Чтение 69–й страницы книги ~Колония~

Он увидел лесенку, поднимавшуюся в темноте наверх, грязную и
скользкую, но казавшуюся им обоим просто чудесной. Проведя по ней слабым
лучом света, Дэвид увидел что на улицу придется вылезать довольно долго.

Что-то чиркнуло его по голени, и он отпрыгнул назад, врезавшись в
Бхаджат и чуть не уронив фонарик.

- Извини, - пробормотал он.

Бхаджат взялась за перекладину лесенки.

- Вот возьми с собой фонарик, - предложил Дэвид. - Свети им впереди,
чтобы у тебя не возникло никаких неприятных сюрпризов, пока ты
взбираешься.

- Но ты же...

- Бери, - велел он, вкладывая фонарик ей в руку. - Я полезу сразу за
тобой.

Губы Бхаджат сжались в испуганную бескровную линию. Она взяла фонарик
и принялась подниматься по лесенке. Дэвид держал в одной руке пистолет.
Затем он ухватился за скользкую металлическую перекладину и принялся
подниматься следом за Бхаджат.

Он посмотрел вниз, на галактику горящих красных глаз. Сунув пистолет
в карман, он полез, хватаясь обеими руками, и оставался непосредственно
позади Бхаджат. Когда они добрались до крышки люка наверху, ему пришлось
поизвиваться, пролезая мимо нее. Она держала фонарик, пока он толкал,
напрягался и наконец приподнял тяжелую железную крышку и сдвинул ее на
уличную мостовую. Еще несколько усилий, и он отодвинул ее достаточно
далеко, чтобы им обоим удалось протиснуться наверх.

Овевавший его лицо ночной воздух показался ему райским. Дэвид глубоко
вздохнул, набрав его полные легкие, и только тогда заметил, что воздух-то
этот насквозь влажный от сточных вод. Между парой полуразвалившихся,
закопченных от пожара, лишенных крыш складов он разглядел текущую при
ущербной Луне реку Гудзон. Выглядевшую маслянистой, протухшей и какой-то
угрожающей.

Не хотелось бы мне поплавать в ней, понял он.

Они вместе пробрались среди наваленного среди складов мусора. Ни в
одном окне обоих зданий не осталось ни малейшего осколка стекла. Все
стекло валялось на земле, вместе с мусором, барахлом, обломками механизмов
и костей. Дэвид увидел как шмыгает из тени в тень что-то размером с
терьера.

За рекой Джерси Палисадс пребывал в темноте. Выйдя к самой воде,
Дэвид посмотрел направо-налево в поисках каких-то признаков жизни в районе
причалов. Ничего. Никаких огней. Ни звука, если не считать настойчивого
плеска воды о гниющий пирс. Ничего не двигалось. Ночь стояла ясная, за
исключением дыма, несомого с пожаров ближе к центру города.

- Это и есть те маломерные суда? - прошептала, показывая Бхаджат.

Дэвид увидел в нескольких сотнях метров ниже по реке полдюжины
причаленных к пирсу гниющих старых корпусов.

Большинство из них лежали на вязком дне, и из воды торчали только их
рубки, да мачты.

Но вон то в конце пирса...

- Пошли, - он взял Бхаджат за руку, и они побежали по крошащейся
мостовой к водной кромке и по прогибающимся скрипучим доскам причала.

Судно в конце пирса оказалось старым прогулочным катером. Оно с
величайшим

достоинством плавало на покачивавших его речных волнах. Дэвиду
думалось, что тяжелая на вид масса под брезентом на корме судна это,
должно быть, мотор. Он шагнул с пирса на палубу катера, а затем обернулся
и взял за руку Бхаджат, когда та легко спрыгнула на борт. Судно качнулось
на причальном конце.

- Ты умеешь управлять таким судном? - спросила Бхаджат.

- Нет, - внезапно сообразил Дэвид. - Я не подумал...

- Да ничего, - улыбнулась она. - Я умею.

Она провела его в рубку и принялась разглядывать в темноте кнопки на
приборной доске у крошечного штурвала.

Внезапно бухнул открывшийся люк каюты в низу, и перед ними
обрисовался силуэт самого крупного человека из всех, когда-либо виденных
Дэвидом. Огромный черный человек-гора с кулаками размером с футбольные
мячи.

- Какого черта вы делаете на моем катере? - прорычал Лео.

Мы находились в центре обучения, когда в Хьюстоне вспыхнули бои. Из
первоначальных шестидесяти в нашем классе осталось всего одиннадцать.

