соседям.
когда перед ним возник давешний жилистый парень.
камеры со своей свитой ждал его у окна. Несмотря на прохладу,
тренировочная куртка на смотрящем была расстегнута, и Брелер увидел поверх
майки две восьмиконечных звезды и верхушку выколотого на груди креста. По
этим звездам и седой, с залысинами голове смотрящего Брелер и признал его.
Это был Барсук, авторитетный бродяга, из старых воров. В ментовскую свою
пору Брелер никогда с Барсуком не встречался, а вот на стрелке как-то
пришлось перетирать вопрос. Брелер даже знал, за что Барсука взяли: его
кололи на предмет участия в вооруженном налете на обменный пункт.
идешь?
миллиард кинул?
ценам.
штук тебе шьют, и пятнадцать лет светит...
Месяца два назад.
северный взял, - с усмешкой ответил Брелер.
недостаток, что мент.
такая дружба?
Брелер...
с тобой делать да как...
лежала себе на газетке, никто из свиты к ней не притрагивался, очень
возможно, что положил ее туда по приказу опущенный. Коснешься такой вещи -
и все, сам зачушкаришься...
круг колбасы, жадно запихал его в рот.
Иди на место. Я тебя трогать не буду, как малява про тебя придет, так и
поступим...
узелок с его вещами, на одеяле лежал старый хозяин нар, кувалдообразный
Репей.
рубашки. На мгновение на него пахнуло кислым потом и табаком. Потом Репей
описал дугу в воздухе и хряпнулся позвоночником о пол.