Эланы покоилась корона, не обычная корона Элении, а скорее кружево из
золотой проволоки, отделанное мелкими драгоценными камушками и
жемчужинами. Корона придерживала фату, которая спереди доставала до
корсажа и покоилась на плечах сзади, тонкая и легкая, словно дымка. В
руках королева держала единственный белый цветок, и ее бледное юное лицо
сияло и искрилось счастьем.
Кьюрику.
Лэморканда, прибывший вместо отца, и посол Каммории, представлявший это
королевство. Королевство Рендор представлено не было, ну а Отта из Земоха
никто бы и подавно не позвал.
ожидал Спархок. Платим и Стрейджен замыкали шествие, идя с двух сторон и
не спуская глаз с Телэна, который нес на белой бархатной подушечке два
рубиновых кольца.
последние мгновения, пока он еще мог соображать, Спархок наконец понял то,
в чем никогда не мог до конца себе признаться. Элана была его бременем,
когда ему отдали ее, отдали ему на воспитание много лет назад - и не
только бременем, но и унижением. То, что он не почувствовал к ней никакой
вражды, было его заслугой, потому что он понял, что Элана, так же как и
он, была жертвой каприза своего отца. Первый год знакомства был трудным
для них обоих. Девочка, которая так радостно приближалась к нему сейчас,
была пуглива и сначала разговаривала только с Ролло, маленькой, немного
растрепанной мягкой игрушкой, которая в те дни была ее постоянным и
возможно единственным другом. Со временем она все же привыкла к разбитому
носу Спархока и к его суровому нраву, и начало их дружбе было положено,
когда один высокомерный придворный допустил по отношению к принцессе Элане
грубость и получил суровый отпор от ее рыцаря и защитника. Это было первый
раз, когда кто-то пролил за нее кровь (нос придворного был основательно
разбит), и перед маленькой бледной девочкой открылся новый мир. И с этого
самого времени она во всем доверялась своему рыцарю - даже в том, о чем он
предпочитал бы не знать. У юной принцессы не было секретов от Спархока, и
он узнал ее так, как не знал никого в этом свете. И, конечно, это
отвернуло его ото всех других женщин.
существование с его, что их нельзя было разделить, и это в конце концов
привело к тому, что они в этот день и час оказались здесь. Если бы речь
шла только о его собственной боли, Спархок заставил бы себя отказаться от
этого, но он не мог вынести ее боли, и...
молодая пара предстала перед Архипрелатом Долмантом.
- Так полагается, и люди ждут этого от меня. Вам не обязательно слушать,
но постарайтесь, если сможете, не зевать мне прямо в лицо.
их, что, когда церемония закончится, они смогут следовать природному зову
- и это не только не возбраняется, но и будет приветствоваться. Он
настаивал, что они должны быть верны друг другу и напомнил им, что их союз
- в эленийской вере. Потом он каждого из них двоих по очереди допросил о
том, согласны ли они вступить в брак, делить мирские радости и горе друг с
другом, обещают ли любить, чтить, слушаться, лелеять свою дражайшую
половину и о многом другом. Затем, удовлетворившись ответами Эланы и
Спархока, Долмант перешел к обмену кольцами, которые по-прежнему лежали на
бархатной подушечке в юрких руках Телэна.
звучал как эхо из-под самого купола. Это была легкая трель свирели, полная
любви и радости. Спархок взглянул на Сефрению, и ее смеющаяся улыбка
объяснила ему все. И на мгновение рыцарь задумался о том, испросила ли
Афраэль разрешение у эленийского Бога присутствовать здесь и присоединить
свое благословение к исходящему от него.
шевелить губами.
больше не услышал. Долмант однако слегка расширил глаза и побледнел, но
взял себя в руки и в конце концов объявил, что Спархок и Элана навечно и
нераздельно, неизменно и несомненно объявляются мужем и женой. Затем он
призвал на них благословение Божье в заключительной молитве и наконец
разрешил Спархоку поцеловать свою молодую жену.
губами к ее.
принца-консорта. Он преклонил колено, чтобы на его голову возложила
корону, которую вынес в неф Кьюрик на алой бархатной подушечке, та самая
молодая девушка, которая только что пообещала ему - среди всего прочего -
свое послушание, но которая действовала сейчас как
королева-властительница. Элана звонким голосом, которым, казалось, могла
повелевать и горами, произнесла довольно милую речь, в которой прозвучало
немало лестных слов о Спархоке, и в заключении ее возложила на его голову
корону. Спархок, все еще коленопреклоненный, поднял свое лицо вверх
взглянуть на Элану, и та, не удержавшись, снова поцеловала его. И рыцарь
про себя отметил, что с каждым разом это получается у нее все лучше и
лучше.
его губ.
ему подняться на ноги. Миртаи и Келтэн вышли вперед, неся подбитые
горностаем мантии, чтобы возложить их на плечи королевской четы, после
чего оба новобрачных обернулись, чтобы принять поздравления.
помнил, что подавали на стол на этом ужине и даже ел ли он хоть
что-нибудь. Единственное, что осталось у Спархока в памяти - то, что
тянулось все это непомерно долго. Наконец новобрачные были препровождены к
двери роскошно убранной палаты, высоко в восточном крыле дома,
находившегося в ведении Церкви.
множество шкафчиков, и широкая кровать на возвышении.
все никогда не кончится.
властность королевы. - Ты меня правда любишь? Я знаю, что заставила тебя
это сделать - сначала в Симмуре, а потом здесь. Ты женился на мне, потому
что любишь меня, или просто уступил желанию королевы? - Голос ее дрожал, и
сейчас она казалась Спархоку совсем маленькой и беззащитной.
Признаюсь, сначала ты загнала меня в угол, потому наверное, что я не
предполагал, каковы твои чувства. Я не слишком-то выгодное приобретение,
Элана, но я люблю тебя. Я никогда никого больше так не любил и никогда не
полюблю. Мое сердце несколько побито, но оно твое. - Спархок поцеловал
королеву, и она снова растаяла.
как маленькая ручка нежно скользит к его голове, чтобы снять корону. Он
отодвинул лицо и посмотрел прямо в блестящие серые глаза Эланы, затем
осторожно снял ее корону и дал фате упасть на пол. Молча они расстегнули
друг на друге горностаевые мантии.
ночные шорохи и звуки из Чиреллоса далеко внизу. Спархок и Элана не
чувствовали его дуновения и внимали лишь одному единственному звуку -
биению своих сердец. Свечи уже догорели, но в комнате не было темно.
Взошла луна и осветила ночь своим бледным серебристым сиянием. Казалось,
лунный свет запутался в колышущихся занавесках, и был он нежнее и
прекраснее света любой свечи.
но его бледная, залитая лунным светом жена не позволяла ему уснуть.
собираешься тратить время на сон?
что ты храпишь как ураган?
уютно устроилась в его руках и удовлетворенно вздохнула. - Ах, как хорошо,
- промолвила она. - Нам надо было пожениться много лет назад.
был бы против. Кстати, что сталось с Ролло?
в ссылку. Я его постирала, а потом сложила и убрала на верхнюю полку в
моем шкафу. Я его опять набью, когда родится наш первый ребенок. Бедный
Ролло! Ему тяжело пришлось, когда тебя отослали. На несколько месяцев мои
слезы превратили его в маленького мокрого зверька.