Центру обучения - старому джонсоновскому комплексу, построенного еще
во времена НАСА - партизаны не угрожали. Но при идущих в Хьюстоне и
Галвестоне боях, начальство решило как можно быстрее доставить нас на
Космическую Станцию "Альфа".

Нам в этом вопросе не предоставили никакого выбора. Совершенно
внезапно стала действовать воинская дисциплина. Всех одиннадцать наших
отправили строем в поджидавший их на аэродроме челнок и набили внутрь. Мы
видели дым, затянувший горизонт со стороны Хьюстона.

Нас заперли, и мы улетели, так вот просто. По крайней мере я сидел
рядом с Рут. Все гадали, что же происходит, и продолжаются ли дома бои.

Дневник Уильяма Пальмквиста.

Спальню Эммануила Де Паоло превратили в кардиологический бокс
интенсивной заботы. Спальня всегда отличалась аскетизмом монашеской кельи.
Де Паоло не любил помпы и самовозвеличивания. А теперь на письменном столе
стоял набитый электроникой серый металлический ящик с экраном осциллографа
в центре, верно отражавшим слабеющее сердцебиение Директора Всемирного
Правительства. Другие электронные пульты загораживали единственное окно
комнаты. Саму постель окружали механизмы жизнеобеспечения, мониторы,
бутылки и трубки, подсоединенные к телу старика с посеревшим лицом.

Эфиоп стоял в дверях, боясь идти дальше. Единственными звуками в
спальне служили гудение электроники и пыхтение электромоторчика
вспомогательного кровеносного насоса, имплантированного хирургами в нижнюю
аорту Директора.

Де Паоло не реагировал ни на какое их лечение.

- Он старый человек, - тихо говорили они друг другу за пределами
возможной слышимости пациента. - Чего мы можем еще ожидать? - Это было
объявление о похоронах.

Бовето потребовал ему дать поговорить с Директором. Массивный
африканец крушил одну за другой линии обороны, поспешно воздвигнутой
сотрудниками Де Паоло вокруг своего шефа. Бовето добрался до самых личных
апартаментов Директора. И там его остановил эфиоп - последняя линия
обороны. Эфиопа не могли поколебать никакие доводы или угрозы Бовето: ни
чрезвычайность положения, ни необходимость немедленно принять решение, ни
важность Бовето в Совете, ни будущее карьеры эфиопа. Ничто. Эфиоп
оставался непоколебим.

Но уведомить директора требовалось. Уж это-то было ясно. Поэтому
эфиоп неохотно согласился передать новости сам.

В правой руке он держал официальный приказ. Под ним требовалась
подпись Де Паоло. Эфиоп понимал, этот приказ будет для старика смертным
приговором.

Когда помощник медленно приблизился к постели, веки Де Паоло
дрогнули, и он открыл глаза.

- Я спал, - произнес Директор. - Видел во сне... родителей. - Голос
его представлял собой слабеющий шепот. - Я не думал о них много лет...
десятков лет...

Эфиоп неуверенно стоял у постели.

- Какое сейчас время дня? - спросил Де Паоло.

- Раннее утро, сэр, - прошептал в ответ эфиоп. - Только-только
рассвело.

Глаза Де Паоло на мгновение вскинулись с прежней силой.

- Ты ведь всю ночь не ложился, верно? Что происходит? Что случилось?

Осциллограф по другую сторону комнаты показал, что биение его сердца
участилось, пики сделались острыми там, где им следовало быть плавно
закругленными.

Мятеж, - прошептал помощник. - Подпольная Революционная Организация
Народа.

- Где?

- В Америке... в большинстве крупных городов.

- Открытые бои?

Кивок.

- Да. Бои на улицах. Американское правительство не может в одиночку
овладеть положением. Были даже сообщения о мятеже в рядах американской
армии.

- Санта Мария!

- Мы должны приготовиться действовать... Совет набросал приказ,
дающий Всемирной Армии право вмешаться. Под ним требуется ваша подпись.

- Американцы просили нас о помощи?

Следившее за состоянием больного оборудование издало высокотонный
электронный свист. И пульс, и дыхание, и сердце Де Паоло зачастили,
переходя на опасно высокие уровни. Вспомогательный насос в аорте работал
на максимуме.

- Пока нет, - ответил помощник. - Они попросили помощь у канадцев, но
у Всемирного Правительства пока ничего не запрашивали.

Де Паоло начал хватать воздух открытым ртом. Дверь в спальню
распахнулась, и появилась рассерженная женщина - врач.