Витри догнал ее.
вижу камней под листьями и все время поскальзываюсь.
широким поясом идущего вдоль Руны. Витри посмотрел внимательнее, но не
увидел ничего, кроме зарослей болотного лопуха, разделенных надвое
извилистой лентой - руслом речки.
смотреть поверх листвы, в этих местах как будто вмятины. - Она говорила
и одновременно указывала рукой, и Витри стал замечать разницу. - Шагай
туда, где самые мелкие и светлые листья.
легче. Пока они шли, береговые, поросшие лесом склоны становились выше и
как бы сближались, оставляя все меньше места сочной низинной
растительности.
Витри. Она пристально рассматривала лежащие впереди травяные заросли.
зеленого покрова. Витри присмотрелся и увидел чуть заметную полосу,
проходящую через заросли болотного лопуха. Некоторые листья были сломаны
и начинали вянуть.
- обрати внимание, в какую сторону примяты листья.
Оккадского нагорья стали выше и круче, долина реки превратилась в дно
огромного, заросшего лесом оврага. Исчезли прибрежные заросли болотного
лопуха, но обувь и одежда путников еще несколько дней источали приторный
запах его сока. Камни оголились от растительности, идти стало легче -
вернее, стало бы, если бы не накопившаяся усталость.
походку, с трудом переступая по камням. В овраге темнело раньше, чем на
равнине, поэтому они шли в полумраке, прислушиваясь к голосам леса.
Дневное пение птиц сменилось криками и рявканьем ночных зверей. Сначала
Витри вздрагивал от каждого подозрительного звука, но вскоре привычка и
усталость взяли свое, и он следил только за тем, чтобы не сбиться с
шага.
ними из темноты, не вызвала в нем даже удивления. Если бы Лила не
остановилась, он так и прошагал бы мимо грозного зверя, как мимо
какой-нибудь скалы или коряги. Мгновение спустя он почувствовал ужас,
такой, что все его мысли замерли, уступая место инстинктам.
желтоватые зубы, растопыренные, чуть шевелящиеся усы, жесткие зеленые
глаза.
тем же жестким, немигающим взглядом. Вдруг зверь опустил голову, как бы
отступая, развернулся и прыгнул в кусты. Лила, не сказав ни слова, пошла
вперед, будто случившееся было обманом зрения.
постарался покрепче сжать зубы, чтобы его спутница не услышала их стука.
Он еще мог различить ее лицо в наступавшей темноте, и оно оказалось
неожиданно спокойным - приспущенные ресницы, чуть усталое, расслабленное
выражение, в котором сквозило разве что удовлетворение прошедшим днем.
Она уже не помнила о пантере.
съесть нас!
чтобы вынуть припасы. - Зачем ей есть нас?
тоном своей спутницы.
поняла, что я сильнее ее.
Лила. - Добыча пугается и слабеет от страха, бежит прочь и не может
сопротивляться нападению. Существо, которое готово к сопротивлению, - не
добыча. Хищник не будет рисковать жизнью из-за еды, если он не умирает с
голоду. Витри припомнил свои ощущения и понял, что был идеальной добычей
для пантеры. Ему не верилось, что эта маленькая женщина могла не
чувствовать страха, стоя безоружной перед лесным хищником.
сгустившейся тьме Витри не различал выражения лица своей спутницы, хотя
еще мог следить за движениями ее рук.
услышать ответ. - Мне помогла не сама магия, а то, что делает человека
магом.
мешала мне. Я рассердилась и почувствовала, что сила поднимается во мне
и идет в голову, в глаза, на пантеру. Пантера поняла, что я хочу пройти,
и уступила мне дорогу.
собственного испуга.
ненадолго задумалась. - Обычно человек чувствует себя центром
мироздания, ведь так? Весь мир вращается вокруг него, все события
происходят вокруг него. Любую мелочь он примеряет на себя и проверяет, в
каком отношении она находится к нему. Когда человек расстается с жизнью,
вместе с ним гибнет и весь его мир.
страха.
свое село, дорогу в Цитион, в Келангу... А теперь представь, что ты -
сеханский кондор и летишь над Келадой... и видишь ее всю... ее скалы, ее
леса, ее реки... города внизу... а в городах, селениях - люди, и у
каждого внутри свой, личный мир, и этот мир кажется ему единственным,
который есть на свете. И каждый больше всего на свете боится потерять
его. Если ты сумеешь представить это, как нужно, у тебя изменится
отношение к жизни и смерти. Тогда и страх, и тревога, и прочие чувства,
добрые и дурные, покажутся тебе совсем не такими, как прежде.
опечалился Витри.
магиня. - Есть и у меня страх - это страх уступить злу, оказаться слабее
зла. Все есть - и печаль и любовь... Пока человек живет на свете, он не
может не испытывать чувств.
он - сеханский кондор и парит над Лоанской долиной. Он увидел свое село
и начал спускаться к нему, ниже и ниже, пока не стал различать
односельчан на улице. Там был и мельник Денри, и сапожник Ваппа, и
кузнец Тумма со своим многочисленным семейством. И Шемма, живой Шемма!
Они заметили его в небе и замахали руками, а он, качнув крыльями, сделал
круг над селением и полетел дальше, оставляя внизу Лоанское озеро,
зеленые долинные пастбища, жемчужно-серые хребты Ционского нагорья.
сильным, а ноги - легкими. В нем что-то изменилось, он чувствовал, что
никогда уже не будет прежним деревенским пареньком, живущим
повседневными заботами.
чужим и опасным. Витри приспособился к легкому и текучему ритму походки
своей спутницы, он шел за ней шаг в шаг, движение в движение и лишь
иногда улыбался при мысли о выражении на лице кузнеца Туммы или толстой
и сварливой Нойи, жены сапожника Ваппы, если бы им сказали: "Представь
себе, что ты - сеханский кондор..."
***
неутомим, привычка гнать зверей и чужих уттаков по лесным чащобам
выучила его быстро двигаться по любому бездорожью. Он шел от темноты до
темноты, почти не теряя времени на еду, которую прожевывал на ходу,
запивая глотком рунской воды.
увеличивались, превращаясь в полный дневной переход.
причинах и цели путешествия полууттака, не предостерег его, а сам
Боварран по человеческим меркам был недалек и не страдал излишней
мнительностью. В пути он думал о вещах куда более приятных, чем погоня.
Последний вечер на Оранжевом алтаре оказался для него счастливым -
Трубников Александр
Якубенко Николай
Лукин Евгений
Контровский Владимир
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий