Чтение 69–й страницы книги ~Мессия очищает диск~

путались, мешая сосредоточиться на работе, и судья не раз пропускал
появление злокозненных рук или, наоборот, поднимал ложную тревогу.

Иногда он приходил в себя. Чаще - в Темном Приказе, реже - в своей
камере. В один из моментов просветления он попытался связно изложить
Владыке, кто повинен в безумии, лихорадившем оба мира все сильнее.

Яньло грустно смотрел на судью.

- К сожалению, здесь я бессилен, - развел руками Князь Преисподней. -
Шаолинь недоступен для меня и моих слуг. Теперь лишь живые способны
остановить этого безумца.

- А может быть... - судья вспомнил явившийся ему призрак Бородатого
Варвара. - Может быть, найти того, кем стал сейчас великий Бодхидхарма? Мне
кажется...

- Вы плохо просмотрели его свиток, уважаемый сянъигун. У Просветленного
Учением больше не было перерождений.

"Вот и все, - подумал судья Бао, провожая удаляющегося Князя взглядом. -
Я раскрыл это дело, но остановить происходящее не в моей власти. Янь-ван
бессилен, Бородатый Варвар навсегда ушел в Нирвану или куда-то еще, а я
медленно гнию в тюремной камере".

Но и эта мысль не взволновала его, вызвав лишь мимолетное сожаление.

Теперь оба мира представлялись судье Бао одинаково размытыми и
нереальными. Он все чаще барахтался в омуте воистину чудовищных видений, не
имевших отношения ни к Преисподней, ни к миру живых: ему виделись странные
твари, отдаленно похожие на бесов, но не являвшиеся ими; в бреду он
разговаривал с людьми и нелюдями - живыми или давно умершими, иные из
которых были ему абсолютно незнакомы; грань между двумя мирами и горячечным
миражем становилась все более зыбкой, и судья почти не сознавал, где он на
самом деле находится.

Но что-то еще держало его, не давая слететь с вертящегося Колеса Сансары,
ведь когда Сингэ Третий, окончательно сошедший с ума от голода, попытался
перегрызть судье горло и напиться свежей крови... выездной следователь,
очнувшись, сумел оттолкнуть сюцая ногой - и теперь Сингэ Третий жалобно
скулил в углу, сверкая оттуда безумными глазами.

Бао понимал: в следующий раз у него может просто не остаться сил, чтобы
оказать сопротивление своему бывшему подчиненному.

Ну и пусть.

Лязгнул засов, и дверь в камеру неторопливо отворилась.

Или это снова видения?

Судья попытался сосредоточиться.

В дверном проеме мелькнул свет, и в камеру вошел коренастый человек со
свечой в руке. Тусклый огонек ослепил отвыкшего от света выездного
следователя, но он все же успел заметить удавку в другой руке вошедшего.

Палач.

Вот теперь - действительно все.

Но в следующий миг палач почему-то кувырком полетел в угол, словно
площадной акробат, а перед судьей Бао возникла знакомая физиономия Ли Иньбу.

"Вот я и умер, Ли", - хотел сказать выездной следователь, но губы его
только беззвучно шевельнулись.

Смерть оказалась странной: судью подняли и куда-то понесли, бережно
прижимая к мохнатой груди, - после чего он надолго перестал воспринимать что
бы то ни было.

***

Они успели в последний момент. Насмерть перепуганный повар плутал в
лабиринте дворцовых подземелий, несколько раз им приходилось возвращаться
обратно и начинать путь заново - и когда нужная камера наконец отыскалась,
дверь в нее оказалась приоткрыта, а в темноте мелькнуло колеблющееся пламя
свечи.

Опередив черта, Маленький Архат ворвался в темницу, увидел спину человека
с удавкой, склоняющегося над узником, лежащим на куче прелой соломы, - и тут
выяснилось, что мальчишка не зря полтора года постигал нелегкую науку
"цюань-фа" под руководством наставника Лю. Еще раньше, чем Маленький Архат
успел что-либо сообразить, тело его словно само собой взвилось в воздух...

Если бы палач оказался размером с Маленького Архата или наоборот,
Маленький Архат весил примерно столько же, сколько и заплечных дел мастер, у
последнего, без сомнения, был бы перебит крестец. Но и так пинка обеими
ногами хватило, чтобы палач перелетел через судью и шлепнулся на взвывшего
сюцая, после чего скорчился в углу, не помышляя о дальнейшем сопротивлении.

Доведись наставнику Лю увидеть этот удар, он остался бы доволен.

Впрочем, один ценитель поблизости все же нашелся - возникший в дверях Ли
Иньбу одобрительно хмыкнул, вваливаясь в камеру. Потом черт легко, как
ребенка, подхватил на руки судью Бао, огляделся и, обнаружив под палачом
хрипящего Сингэ, скомандовал якше-сопровождающему:

- А ты бери этого - не оставлять же его здесь!

