Чтение 69–й страницы книги ~Жизнь Кости Жмуркина, или гений злонравной любви~

Смерть, целые сутки кружившая возле Кости, теперь подобралась к нему почти
вплотную.

Его опять волокли куда-то, но сейчас стоял ясный день. Лица обоих
конвоиров были скрыты под черными масками, а один ни на секунду не отрывал от
Костиного виска пистолетный ствол.

Грохот боя утих, только изредка где-то постреливали. Улица впереди была
пуста, а дома по обе ее стороны - мертвы. Окна зияли пустыми глазницами, фасады
пестрели оспинами от пуль и осколков.

Навстречу им двигалась другая процессия, также состоявшая из трех человек.
Тот, кто был в центре, еле ковылял, опираясь на самодельный костыль. Двое в
масках подталкивали его в спину стволами автоматов.

Когда обе тройки встретились, Костя понял, что его собираются менять на
женщину. Изорванный камуфляжный комбинезон не мог скрыть стройную фигуру,
багровое от побоев лицо когда-то было прекрасно, клочья волос сохранили свой
медвяный цвет, а единственный уцелевший глаз светился сразу и янтарем, и
алмазом, и яхонтом.

Сердце Жмуркина затрепетало.

- Аурика! - простонал он.

Девушка презрительно скривилась разбитым ртом и плюнула в его сторону.
Нет, это была вовсе не Аурика...

Конвоиры молча обменялись пленниками и стали расходиться - медленно,
пятясь, не спуская друг дружку с прицела...

- Жмуркин! Ты меня узнаешь? - Над Костей склонилась чья-то бородатая
физиономия в черных очках. - Это же я, Верещалкин!

- А-а-а, - Костя с трудом разлепил губы. - Привет. Как дела?

- Какие сейчас могут быть дела! Сам все видел. Ты хоть как?

- Как видишь. Почти труп.

- Это ты брось! Хирурги у нас отличные. Заштопают тебя в лучшем виде. Даже
ногу обещают сохранить.

- Зачем писателю нога... Оставьте голову да правую руку...

- А ты все шутишь!

- Как там наши ребята?

- Почти всех, слава богу, удалось вывезти. Только Кырля без вести пропал.
А Урицкий молодец! Воюет в интернациональном отряде пулеметчиком. Лихой парень.
Отсюда собирается в Югославию податься...

- Как Катька?

- Ничего. Она-то нигде не пропадет. При первых выстрелах сбежала и кассу с
собой успела прихватить. А вот Валечку изнасиловали. - Верещалкин едва не
разрыдался.

Кто такая Валечка, Костя не знал даже приблизительно, однако сочувственно
кивнул. Остатка сил ему могло хватить слов на двадцать, не больше, и он тихо
попросил:

- Нагнись... Ниже...

- Ну? - борода Верещалкина уже щекотала ему лицо.

- У меня в кармане адрес. Очень тебя прошу, найди эту девушку. Скажи,
чтобы ждала меня. А если умру, помоги ей чем сможешь... Обещаешь?

- Постараюсь, - ответил Верещалкин без особого энтузиазма.

- Уж постарайся... А не то я тебя найду. Не на этом свете, так на том...

- Конечно, найдешь! Через месяц будем водку вместе пить.

- А ведь это я во всем виноват, - закрыв глаза, прошептал Костя.

- В чем виноват? - Верещалкину, чтобы слышать, пришлось приложить ухо к
губам Кости.

- Во всем... В беде этой... В твоих неприятностях... В смертях, в
слезах... Мне нельзя любить. А я вас полюбил... Вот такая я сволочь...

- Уносите! - Верещалкин махнул кому-то рукой. - Бредить начал!

ГЛАВА 15. САМОУБИЙЦА

Местные хирурги Косте Жмуркину ничем помочь не смогли. Пока он
исповедовался Верещалкину в своем страшном грехе, шальная ракета класса "земля
- земля", запущенная своими же, накрыла госпиталь.

Его едва успели погрузить в санитарный вагон последнего отходящего поезда,
однако на ближайшей узловой станции, уже совсем в другой стране, сняли и
сначала даже не знали, куда отвезти - в морг или в реанимацию.

К счастью, все обошлось. Удалось сохранить и жизнь, и ногу. Каких мук это
стоило Жмуркину, знал только он один.

Домой Костя возвращался уже поздней осенью, исхудавший, как медведь после
зимовки, и совсем седой. Вся одежда на нем была с чужого плеча.

В его родном городе многое успело измениться - и цены, и деньги, и власть,
и даже форма у милиции. За благополучное возвращение стоило бы выпить, и Костя
первым делом направился в привокзальный магазин. Трость, без которой он теперь
и шага не мог ступить, придавала ему некоторую солидность.

