материи", разумеется.
Сколько нужно энергии, чтобы совместить эти в высшей степени важные занятия
вне дома с семейными обязанностями.
неблагосклонно, хотя никак не мог понять, что он сделал такого, чтобы
заслужить презрительное выражение на их лицах. Но после того как дамы
удалились наверх, к себе в спальни, что произошло очень скоро, мистер Бивен
объяснил ему, что домашняя работа неизмеримо ниже достоинства этих
философствующих дам и что (в девяноста девяти случаях из ста) ни одна из них
не сумела бы выполнить самую легкую работу по хозяйству или сшить что-нибудь
простенькое из платья для своих детей.
вязальными спицами, чем таким острым оружием, - сказал он. - Но я могу
поручиться за одно: не так часто бывает, чтобы они этим оружием порезались.
Проповеди и лекции - это наши балы и концерты. Они ходят туда, чтобы
развлечься, посмотреть на туалеты других дам и снова вернуться домой.
ночи. Мы поговорим о ваших планах завтра утром. Вы уже и сейчас, должно
быть, чувствуете, что оставаться здесь - значит попусту терять время. Надо
ехать дальше.
остался один, возбуждение от новизны и смены впечатлений, которое
поддерживало его весь этот утомительный день, исчезло, и он почувствовал
себя таким разбитым и усталым, что у него не было сил даже добраться до
постели.
Куда делись его надежды и жизнерадостные планы! Сколь ни чужда была ему
земля, на которой он стоял, и воздух, которым он дышал, - припоминая все,
что ему пришлось пережить за один этот день, он не мог не почувствовать, что
его затея обречена на гибель. Как бы опрометчива и необдуманна ни казалась
она подчас на борту парохода, чего никогда не бывало прежде, на берегу, -
теперь она представилась ему в таком черном свете, что Мартин испугался.
Мысли, которые он призывал себе на помощь, принимали такой унылый, мрачный
характер, что не приносили ему облегчения. Даже бриллианты на его пальце
сверкали, как капли слез, и ни одного луча надежды не было в их ярком
блеске.
на постояльцев, которые являлись один за другим из своих лавок, контор и
соседних баров и, хлебнув воды из белого кувшина, стоявшего на буфете, и
повертевшись около медных плевательниц, к которым их влекла магическая сила,
тяжелой поступью отправлялись ко сну; он сидел до тех пор, пока Марк Тэпли
не подошел и не потряс его за плечо, думая, что он спит.
нагар со свечки, которую нес в руке. - Кровать у вас не так-то широка, сэр;
и человек, которого не слишком мучит жажда, перед завтраком мог бы выпить
без труда всю воду, которую вам принесли для умыванья, а после того -
закусить полотенцем. Зато вы нынче будете спать без качки, сэр.
вставая и пошатываясь, - и я чувствую себя совершенно несчастным.
богу, и есть отчего! Мне бы надо было здесь родиться, я так думаю. Шагайте
осторожнее, - они поднимались по лестнице. - Вы помните джентльмена на
пароходе, сэр, того самого, с очень маленьким сундучком?
перед дверями спален. Ежели вы обратите внимание, когда пойдем мимо, на то,
как мало у него рубашек и много манишек, вам станет понятно, каким образом
он укладывался и почему у него так мало багажа.
пустяки, и не заинтересовался этим открытием. Мистер Тэпли, нисколько не
обескураженный его равнодушием, проводил его наверх, в приготовленную для
него спальню - очень маленькую, узкую комнату с половиной окна, кроватью,
похожей на сундук без крышки, двумя стульями, ковриком - вроде тех, на каких
в Англии примеряют башмаки в обувных лавках, маленьким зеркальцем на стене и
умывальным столиком с кувшином и тазом, которые можно было принять за
молочник и полоскательницу.
- Верно, страдают водобоязнью, сэр.
совсем разбит, никуда не гожусь, Марк.
даже нынче вечером, сэр, после того как попробуете вот это. - Тут он достал
большой стакан, наполненный до краев маленькими кубиками чистого,
прозрачного льда, сквозь который манили из глубины, восхищая умиленного
зрителя, один-два ломтика лимона и золотистая жидкость обольстительного
вида.
приятно зашуршавшую среди кусочков льда, и дал понять выразительным жестом,
что восхищенному потребителю полагается тянуть через соломинку.
соломинку и сейчас же возвел глаза кверху в полном восторге. Больше он уже
не останавливался до тех пор, пока не осушил стакан до последней капли.
стакан. - Если вы еще когда-нибудь устанете до смерти, а меня не случится
под рукой, вам нужно только попросить кого-нибудь, чтобы сходили за коблером
*.
пустой стакан, - называется коблер; шерри-коблер - ежели называть полностью,
и коблер - сокращенно. Теперь, сэр, вам уже не захочется лечь в сапогах, и
вообще вы теперь совсем другой человек во всех отношениях.
сапог.
Мартин, - но что, если, боже избави, мы застрянем где-нибудь в необитаемой
местности, без товаров и без денег!
уже видели, в необитаемой местности нам было бы не хуже, чем в обитаемой.
отдал, лишь бы быть рядом с тобой и слышать твой голос, хотя бы и в старой
спальне у Пекснифа!
нами не было моря, да не стыдно было бы возвращаться, и я, может быть,
сказал бы то же самое. Только я тут, в Нью-Йорке, в Америке; а ты, "Дракон",
в Вильтшире, в Европе; и нам предстоит добывать богатство, "Дракон", для
одной молоденькой леди; а уж если ты собрался осмотреть Монумент, "Дракон",
нельзя отступать с первых шагов, не то никогда не доберешься доверху!
оглядываться.
назад, превращаются в камень, - ответил Марк, - и я всегда был того мнения,
что они сами себя до этого довели, - значит, так им и надо. Желаю вам
спокойной ночи, сэр, и приятных снов!
никто не мог слышать, - потому что, если в самом ближайшем будущем не придет
такое время, когда быть веселым станет не так-то легко, пропади я пропадом в
этой Америке!
принимая фантастические очертания в неверном свете ничем не стесненной
мысли, и пусть наше бледное повествование - сон во сне - так же быстро
переменит место действия и перенесется на берега Англии.
ГЛАВА XVIII
одного из компаньонов.
Когда человек, привыкший к узкому кругу забот и удовольствий, из которого
редко выходит, удаляется хотя бы на короткий срок за его пределы, то этот
уход со сцены, где он был видным актером, немедленно подает знак к началу
беспорядка: как будто в оставленную им пустоту загнан по самую головку клин
перемены, расколовший прочное целое на куски; и то, что срасталось и
держалось вместе многие годы, рассыпается на части за столько же недель.
Мина, которую не спеша подводило время, взорвалась в одно мгновенье; и то,
что было недавно твердой скалой, превратилось в пыль и прах.
мере естественный закон перемены сказался в той ограниченной жизненной
сфере, которую покинул Мартин, будет правдиво изложено на следующих
страницах нашего повествования.
поближе к огню; наступил вечер, и камин опять затопили. - В мое время она
Панов Вадим
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Контровский Владимир
Беляев Александр
Сертаков Виталий