заполнялся бедно одетой, но восторженной публикой. Это были лодочники,
носильщики, корабельные плотники, рулевые речных судов, матросы, только
что сошедшие на берег и тратившие свое жалованье на пирушки и женщин. Были
тут и кучера, и завсегдатаи кабаков, и солдаты, осужденные за какое-нибудь
нарушение дисциплины носить красные мундиры черной подкладкой наружу и
прозванные поэтому "черными гвардейцами". Весь этот народ стекался с улицы
в театр, а из театра устремлялся в кабачок. И выпитые кружки отнюдь не
вредили успеху спектакля.
выделялся один: он был выше других, крупнее, сильнее и шире в плечах; он
казался менее бедным, чем остальные; его одежда, обычная одежда
простолюдина, была, однако, опрятной и не рваной. Не зная меры в выражении
своего восторга, он пролагал себе дорогу кулаками, ерошил свои вихры,
ругался, кричал, зубоскалил и мог при случае подбить кому-нибудь глаз, но
тотчас же поставить потерпевшему бутылку вина.
вырвалось на улице восторженное восклицание.
Ходил он не на все представления, но когда приходил, то становился
"вожаком" публики; рукоплескания превращались в овации; бурные волны
успеха взмывали если не до потолка (его и не было), то до облаков, которых
было достаточно (из этих облаков иногда шел дождь, безжалостно поливавший
гениальное произведение Урсуса, не защищенное крышей).
него внимание.
узнать, кто он такой.
Урсус показал ему из-за кухонной двери, служившей кулисой, на незнакомца и
спросил:
свое заведение, дядюшка Никлс обронил чрезвычайно глубокомысленное
замечание:
в чем не изменила своего обычного уклада жизни и по-прежнему держалась
обособленно. Если не считать нескольких слов, которыми ее участники
изредка перебрасывались с хозяином, они не вступали ни в какие сношения с
обитателями гостиницы, как постоянными, так и временными, и продолжали
общаться только друг с другом.
окончании спектакля, уже после того, как все, - и люди и лошади, -
поужинают, а Урсус и Дея улягутся спать, каждый в своем отделении,
выходить между одиннадцатью и двенадцатью часами на "зеленую лужайку"
подышать немного свежим воздухом. Мечтательное настроение предрасполагает
к ночным прогулкам под звездами; юность - вся таинственное ожидание;
потому-то молодежь так охотно и бродит ночью без всякой цели. В этот
поздний час на ярмарочной площади уже на было никого, кроме нескольких
пьяниц, чьи колеблющиеся силуэты вырисовывались в темноте; закрывались
пустые таверны, гасли огни в низком зале Тедкастерской гостиницы; только
где-нибудь в углу догорала последняя свеча, освещая последнего посетителя;
сквозь неплотно закрытые ставни пробивался тусклый свет, и Гуинплен,
задумчивый, довольный, погруженный в мечты, ощущая в душе прилив
невыразимого счастья, расхаживал взад и вперед близ приоткрытой двери. О
чем думал он? О Дее, обо всем и ни о чем; он думал о самом сокровенном. Он
никогда не отходил слишком далеко от гостиницы, словно какая-то нить
удерживала его подле Деи. Для него было вполне достаточно пройтись около
дома.
спящими и сам засыпал.
4. НЕНАВИСТЬ РОДНИТ САМЫХ НЕСХОДНЫХ ЛЮДЕЙ
редко любят пожирателей. "Человек, который смеется" стал положительно
событием. Окрестные фигляры негодовали. Театральный успех - это смерч,
который, засасывая толпу, оставляет вокруг пустое пространство. В
балагане, стоящем напротив, начался переполох. Повышение сборов в балагане
"Зеленый ящик" сразу же вызвало снижение выручки в соседних заведениях.