Очередь в винно-водочный отдел была приличная. Последним в ней стоял
доморощенный политик и частный издатель Рабинович. Не было уже на нем ни
золотой цепи, ни драгоценного перстня, ни неброского прикида от Армани. В
данный момент он тщательно пересчитывал кучу мелких бумажных купюр, из тех, что
только на паперти подают.

- Добавить? - вежливо поинтересовался Костя.

- Отвали! - Рабинович мельком глянул на него и, похоже, не узнал.

- Зря отказываешься, - продолжал Костя. - На армянский коньяк у тебя точно
не хватит.

- Что? - Рабинович недоуменно уставился на него. - Э-э-э... Гражданин
Кронштейн, если не ошибаюсь?

- Он самый.

- Изменился ты...

- Могу и тебе сделать тот же комплимент. Как поживает "Эпсилон"?

- Никак. Нет уже "Эпсилона". Обанкротился. Все с торгов ушло. Еще и должны
остались.

- Как же так могло случиться? - Голос Жмуркина непроизвольно дрогнул, как
у преступника, чья вина вылезла вдруг наружу.

- Зарвались... Деньгами сорили без счета. Не на того политика ставку
сделали. Ссуды давали не тем, кому нужно... Да и наелся уже народ этим Руби
Роидом. Тиражи до минимума упали.

- Извини. - Костя направился к выходу.

- За что извинить? - не понял Рабинович. - Подожди! На бутылку вина
наскребем!

- Нет, извини. - Костя непроизвольно втянул голову в плечи. - Нельзя нам с
тобой общаться. Боюсь, как бы хуже не стало.

- Мне хуже уже не станет!

- Не обольщайся...

Килька, уже давно превратившаяся в кашалотиху, встретила его истерическими
воплями:

- Где ты, старый козел, пропадал столько времени? Хоть бы весточку семье
прислал! Я уже тебя с жилплощади выписать собралась! Болтаешься неизвестно где,
а у твоего сына, между прочим, дочка родилась.

- Я рад за него, - буркнул Костя, которому его родное жилье казалось
теперь чужим.

- Рад он, видите ли! - Килька всплеснула руками. - Лучше бы денег внучке
на крестины дал, алкоголик проклятый! Все небось пропил!

- Отстань! - Костя так глянул на нее, что Килька от греха подальше смылась
на кухню.

В старой записной книжке он отыскал номер квартирного телефона Верещалкина
и долго накручивал диск. Ответила ему Катька. Не вдаваясь в подробности, она
сообщила, что Верещалкин здесь больше не живет и звонить ему следует совсем по
другому номеру. Едва только Костя успел записать его, как Катька без
предупреждения оборвала разговор.

До бывшего директора ТОРФа удалось дозвониться только под вечер.

- Жмуркин! - обрадовался тот. - Вот не ожидал! Мы тебя как-то потеряли из
виду.

- Какие новости? Вы что, разошлись с Катькой?

- Она со мной разошлась. Отсудила и квартиру, и машину, и счет в банке, и
все барахло. Я семь судебных процессов пережил, представляешь? Теперь гол как
сокол. Кормлюсь тем, что сочиняю жизнеописания местных боссов.

О том, что война кончилась (притом - абсолютно безрезультатно, если не
считать, конечно, жертв и разрушений), Костя уже знал из газет, поэтому он
сразу перешел к делу, ради которого, собственно говоря, и звонил сейчас
Верещалкину.

- Ты мою просьбу выполнил?

- Какую? - насторожился тот.

- Девушку нашел?

- А-а... Я думал, ты про нее давно забыл.

- Нет, не забыл.

- Понимаешь, какие пироги... - Верещалкин замялся. - Пропала она. Вместе
со всей родней. Возле их хутора десант высадился. Вот его и накрыли из
установок залпового огня. Так все перепахали, что сейчас там и пырей не
растет... Пустыня Калахари... Жмуркин, ты куда пропал? Алло!

Но Костя уже отшвырнул телефонную трубку, вслед за которой улетел и
аппарат. На шум из кухни выглянула Килька.

- Ты что себе позволяешь, пьянь! - протявкала она. - Если залил зенки, так
веди себя пристойно!

- Убью! - не выдержал Костя. - Изыди! Исчезни!

- Вот как! Сейчас ты сам исчезнешь!

Даже не сняв домашних тапочек, Килька помчалась в опорный пункт милиции,
где ее по старой памяти изредка трахали, если не подворачивалось другой, более
достойной кандидатуры. На этом основании она считала себя важной персоной,
находящейся под особой защитой закона.

Когда участковый вместе с понятыми прибыл на квартиру Жмуркиных, Костя уже
и ногами дрыгать перестал. Виселицей для себя, по примеру поэта Есенина, он
избрал верхнюю трубу отопительной системы, а под петлю приспособил брючный
ремень.

К счастью, участковый не растерялся и сразу подхватил его снизу, а уж