Знал бы добряк лоча, КОГО он спасает!

5

Лежать было мягко и удобно; это пугало. "Как дома", - подумалось судье.
Он попытался шевельнуться, стряхнуть сонную одурь - сразу закружилась
голова, и некоторое время Бао просто лежал, не открывая глаз и прислушиваясь
к собственным ощущениям. Слабость. Головокружение. Тепло. Покой.

Голод! Но не прежний, животный, терзающий душу и тело, сводящий спазмами
живот. Выездной следователь чувствовал себя изрядно проголодавшимся, но
отнюдь не умирающим от истощения.

Умирающим. "Так я все-таки умер или нет?" - этот вопрос неожиданно
взволновал его, хотя волнение было чувством забытым и чужим; и судья Бао
поспешил открыть глаза.

Потолок. Знакомый, украшенный лепниной в стиле "макушка журавля". Где он
его видел? В своем адском кабинете? Нет, не похоже. Скорее - дома, в
собственной спальне!..

Бао с усилием повернул голову.

Столик. Невысокий столик на гнутых ножках, столешницу которого почему-то
рассекала уродливая трещина. Раньше ее не было. На столике громоздились
кувшинчики, горшочки, чашки и прочая утварь.

"Дома! Жив!" - радостно екнуло сердце.

Правда, над кроватью теперь отсутствовал балдахин, но с этим можно будет
разобраться позже.

Это прекрасно - возможность с чем-нибудь разобраться, причем непременно
позже!

Подчиняясь налетевшему, как вихрь, порыву, судья громко позвал жену.

Вернее, хотел громко, а получилось пискляво и еле слышно, но буквально
через мгновение за стеной прошуршали торопливые шаги, и перед следователем
возникла его младшая жена.

- Вы очнулись, мой господин! - Она упала рядом с кроватью на колени. -
Наконец-то! Радость, радость-то какая! А мы тут...

- Потом, - напрягшись, просипел Бао. - Есть давай! Я голоден, как восемь
тигров!.. Или как четыре дракона, - добавил он, подумав.

Жена не совсем поняла, при чем тут драконы и тигры, но в руках ее мигом
появился пузатый горшочек, и в губы судьи ткнулась серебряная ложечка,
предназначенная специально для кормления тяжелобольных. Выездной следователь
втянул в себя содержимое, едва не прихватив заодно и ложку, но тут же
скривился и выплюнул все обратно.

- Что это за дрянь?! - возмутился он уже почти нормальным голосом.

- Целебная питательная кашица из пророщенных семян проса и ячменя,
которую прописал вам лекарь, - испуганно ответила жена.

- А что еще он мне прописал? - с нехорошим предчувствием поинтересовался
судья.

- Молоко, отвар...

- Пусть сам это и пьет! - не выдержал выездной следователь, с детства
питавший отвращение к молоку. - И заедает целебной кашицей! Значит, так:
свинину под кисло-сладким соусом, карпа, жаренного в сметане... ну, можно
вареного, потом вина, и обязательно подогреть!..

Разумеется, ни вина, ни жареного карпа, ни тем более свинины под
кисло-сладким соусом ему не дали. Пришлось удовольствоваться вареной щукой,
куриным бульоном и жиденьким чайком - что, впрочем, судью вполне устроило.

Обсасывая рыбий хребет и запивая еду бульоном прямо из чашки - ложечка
выскользнула из жирных пальцев и закатилась под кровать, - судья слушал
рассказ жены.

Собравшаяся вокруг семья (в полном составе, включая до сих пор не
уехавшую тетку) с умилением взирала на выздоравливающего хозяина дома, то и
дело дополняя, перебивая, перекрикивая и споря, что отнюдь не способствовало
вразумительности повествования.

Вкратце дела обстояли так.

На следующий день после ареста судьи во двор заявился даос вместе с ослом
("Знаю", - махнул рукой Бао, но родичи сочли, что глава дома шутит или
что-то путает), и когда святой Лань завершил магический ритуал, то в пасти
осла открылась сверкающая жемчужная лестница с яшмовыми перилами, все
семейство ступило на нее и вскоре оказалось в некоей чудесной стране,
которая, как им сказали, называется...

- Ослиная Задница, - пробормотал себе под нос выездной следователь и
из-за этого не услышал более благозвучного варианта названия чудесной
страны.

Там высились дворцы из чистого хрусталя, коралловые пагоды, гиацинтовые
беседки, благоуханный аромат чайных роз разносился над шелковистой травой, и
лазоревые птицы щебетали в ветвях деревьев, под сенью которых звенели
прозрачные ручьи...

Одним словом, рай.

"Вот он, значит, где находится", - подумал судья Бао, к которому уже
начала возвращаться его обычная язвительность.