ласково прижимая к своей необъятной груди. Стоптанные пятки несчастного
бултыхались в воздухе...
"невеста из Самарканда", поставив старика на место. - Он жив! Отпустите
дедушку, и я покажу вам Багдадского вора.
оценено как согласие на сделку. В ту же минуту к его ногам полетела чадра,
фальшивые косы, красное платье и пышные шаровары. По эффекту разорвавшейся
бомбы этот стриптиз превзошел все "укусы пчелы", вместе взятые.
x x x
медсестер. Причина увольнения - надругательство над пребывающим в состоянии
комы больным! Согласитесь, это что-то... Нет, в наше противоречивое время
младший медицинский персонал мог быть уволен за взятки (хотя вряд ли...), за
невнимание, за преступную халатность, за... да за что угодно, но не за это!
Главврач больницы, а с ним еще четверо специалистов застукали девушек за
абсолютно непотребным занятием - они наносили макияж на лицо беззащитного
пациента. Вообще, подобное деяние даже трудно с ходу классифицировать...
Издевательство, глупая шутка, подготовка к будущей практике в морге?
Доподлинно никому не известно... Обе девицы, рыдая на весь этаж, клялись
Гиппократом, что они ничего такого не делали. Совсем наоборот, пытались
ватками и носовыми платочками стереть с больного непонятно откуда
появившуюся косметику. Это не они, а кто-то другой подвел пациенту глазки,
накрасил реснички, нарумянил щеки и жутко извозил помадой губы. Естественно,
им никто не поверил... Макияж был нанесен абсолютно профессионально и явно
женской рукой. Кое-как главврач сдержал праведный гнев и дал медсестричкам
испытательный срок...
синее небо раскинулось сияющим шатром так высоко, что даже верхушки
минаретов не доставали его, как ни тянулись... И какой человек блистал на
самой известной сцене Багдада - грубом помосте, куда мог ступить каждый, но
оттуда еще никто не уходил своими ногами...
нижние шароварчики, чуть ниже колен, да пара ниток недорогих бус.
утешения:
каким шайтаном тебя понесло в Багдад... сидел бы себе в санатории, в шашки с
Бабудай-Агой резался. А, саксаул?
Хайям. - Так и сидел в пустыне. Джинн приносил вести о тебе, одну чудеснее
другой... Потом ты пропал... я пошел в город...
не потерялся бы... Кстати, а где наш черный друг? Я ему пиво обещал.
Шехмета. - Да, да, вас, почтеннейший! Это что же получается? Подчиненные вам
блюстители порядка задержали и обобрали прямо посреди улицы пожилого,
уважаемого человека. Где дедушкин кувшин, а?!
присмотрелся повнимательнее и, выхватив кинжал, тонко завопил:
правителя, а народ на площади прямо-таки взвыл от восторга! Вот стража
никуда не набежала... Зачем бегать? Преступник и так стоит почти голый, без
всякого оружия перед судом великого эмира, в окружении десятков нукеров и
всадников с ятаганами. А самое главное, что при таком скоплении народа это
было совсем небезопасно. Оболенский меж тем, не говоря дурного слова, усадил
старого поэта на свое место и беззастенчиво обратился к эмиру:
выслушаешь, а потом начнешь домогаться с претензиями. Раз уж я здесь, перед
всем народом, нигде не прячусь и ни от чего не отпираюсь, гак начнем
показательный судебный процесс над Багдадским вором прямо тут!
Граждане-багдадцы, возражений нет?
был поборником истины и верным слугой Закона, а значит, никак не мог
отказать даже самому закоренелому преступнику в справедливом суде.
здесь высказано в качестве обвинений моему уважаемому дедушке, - ложь и
брехня! Если судить о личности поэта по его стихам, то Пушкин с няней гасил
кружками, по-черному! Блок ломал коням тяжелые крестцы, Есенин сосал глазами
синь, Маяковский сверлил флейты из позвоночников, а Хлебников вообще
пинь-пинь-пинькал зинзивером! Есть еше Вознесенский, но он такое писал, мне
повторить неудобно... Любому филологу ясно, что дедуля писал образно, на
философско-отвлеченные темы, без обязательной проекции на себя лично. Кто
готов выступить декадентствуюшим оппонентом, прошу сюда вместе с
контраргументами!
Насреддин был одним-единственным человеком, который хоть что-то понял, Ну,
по крайней мере, уловил общую суть...
ты тоже не против, то мой дед полностью оправдан! Молчишь? Хорошо, в
большинстве культурных стран - это общепринятый знак согласия. Теперь
переходим к главному. Какие у тебя претензии лично ко мне?
что именно здесь и сейчас решается судьба всего правопорядка, на всем
Востоке. Если какому-то наглому вору удастся склонить на свою сторону
общественное мнение - нравственность погибнет навеки! Порок будет
неискореним даже самыми жестокими репрессиями. Если же в споре победит буква
Закона, уже никто и никогда не посмеет упрекать великого эмира в
злоупотреблении властью, и его имя восславят в веках!
твоих прегрешений, от одного упоминания которых сердца истинных мусульман
содрогаются от ужаса! Вот твой первый проступок: ты украл четыре перстня
благородного господина Шехмета, а его самого опоил...
спросим у него самого. Так чем это я вас опоил?
выдавил начальник городской стражи, - Все перстни мне вернули, и я ничего не
пил! Клянусь бородой пророка! Я только понюхал и сразу все... понял. Я не
выпил!
распустил лошадей и вытащил во двор самого господина Шехмета в одних...
падая на колени. - Все, о чем ты говоришь, сотворили бесстыжие
демоны-иблисы! Человек не сумел бы такого сделать... А уж тем более этот
неуклюжий медведь!
подмигивая начинающим хихикать людям.
Теперь они прячутся в изгнании, а молодой Али Каирская ртуть от стыда бежал
в родной Каир. Признаешь ли ты это?
похозяйничали барабашки... Весь город в свидетелях, правда?
дружок, осквернитель морали - Ходжа Насреддин!
гордо поднялся невысокий благообразный старик и величаво прошагал к
Багдадскому вору:
Джабраила, прозвучало осуждающим тоном.
усы и подушка, выуженная из-под халата, упали с помоста вниз.
этим боком, давая возможность людям посмотреть на себя во всей красе.
не совершали, позвольте мне покаяться в грехе, по сей день тяготящем мое
больное сердце. Я хочу рассказать вам, о правоверные мусульмане, о маленькой
рыжеволосой танцовщице.
милосердный...
Гарун аль-Рашид.
случае с Иридой Епифенди мы невинны?