Балаганы, которые до этого времени охотно посещались, внезапно перестали
привлекать к себе зрителей. Это было как бы понижением уровня жидкости в
одном из двух сообщающихся сосудов, о котором можно было судить по
повышению уровня в другом. Все театры знают эти приливы и отливы:
половодье в одном вызывает мелководье в другом. Ярмарочный муравейник,
выставлявший напоказ на соседних подмостках свои таланты и фанфарами
зазывавший к себе публику, оказался совершенно разоренным "Человеком,
который смеется"; но, впав в отчаяние, он вместе с тем был ослеплен
Гуинпленом. Ему завидовали все скоморохи, все клоуны, все фигляры. Ну и
счастливчик же этот обладатель звериной морды! Матери-комедиантки и
канатные плясуньи с досадой смотрели на своих хорошеньких ребятишек и
говорили, указывая на Гуинплена:
Немало матерей, знай они только секрет, охотно изуродовали бы лицо своих
сыновей наподобие Гуинплена. Ангельское личико, не приносящее никакого
дохода, ничего не стоит по сравнению с дьявольской рожей, обогащающей ее
обладателя.
словно херувим, воскликнула:
- только и слышно было во всех балаганах. Скоморохи, скрежеща зубами,
глазели на Гуинплена с восхищением и отчаянием. Когда восторгается злоба -
это называется завистью. В таких случаях ее голос становится воем. Соседи
"Зеленого ящика" сделали попытку сорвать успех "Побежденного хаоса";
сговорившись между собой, они начали свистеть, хрюкать, выть. Это
послужило для Урсуса поводом обратиться к толпе с обличительными речами в
духе Гортензия и дало возможность Том-Джим-Джеку прибегнуть к тумакам,
достаточно внушительным, чтобы восстановить порядок. Кулачная расправа,
учиненная Том-Джим-Джеком, окончательно привлекла к нему внимание
Гуинплена и вызвала уважение Урсуса. Впрочем, только издали, так как
труппа "Зеленого ящика" ни с кем не искала знакомства и держалась
особняком. Что же касается Том-Джим-Джека, то он казался головой выше
предводительствуемого им сброда и ни с кем, по-видимому, не был дружен и
близок: буян и зачинщик всяких скандалов, он то появлялся, то исчезал,
всему свету приятель и никому не товарищ.
нескольких затрещин, которые закатил им Том-Джим-Джек. Когда попытка
освистать пьесу провалилась, таринзофилдские комедианты подали жалобу. Они
обратились к властям. Это - обычный прием. Если чей-нибудь успех
становится нам поперек дороги, мы сперва натравливаем на этого человека
толпу, а затем прибегаем к содействию полиции.
ущерб проповедникам. Опустели не только балаганы, но и церкви. Часовни
пяти саутворкских приходов лишились своих прихожан. Люди удирали с
проповеди, чтобы посмотреть на Гуинплена. "Побежденный хаос", "Зеленый
ящик", "Человек, который смеется" - все эти языческие мерзости брали верх
над церковным красноречием. Глас вопиющего в пустыне, vox damantis jn
deserto, в таких случаях не бывает доволен и охотно призывает на помощь
власти предержащие. Настоятели пяти приходов обратились с жалобой к
лондонскому епископу, а тот в свою очередь - к ее величеству.
свойства. Они заявляли, что религии нанесено оскорбление. Они обвиняли
Гуинплена в чародействе, а Урсуса - в безбожии.
в стороне вопросы церковные, они ссылались на нарушение парламентских
актов. Это было более хитро. Ибо дело происходило во времена Локка,
скончавшегося всего за шесть месяцев до этого, 28 октября 1704 года, и
скептицизм, которым Болингброк вскоре заразил Вольтера, уже начинал
оказывать свое влияние на умы. Впоследствии Уэсли пришлось снова
обратиться к библии, подобно тому как в свое время Лойола восстановил
папизм.
во имя пятикнижия, и духовенство - во имя полицейских правил. С одной
стороны - небо, с другой - дорожный устав, причем священники вступались за
уличное движение, а скоморохи - за небо. Преподобные отцы утверждали, что
"Зеленый ящик" препятствует свободному движению по дорогам, а фигляры
усматривали в нем кощунство.
Шилова Юлия
Акунин Борис
Сапковский Анджей
Афанасьев Роман
Муркок Майкл
Лукин Евгений