не первый удар после убийства Аарона Альтмана, могли быть и другие. Вена и
министры ОПЕК, деятельность "Красных бригад" в Риме - но при взятии 070 ты
впервые воспользовалась именем Калиф. И получилось бы, если бы один из
офицеров не нарушил приказ. - Он указал на себя. - Только это остановило -
и тут я впервые привлек твое внимание.
свет для чтения, передвинула реостат, чтобы освещение было мягким и
золотистым. И при этом свете серьезно разглядывала его лицо, а он
продолжал.
почти несомненно через французскую разведку - ты узнала, что на Калифа
кто-то начал охотиться. Этот кто-то оказался Кингстоном Паркером и
"Атласом", и я был идеальным человеком, который мог бы подтвердить, что
охотник - Паркер. И я же легче других мог бы убить его. У меня есть
специальная подготовка и способности к такой работе. Я мог подобраться к
нему близко, не вызывая подозрений, и нужен был только сильный мотив...
жидкости, слегка подавившись при этом. Потом немного посидела с закрытыми
глазами, прижимая руку к горлу.
этого никто не мог предвидеть, даже Калиф.
все предположения. Нет доказательств, что я Калиф.
Мелиссу-Джейн, дважды звонил по телефону. По номеру Рамбуйе 47-87-47.
ответа. Его не было, и, помолчав минуту, он продолжал рассказывать о том,
как готовился к ее убийству: места, которые он выбрал на скачках и на
авеню Виктора Гюго, и она вздрогнула, словно ощутив прикосновение крыльев
черного ангела.
Шестого на следующем месяце Ив специально показывает мне свои модели. Я
обязательно была бы там.
приглашение на смерть; ведь я знаю о тебе, знаю, что ты Калиф. Я видел это
в твоих глазах во время нашей встречи в аэропорту "Орли". Видел это в том,
как ты избегаешь меня, не даешь выполнить то, что я должен был сделать.
приготовила на сегодня. Я знал, что должен ударить первым, и ударил.
рядом с ней.
держал ее. Рассказ измотал его, тело болело, но он был рад, что сказал
все, все равно что вскрываешь опухоль - когда выходит гной, становится
легче, теперь может начаться выздоровливание.
истощение глубже, слишком многое она испытала. И когда он поднял ее на
руки, она не возражала. Как спящего ребенка, он отнес ее в каюту хозяина и
положил на койку.
одеялом, и она аккуратно вписалась в изгиб его тела, слегка прижалась
спиной к его груди, твердые круглые ягодицы придимались к его бедрам,
голову она положила ему на руку, другой рукой он держал ее, и рука его
естественно легла ей на грудь. В такой позе, прижавшись друг к другу, они
уснули, и когда он повернулся, она, не просыпаясь, тоже пошевелилась,
изменила позу, прижавшись к его спине, прижав лицо к шее, обхватив его
одной рукой и ногой, словно пыталась поглотить его.
новых сомнений и страхов окружили его в темноте, потом он услышал звук
льющейся жидкости и успокоился. Вернувшись, она сняла свой костюм и легла
нагая, и тело его казалось ему нежным и уязвимым.
иллюминатор.
гриву темных волос на загорелые обнаженные плечи. Но когда Питер попытался
встать, он застыл и застонал.
за ночь, порванные мышцы и сухожилия протестовали при каждом движении.
состоит из трех частей.
свои страдания, чтобы она посмеялась. Смех ее звучал чуть хрипло, но голос
стал чище и сильней, и на свои собственные ушибы она почти не обращала
внимания, когда вела его на палубу. Она восстанавливалась, как молодая
превосходно подготовленная породистая лошадь.
боль в теле. Плыли они рядом, оба нагие, вначале медленно, потом быстрее,
перейдя от спокойных гребков к закидыванию рук за голову, доплыли до рифа
и здесь остановились, тяжело дыша от усталости.
прекрасного водяного растения.
дыша и разбрызгивая воду. Но когда он потянулся к ней, она позволила
только легкую ласку и оторвалась от него.
прикрыл темный крвоподтек на животе.
игриво ягодицами.
солнцем. Пассат гнал по небу стаи пушистых серебряных облаков, а в
промежутках небо казалось особенно ярко-синим.
сняло настроение обреченности, охватившее их накануне. Никто из них не
хотел нарушать это новое настроение, и они болтали какой-то несущественный
вздор, восхищались красотой дня и бросали крошки хлеба чайкам, как дети на
пикнике.
силен, чтобы выдержать третью фазу лечения.
поерзала у него на коленях.
для плавания, и ветер словно гладил их тела невидимыми пальцами.
приветственного и одобрительного шепота - потом все изменилось, налилось
почти невыносимым напряжением, буря чувств уносила все безобразие и все
сомнения. Поток захватил их и понес, беспомощных, в неведомые измерения,
откуда словно нет пути назад. Все остальное казалось несуществующим.
вынуждена делать. - Я только тебя люблю! - Это был крик из самой глубины
души.
стать двумя отдельными людьми, но когда это произошло, оба почувствовали,
что больше никогда не смогут разъединиться полностью. Их единство
значительнее, чем просто единство двух тел, и это знание отрезвило их и в
то же время дало новые силы и глубочайший подъем. Они не могли выразить
это в словах, просто знали.
берегу, подтянули свое резиновое судно выше уровня воды и привязали к
стволу пальмы.
птичьими гнездами, выцарапанными в земле. С полдесятка разновидностей птиц
генздились вместе, в одной большой колонии, занимавшей большую часть
двадцатиакрового острова. Размеры и цвет яиц колебались от больших, с
гусиное, холодно-синих до мелких, с куриное, пестрых, в свободном
неповторящемся пятнистом рисунке. Птенцы либо уродливые, с телами, словно
обваренными кипятком, либо привлекательные, как в мультфильмах Уолта
Диснея. Остров заполнял неперывный шорох тысяч птичьих крыльев и крики и
писк дерущихся и спаривающихся птиц.
Володихин Дмитрий
Василенко Иван
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Майер Стефани